Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды
Шрифт:
При переходе к государственной организации общества резко возрастает роль центральной власти. Она сохраняет все основные функции предшествующего времени, но упорядочивает и дифференцирует их. Наряду с перераспределением возникает организованный сбор прибавочного продукта (в форме фиксированных даней). Важной функцией государства становится охрана складывающейся территории, на которую распространяется его власть.
Важнейшим явлением социального устройства общества становится выделение и обособление профессионального военного слоя, не связанного не только с общинной, но и с этнополитической (племенной) организацией. Расслоение внутри него ведет к образованию военной аристократии, частично сливающейся, частично теснящей родоплеменную знать, которая в силу ее связей с отдельными группировками внутри общества и вытекающих отсюда центробежных тенденций противостоит центральной власти [36] .
36
Куббель
Основной особенностью политической системы зарождающегося государства является то, что его функции выполняются главным образом военной организацией – дружиной. Она образует органы управления центральной власти, еще примитивные и слабо расчлененные: осуществляет сбор прибавочного продукта и его перераспределение, частично через контроль над внешней торговлей; управление; выполняет чисто военные функции: подчинение новых территорий и их интеграцию в государственную систему, охрану территории, на которую распространяется центральная власть, а также организацию походов, носящих как завоевательный, так и грабительский характер. Именно основополагающая роль дружины (или аналогичной ей военной организации) определяет особенности политического строя и потестарных структур, а также весь облик зарождающегося государства. Это дало основание ряду англо-американских социоантропологов назвать такой тип государства «военным» (military), но представляется, что более уместным является его определение как «дружинного» государства.
Выраженная социальная стратификация общества, однако, не носит еще классового характера, она основывается по-прежнему на отношении к прибавочному продукту, а не к средствам производства. В то же время способ производства включает различные уклады: патриархальный с родовыми и территориальными общинами, рабовладельческий (патриархальное рабство), зародыши феодального. Нерасчлененность различных укладов, представляющая многообразие возможностей дальнейшего развития, определяет отмеченный этнологами универсализм этой, древнейшей, формы государства, которую в разное время переживали все народы, образовавшие позднее как рабовладельческие, так и феодальные государства.
Таким образом, переход от первобытного (эгалитарного) общества к стратифицированному, на позднем этапе – с государственным политическим устройством – является длительным процессом и состоит из ряда этапов, социально-экономическая сущность которых неопределима в терминах формационной схемы. Вместе с тем конкретные формы, в которых протекал этот переход в различных регионах мира, существенно разнились в первую очередь в зависимости от соотношения основных факторов, стимулировавших развитие общества: природных условий, определявших возможности интенсификации хозяйственной деятельности; воздействия более развитых обществ; перспективности внешней экспансии и вообще военной активности; условий для широкого обмена, а затем и крупномасштабной торговли.
В формировании ранних («варварских») германских государств, наряду с ростом производящего хозяйства, особая роль принадлежала войне. В ходе военных завоеваний в Галлии и Британии разрушались внутриобщинные связи, резко усиливалась имущественная и социальная дифференциация, усложнялись и крепли потестарные структуры, роль которых неуклонно возрастала [37] . Немалое значение для германского общества имели и его непосредственные контакты с Римской империей: значительная часть территории, на которой в V–VII вв. возникали первые германские государственные образования, или входила в состав Римской империи (Северная Италия), или была романизирована.
37
Неусыхин А. И. Военные союзы германских племен около начала н. э. // Уч. зап. Ин-та истории РАНИОН. М., 1929. Т. 1. С. 390–412.
Среди других германских народов, прежде всего северных, как принято считать ныне, война не играла столь значительной роли (хотя археологические материалы, например клады оружия, и указывают на высокую военную активность скандинавских племен). Практически отсутствует и влияние средиземноморской цивилизации к северу от римского лимеса [38] . Однако уже с середины I тысячелетия до и. э. Ютландия вовлекается в постепенно нарастающий по объему обмен с Центральной Европой, который длительное время носит престижный характер: в обмен на янтарь местная знать получает предметы роскоши – изделия из бронзы и, реже, золота, стекло и т. п. Усиление обмена и сложение более или менее устойчивых путей, по которым он осуществлялся, ведут к концентрации знати в узловых пунктах важнейших линий коммуникаций – области Гудме на о. Фюн, Стевнс на о. Зеландия, на юго-западном побережье Ютландии – и образованию в них специфических торгово-ремесленных поселений уже в IV–VI вв.: Луннеборг в Гудме, Данкирке и позднее Рибе в Юго-Западной Ютландии [39] .
38
Hedeager L. A Quantitative Analysis of Roman Imports in Europe North of the Limes (0-400 A.D.) and the Question of Roman-Germanic Exchange // Studies in Scandinavian Prehistory and Early History. Aarhus, 1978. Yol. I. P. 191–216.
39
Hedeager L. Fra stamme til stat – samfundsorganisation og forandring i Danmarks jernalder. Kdbenhavn, 1988; Gudmeproblemer / H. Thrane. Odense, 1987.
Показательно, что во всех случаях первоначально возникает не изолированное, не связанное с округой поселение с особыми функциями (торговой, ремесленной), являющееся резиденцией знати, а небольшая область, в которой характер деятельности населения отличен от окружающих территорий, в которой отмечается скопление знати (археологически выражающееся в наличии здесь элитных некрополей, кладов и т. п.) и в которой вырастает ряд взаимосвязанных поселений – одно из них впоследствии занимает в области ведущее место и становится протогородом. Находки в этих областях свидетельствуют, что в конце первой половины – середине I тысячелетия н. э. здесь сосредоточивается балтийская и североморская торговля с Центральной и Западной Европой. Они являются конечными пунктами и важнейшими местами перераспределения ценностей крупных торговых путей. И именно с исключительно интенсивной торговой деятельностью исследователи связывают быстрое становление древнедатского государства: предполагают, что уже в середине I тысячелетия н. э. на территории будущей Дании существует ряд мелких предгосударственных объединений [40] .
40
Fra stamme til stat. H0vdingesamfund og kongemagt. H0jbjerg, 1991. B. 2; Jensen J. The Prehistory of Denmark. L., 1982; Hedeager L. Danernes Land: fra ca. ar 200 f. Kr. – ca. 700 e. Kr. Copenhagen, 1988.
Позднее, в VI в., в Восточной Балтике (на восточном побережье Швеции) образуется второй центр балтийской торговли, являвшийся новым завершением центрально- и западноевропейских магистралей, ранее оканчивавшихся на датских островах. Сложение этого отрезка пути знаменуется появлением поселения в Экеторпе на о. Эланд в V–VII вв., а затем становлением и расцветом торгово-ремесленных центров на оз. Меларен – Хельгё и Бирки [41] . Одновременно здесь начинаются и более активные процессы социально-политического развития.
41
Society and Trade in the Baltic during the Viking Age. Visby, 1985.
Уже в вендельскую эпоху (VI–VIII вв.) в Средней Швеции, Свеаланде, отмечается глубокая стратификация общества: выделение не только наследственного нобилитета, но и военного («дружинного») слоя, а также формирование территориально-политических образований [42] . Узловой регион в сети дальней торговли, Свеаланд, где практически отсутствуют следы средиземноморских влияний [43] , а военная активность имеет ограниченный характер, претерпевает ускорение в своем социально-политическом развитии, приводящее к возникновению предгосударственных образований [44] .
42
Lindkvist Th. Plundring, skatter och den feodala statens framvaxt. Uppsala, 1988.
43
Lund Hansen V. Romischer Import im Norden. Kpbenhavn, 1987.
44
Arwidsson G. Viking Society in Central Sweden. Traditions, Organization and Economy I I The Vikings. Proceedings of the Symposium. Uppsala, 1978. P. 25–34.
Важно отметить, что возможности производящего хозяйства в Свеаланде, более высокие, нежели в других областях Швеции (Сконе в это время входит в сферу датского влияния), были тем не менее недостаточно велики, чтобы обеспечить интенсивное развитие региона [45] . Сельскохозяйственное производство предоставляло средства лишь для поддержания жизни местного населения. Однако природные ресурсы давали Свеаланду возможность участвовать в международной торговле. Главным предметом, позволившим местной знати включиться в систему балтийского и европейского обмена и торговли и, более того, притянуть к региону сеть коммуникаций, было железо. Большие запасы и высокое качество руды на севере Упланда делали Свеаланд основным поставщиком этого важнейшего сырья по меньшей мере для балтийского региона. «Железный путь» связывал север Свеаланда с оз. Меларен и служил основой для внутренней системы коммуникаций, консолидируя округу [46] .
45
Ibid.
46
Iron and Man in Prehistoric Sweden / H. Clarke. Stockholm, 1979.