Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)

Васильев Леонид Сергеевич

В принципе такая оценка вполне правомерна. Действительно, ослабление легитимной власти породило эффект неконтролируемых войн, увеличение числа которых грозило Поднебесной катастрофой. Нужно было вмешаться, дабы ее предотвратить. Вмешались сильнейшие из правителей, которые и взяли в свои руки реальную власть. Однако сложность ситуации была в том, что слово нелегитимных гегемонов— даже если оно было подкреплено внушительной военной мощью — не имело той сакральной силы, которой обладали прежде приказы правителей. Поэтому необходим был некий новый сакральный ритуал, который компенсировал бы нелегитимность гегемонов.

И этот ритуал был создан. Более того, в период Чуньцю он реализовывался очень часто и давал о себе знать буквально на каждом шагу. Имеются в виду соглашения-мэн, т. е. клятвы-обязательства, которые в торжественной обстановке брали на себя участники то и дело созывавшихся совещаний чжухоу (позже, в конце Чуньцю, также

и враждующих между собой глав кланов или даже линий в рамках одного клана в каждом из царств). В момент подписания соглашения председательствующий на совещании (им, как правило, был тот, кто исполнял функции гегемона) лично закалывал жертвенное животное (чаще всего им бывал баран, но иногда для весомости прибавлялись и капли человеческой крови), после чего все участники обмазывали губы жертвенной кровью или даже пригубляли кровь из чаши. Именно жертвенная кровь придавала соглашению ритуальную торжественность и сакральную силу. После церемонии один из текстов соглашения (в котором фиксировались и все его участники) сжигался — считалось, что тем самым о нем ставили в известность божественные силы. Другие тексты получали участники соглашения, причем документы обычно хранились в архивах, где их подчас (находки в Хоума) обнаруживают археологи [214, с. 46 и 265, примеч. 133].

Первое соглашение подобного типа было подписано под эгидой циского Хуань-гуна в 678 г. до н. э., сразу же после того, как он был официально признан гегемоном-ба. И хотя это было не первое из совещаний чжухоу, созывавшихся циским Хуань-гуном ^[128] , именно оно, формально созванное для умиротворения царства Чжэн, завершилось процедурой подписания соглашения-мэн. Скрепленное жертвенной кровью, оно обязывало его участников действовать совместно под эгидой Ци [114, 16-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 94 и 95]. И хотя, несмотря на формальную сакральную обязательность клятвы-мэн, жизнь порой оказывалась сильнее ее, что особенно очевидно на примере царства Чжэн, вынужденного лавировать между гегемонами Чжунго и своим сильным южным соседом Чу, все-таки связывающе-сковывающее значение такого рода соглашения было вне сомнений. Именно благодаря регулярным совещаниям чжухоу и соглашениям-мэн на этих совещаниях циский Хуань-гун мог вести свою политику и сохранять свой статус в Поднебесной.

128

⁷ Первое было годом раньше, причем именно на нем присутствие посланца вана Шэнь-бо было воспринято как санкция вана на право Ци председательствовать на такого рода совещаниях, т. е. быть гегемоном-бя [114, 15-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 92, 93].

Лучше всего это видно на примере взаимоотношений Ци с Чу, которое было единственным сильным соперником гегемона Хуань-гуна. Когда в 656 г. до н. э. коалиция чжухоу во главе с Хуань-гуном и Гуань Чжуном направилась на юг против Чу — а поход был долгим и трудным, — от чуского правителя потребовали лишь регулярного приношения дани ко двору чжоуского вана и ответа за то, что один из первых чжоуских ванов триста лет назад не вернулся из южного похода (как мы помним, Чу отказалось нести за это ответственность, поскольку его земель в тех районах в то время еще не было). Совершенно очевидно, что поход чжухоу был просто демонстрацией силы, и именно так это и было понято в Чу. Чуский правитель после первого тура переговоров направил в армию союзников, уже готовую уходить восвояси, посла, который предложил мировую. Тогда и было заключено очередное соглашение-мэн, на сей раз фактически лишь между Чу и Ци [114, 4-й год Си-гуна; 212, т. V, с. 139 и 141].

Словом, практика соглашений-мэн со времен первого циского гегемона Хуань-гуна стала своего рода сдерживающим фактором в условиях постоянных войн периода Чуньцю. Соглашения-мэн играли также важную роль в укреплении коалиций чжухоу. Опираясь на такую коалицию, гегемоны-ба обретали не только ритуально-сакральную санкцию, компенсировавшую, их нелегитимность, но и реальную мощь присоединившихся к соглашению и поклявшихся в верности чжухоу. И это очень хорошо поняли правители царства Чу, которое всегда было основной оппозиционной силой по отношению к Чжунго, где заправляли гегемоны. Уже в 633 г. до н. э., когда первый гегемон циский Хуань-гун умер и новым гегемоном стал цзиньский Вэнь-гун, царство Чу созвало совещание южных правителей (Чэнь, Цай, Чжэн, Сюй), к которым примкнуло и царство Лу, и повело их походом на Сун. Именно здесь, в момент осады Сун, чуский Чэн-ван заключил со своими союзниками соглашение-мэн. Реальной силы оно почти не имело, ибо после сражения при Чэнпу соотношение сил вновь изменилось, а царства Лу, Цай, Чэнь и Чжэн вновь стали союзниками Цзинь, что опять-таки было подкреплено соглашением-мэн, однако сам факт интересен.

Чусцы пытаются связать своих союзников клятвенными обещаниями. Союзники вынуждены это сделать, но при первом удобном случае отказываются от своих обещаний и вновь связывают себя обязательствами с гегемоном Вэнь-гуном.

Из всего сказанного видно, что соглашения-мэн при всем их ритуально-сакральном антураже имели не слишком большую силу. И поэтому, скорее всего, формула клятвы со временем была ужесточена. В ней стали предусматриваться все те отклонения и нарушения, которых подписавшим соглашение надлежало избегать. Текст такой клятвы приводится в «Цзо-чжуань» [114, 11-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 450 и 453] в связи с очередным походом коалиции 12 северных царств против Чжэн в 562 г. до н. э. Разгромив Чжэн, северяне заключили с его правителем соглашение-мэн , в котором было сказано, что все договаривающиеся стороны обязуются не накапливать излишки зерна, не мешать друг другу обеспечивать доходы, не покрывать заговорщиков и преступников, помогать друг другу в беде и подавлении мятежей, иметь одних и тех же друзей и врагов и всячески поддерживать дом вана. Если кто-либо нарушит соглашение, пусть духи гор и рек, божественные предки и вообще все небесные силы, которым приносятся жертвы, покарают его, пусть он лишится своего народа, потеряет высокий статус, а его клан и государство погибнут.

Смысл текста в том, чтобы никоим образом не нарушать сложившегося баланса сил и с трудом уже сохранявшейся в Чжунго политической стабильности. Важность столь жестких формулировок была связана с тем, что именно в это время не только между царствами, но и внутри них начинаются серьезные внутренние конфликты и войны. Поэтому предложенная модель клятвы становится полезной и для заключения соглашений между враждующими уделами-кланами или между соперничающими линиями удела-клана [214, с. 48]. Стоит также напомнить, что аналогичные соглашения-мэн подчас Заключались претендентами на власть с го-жэнь, т. е. жителями столичных центров, от чьей поддержки многое зависело, особенно в случае междоусобных конфликтов (такое соглашение, в частности, было заключено в 504 г. до н. э. луским Ян Ху у алтаря бо-шэ) [114, 6-й год Дин-гуна; 212, т. V, с. 762 и 763].

Ослабление политической власти чжухоу с середины периода Чуньцю и перенос центра тяжести политической борьбы и военных столкновений в пределы чжоуских царств означали, что реальная мощь гегемонов в Поднебесной уходила в прошлое. С середины VI в. до н. э. она стала активно оспариваться каждым, кто чувствовал за собой силу, будь то мощное Чу или молодые хищные царства У и Юэ. В этой ситуации объективно ощущалась необходимость стабилизировать взаимоотношения хотя бы на высшем уровне, между чжухоу. Именно этим объясняется инициатива царства Сун, выступившего с предложением заключить всеобщее соглашение-мэн о мире. Об этом соглашении 546 г. до н. э. уже упоминалось. Стоит лишь заметить, что переговоры шли тяжело. Под давлением Чу правители Цзинь пошли на уступки, предоставив право Чу формально председательствовать, т. е. обмазать губы кровью и поставить подпись под соглашением первым. Правда, эта уступка была оговорена рядом условий, согласно которым Чу только считалось равным Цзинь, но не обретало функций гегемона. Однако сам факт подтверждал то, что взаимоотношения на уровне чжухоу изменяли свой характер и уже не играли решающей роли. Соответственно и соглашение о мире оказалось не более чем декларацией о намерениях, которая хотя и подвела определенный итог в развитии политической истории чжоуского Китая, но не добилась главного, т. е. прекращения войн между царствами.

Что же касается итога, ознаменованного подписанием соглашения 546 г. до н. э., то смысл его был не столько в том, что войн не стало, сколько в том, что рушилась не успевшая окончательно устояться феодальная структура Чжунго. На смену ей шел медленный, но неуклонно нараставший и набиравший силу процесс дефеодализации. Развиваясь широким фронтом, он проявлялся во всем, но, пожалуй, наиболее заметно в самом главном, что составляло суть чжоуского феодализма во времена Чуньцю, т. е. в изменении характера войн. Иными словами, в том, что феодальные аристократическо-рыцарские войны уходили в прошлое. Уходили, способствуя как самой дефеодализации, так и превращению эпохи феодализма в истории древнего Китая в своего рода фантом, в сильно приукрашенную реальность, воспетую в позднечжоуских и даже ханьских сочинениях с их грустными реминисценциями на тему о благородном прошлом далеких времен.

Военное дело в конце Чуньцю (начало трансформации)

Концом периода Чуньцю мы условимся считать события, последовавшие за 546 г. до н. э. Из них прямо еще никак не следует, что эра феодальных войн закончилась, а на смену ей пришла новая, отмеченная некими иными принципиальными характеристиками. Дело в том, что процесс трансформации, как было упомянуто, шел медленно. Поэтому задача последнего раздела главы о феодальных войнах времен Чуньцю сводится в основном к тому, чтобы показать, что новое действительно стало появляться в военном деле дефеодализировавшегося чжоуского Китая и как оно, это новое, способствовало процессу дефеодализации.