Древний странник
Шрифт:
Коротель рванулся за уходящим учеником.
— Ну постой! — закричал он, хватая того за одежду.
— Пусти! — сказал Скилликс, выворачиваясь и стряхивая молодого ученика, как букашку.
— Ты должен мне их дать! — настаивал Коротель. — Ты должен. — Он вытащил из кармана кошелёк и громко позвякал содержимым.
— Тридцать восемь золотых здесь. Остаток на следующей неделе.
— Остаток? — протянул Скилликс.
— Остальные двенадцать монет, — сказал Коротель. — Я…
— Скажи двадцать, и
Коротель разинул рот:
— Двадцать? Но ты сказал… Я не могу… Это слишком много.
— Как знаешь, — сказал Скилликс и снова отвернулся.
На этот раз Коротель не пытался его остановить. Его жгучее желание купить экзаменационную работу побудило Скилликса хорошенько поразмыслить о реальной стоимости товара; Оба они прекрасно знали, Что есть ещё несколько учеников Школы Дымки, учеников с гораздо более щедрыми отцами, которые заплатят за эти бумаги вдвое больше, как только о них узнают. А что они узнают, Коротель не сомневался.
— О Хрумхрымс! — пробормотал он жалко и спрятал лицо в ладонях. — Что же мне, во имя Неба, делать теперь?
— Насколько я могу судить, выбор у вас небогатый, — раздался хриплый голос у него за спиной.
Он обернулся и увидел стоящего перед ним высокого типа в плохо сидящей академической хламиде.
Из складок мешковатого капюшона торчал длинный серебряный нос.
— Вы ко мне? — спросил Коротель.
Академик быстро осмотрелся, затем кивнул:
— К вам. Я нечаянно услышал о вашем небольшом затруднении. Я мог бы помочь вам.
— Да-а? — недоверчиво протянул Коротель.
Никто в Санктафраксе не делал ничего для других просто так, не требуя ничего взамен. Он внимательно оглядел академика, но из-за фальшивого носа не мог сказать ничего определённого, хотя исходивший от его одежды запах свечного сала и лесной камфоры что-то смутно напоминал.
— Вас интересуют вопросы экзамена по анализу Дымки, не правда ли?
Коротель кивнул:
— Выпускного.
— Всё равно, — сказал академик, похлопывая себя по боковому карману.
— У вас есть копии экзаменационных вопросов?
— Гораздо лучше, — сказал академик, — У меня есть ответы.
Коротель потерял дар речи. Ответы! Если он был не в состоянии купить даже вопросы, то что же говорить об ответах. Он посмотрел на академика:
— С. сколько вы просите за них?
— Тридцать восемь золотых, — был ответ.
— Тридцать восемь? — возбуждённо переспросил он. — Это я могу себе позволить. Это…
Академик поднял руку.
— Тридцать восемь золотых, — сказал он, сузив глаза, — и одно небольшое одолжение.
Когда тени стали длиннее, а лампы наверху Большого Виадука уже освещали ступени, группа просеивателей Дымки сошлась поплотнее на Двадцать четвёртой лестнице. Большинство составляли подмастерья и ученики, которые, как и любые другие подмастерья и ученики Санктафракса, обычно собирались, чтобы перемыть косточки своим профессорам. Однако присутствие декана школы, старшего профессора и различных лекторов, как старших, так и младших, придавало больший вес всему, что происходило в этот вечер.
— Он так старается, казаться, справедливым, что он совсем забыл о нас, представителях Школы Дымки, — жаловался один из учеников.
— Да, — согласился другой, рьяно кивая головой. — Он из кожи вон лезет, чтобы показать, что все равны.
— А с тех пор как он переселился в этот старый дворец, он стал ещё хуже! — добавил третий.
— Вы правы, — сказал четвёртый, — Я даже слышал толки, что он расширит полномочия профессоров Света и Тьмы. И это за наш счёт!
— Он обвёл взглядом собравшихся. — Нас надо продвигать, просеивателей Дымки, а не их!
Коротель слышал, как волной прокатилось гневное одобрение.
Высокого роста старший лектор, с белыми вощёными усами, поднял руку ко рту и прошептал сидящему на корточках соседу:
— Они, конечно, правы. Но мы никогда ничего не сможем доказать, пока не будет слишком поздно.
— Да, и в этом вся проблема, — послышался приглушённый ответ.
Коротель повернулся к ним и нерешительно протянул сложенный лист пергамента.
— Не знаю, может ли это служить доказательством, пробормотал он.
Приземистый декан наклонился и взял лист из его руки. Развернул. Старший лектор уставился в листок через его плечо, при чтении покручивая ус.
— Святые Небеса! — воскликнул декан.
Ученики прекратили разговоры и оглядывались вокруг.
— Это егопочерк, — говорил декан. — Определённо. В моём положении я его достаточно изучил. — Он повернулся к Коротелю. — Кто вам это дал?
— Я. я нашёл его, — сказал Коротель. Его щёки покраснели.
— Но как он мог? — вопрошал старший лектор. Он потряс головой. — Сефтус Леприкс не будет счастлив.
— Почему? — хором поинтересовались ученики, толпясь вокруг. Каждый хотел заглянуть в лист пергамента.
— Да, — раздался ещё один голос. — Что именно меня не осчастливит?
— Леприкс, приятель, — сказал декан, — мы тут как раз. Он нахмурился и передал Леприксу лист. — Лучше прочитай сам.
Как видели все окружающие, выражение лица Сефтуса Леприкса претерпевало ряд изменений. Сначала ошеломление, затем ужас, наконец, крайнее возмущение.
— Я. я не знаю, что сказать, — пробормотал он.