Древний Марс (сборник)
Шрифт:
Поверхность планеты становилась все ближе и ближе, теперь их место назначения превратилось в красно-золотое пятно под килем. Незнакомые минералы виднелись со всех сторон: оранжевые камни невероятной формы, каких Кидд не видел ни в одном путешествии. Широкие каналы, полные воды, тянулись до самого горизонта, они то появлялись, то исчезали за вспышкой. Потом возник поразительный город, с высокими шпилями, широкими улицами и даже мельканием спешащих обитателей, и исчез за кормой. Кидд смотрел и не верил своим глазам.
– Капитан! – воскликнул Секстон.
Он как безумный тыкал
– По правому борту опустить на пять румбов! – рявкнул Кидд. – По левому – поднять на пять!
Пытаясь выполнить команду, моряки взвыли от усилия. Весь корабль заскрипел и содрогнулся, накренившись направо. Кидд и Секстон всем весом навалились на румпель, чтобы помочь.
Очень неохотно и грузно корабль изменил курс.
Но поздно. Столкновение с дюной было неизбежно.
– Все передние поднять! Все кормовые опустить! Держать крепко! Да поможет нам Господь!
Нос корабля задрался вверх, горизонт бешено накренился. Внезапная перемена вдавила моряков в весла; многие закричали, кто-то отпустил весло и покатился по палубе. Отовсюду раздавался звук рвущегося шелка и треск ломающегося дерева.
Кидд и Секстон доползли по дрожащей палубе до нактоуза и вцепились в него изо всех сил.
Раздался чудовищный звук удара, точно сам Господь обрушил на них залпы. Корабль сел.
Кидд приподнялся на холодном песке, склонив голову, будто в молитве. Но он не молился; он просто пытался прийти в себя. Он медленно размышлял, услышит ли Бог молитвы людей с Марса.
Как ни странно, сам корабль почти не пострадал. Он лежал на широкой мягкой груди той самой дюны. Две нижние мачты были разбиты в щепки, на их месте в корпусе корабля зияли две больших дыры. «Ноги» для приземления, смастеренные плотником, тоже выдрало вместе с досками. Груз и уголь были разбросаны по песку тут и там. Где-то там, позади, лежали тела троих моряков, которые вылетели с корабля в момент крушения, двое других погибли от ран. Остальные должны были выздороветь. Кидд держал левую руку на перевязи, но считал себя счастливчиком: еще бы, отделался всего лишь вывихом плеча.
Днем погода на поверхности Марса была такой же, как и в воздухе: холодной и сухой; слабый ветер гулял по пустыне и поднимал мелкие песчаные вихри. Через час после крушения село солнце, и Кидда пробрало до костей: он чувствовал холод даже сквозь свой плотный камзол; у некоторых матросов вовсе не было теплой одежды. Они давно не видели сумерек: два месяца они летели сквозь ясный воздух меж планет. Почти никто не спал, все ослабели, а неяркий солнечный свет на рассвете лишь сделал более видимым прискорбность их положения.
Звук шагов по песку заставил Кидда поднять голову. Эдмондс – а это был он – выглядел изможденным.
– Мы проверили запасы, сэр.
Кидд молча ждал.
– У нас есть говядина и горох, хватит на два месяца при усеченном пайке. Но вот бочки с водой… – Эдмондс покачал головой. – Половина из них разбилась, сэр. Едва-едва хватит на две недели.
Капитан втянул в себя воздух; он не знал, что сказать. Прежде чем он придумал ответ, раздался крик. Один из матросов стоял на носу корабля, упираясь ногой в сломанный бушприт, размахивал руками и что-то выкрикивал, но ветер относил слова в сторону, по пустыне.
Кидд неловко поднялся на ноги и приложил здоровую руку к уху.
– Что ты сказал? – переспросил он.
Матрос сложил руки на манер рупора.
– Марсиане!
Местные чем-то напоминали крабов – крабов размером с людей. У них было по четыре конечности – две руки и две ноги – вдоль туловища, и ходили они на ногах. Но эти конечности находились в неправильных местах и были целиком покрыты твердым панцирем, белым на животе и красно-золотым, как песок, на спине. Вместо головы на туловище был выступ, из которого торчали два черных глаза на подвижных ножках, совсем как у лобстеров, и вертикальный рот, совсем как кузнечные клещи. Каждая рука напоминала крабика поменьше, на каждом пальце угрожающе торчали когти.
Они столпились в ожидании. Их было больше сотни.
Кидд опустил подзорную трубу и повернулся к Секстону.
– Как ты думаешь, дикари говорят по-английски?
Секстон выглядел ужасно: его наряд порвался, парика давно не было, а щеки потемнели от щетины.
– Вряд ли. Не думаю, что это дикари.
– Почему же?
Секстон еще раз глянул в подзорную трубу, Кидд сделал так же.
– Они одеты. Обрати внимание на цвета и узоры – очень утонченные. Чем-то напоминают персидские ковры. Посмотри на того, что в центре, в шляпе. Кажется, у него на плечах и запястьях есть украшения.
Кидд прищурился, но не смог-таки разглядеть столько деталей, сколько зоркий Секстон.
– Я вижу только мечи.
У каждого за поясом был длинный тонкий меч, без ножен, изогнутый как персидский шамшир; были еще и клинки поменьше, тоже тонкие и изогнутые. Они поблескивали в лучах бледного восхода.
Секстон усмехнулся.
– И мы вооружены, разве нет? Это не делает нас дикарями.
Кидд не нашелся, что ответить.
Кидд неуклюже спускался по склону из мягкого песка. Он старался держать голову высоко поднятой, но не мог удержать равновесия: мешала сломанная рука и мешок с дарами – золотые монеты, стеклянные бусы, сушеная говядина, фляга с водой и Библия. Он заметил, что у марсиан ступни были широкие – как раз для ходьбы по песку. Они были одеты в свободные, как у индусов, шаровары до колен. Сами ноги, покрытые красноватым панцирем, оставались голыми.
Кидд сосредоточился на этих деталях, и это помогло ему не скатиться по песку кубарем.
Секстон шел впереди, выставив раскинутые пустые руки.
– Мы приветствуем вас именем Короля Англии и Ирландии Вильгельма III, и Вильгельма II Шотландского.
Марсианин в шляпе отделился от толпы и сделал шаг вперед. От него исходил отчетливый, но вовсе не неприятных запах, что-то среднее между конюшней и корицей; яркий металл, которым был украшен его панцирь, оказался чистым золотом. Щебеча и потрескивая на своем языке, хитиновой рукой он указал на небо, потом широким жестом обвел «Марс Эдвенчер», англичан и марсиан. И замолчал, опустив руки.