Древняя Русь. Быт и культура
Шрифт:
Для изготовления туфель первого подтипа применяли два варианта кроя: со швом сбоку (табл. 70, 15–19) и со швом сзади (табл. 70, 16). Туфли скреплялись шнурками на подъеме или с внутренней стороны щиколотки. Иногда они украшались резьбой на подъеме (Оятева Е.И., 1970, с. 11, рис. 1), аналогии подобным туфлям есть в средневековых городах Западной Европы, особенно в польских.
Туфли второго подтипа (детальнокроеные) известны по находкам в Минске, в слоях конца XIII в. (Шут К.П., 1965, с. 25, 73, 78, рис. 7). Развитая их форма встречена в Старой Ладоге, в слоях XVI–XVII вв. Они имеют глубокую головку с язычком на подъеме, составной задник с прокладками, трехслойную подошву с широким низким наборным каблуком, который был прикреплен деревянными шпильками и прошит дратвой. Детали верха сшивались тачным швом, а верх с подошвой — сандальным. Туфли на ноге закреплялись с помощью ремешка, который кроился вместе с внутренней половиной задника и был пропущен через прорези на язычке (Оятева Е.И., 1965, с. 56, рис. 5, 1).
Широкое распространение туфель в Западной Европе и концентрация их находок в западных регионах Руси позволяют связать их появление с оживлением западных контактов русского государства. Однако предпосылки для появления обуви жестких форм были в кожевенном деле домонгольской Руси. Описанная обувь позволяет проследить преемственность видов кроя и орнаментации от X в. до эпохи Московской
Не менее важен и другой вывод: обувь может быть своеобразным этническим индикатором пестрого по составу городского населения Древней Руси (Оятева Е.И., 1973, с. 204, 205). Например, народы Поволжья IX-Х вв., принадлежащие финно-угорской группе, носили своеобразного кроя поршни. Именно такие поршни найдены в Белоозере. Башмаки с характерной удлиненной пяточной частью генетически связаны с общеевропейской формой обуви, уходящей в глубь веков. На нашей территории они найдены в ранних слоях Старой Ладоги и в ряде городов северо-запада Руси.
Наконец, находки обуви в культурном слое древнерусских городов могут служить и хронологическим опознавателем. Формы обуви эволюционировали, изменялась технология их производства и способ орнаментации. Все это дает возможность датировки, особенно для находок в культурном слое с нечеткой хронологией (табл. 69).
Реконструкция древнерусской одежды
М.А. Сабурова
Для реконструкции древнерусского костюма в целом избран метод наложения археологических находок на условные силуэты, соответствующие изображениям на фресках и миниатюрах Древней Руси. Для реконструкции городского костюма использованы целые формы, найденные при раскопках городов (платье, детали одежды, обувь) а также ансамбли украшений, сохранившиеся в кладах.
Крестьянский костюм представлен главным образом археологическим материалом из погребений кривичей и вятичей. Соответствие археологических тканей из раскопок крестьянским тканям XIX — начала XX в., а также их терминологическое соответствие позволило отнести многие виды крестьянской одежды XIX в. к более раннему периоду (Левинсон-Нечаева М.Н., 1959, с. 20–34; Куфтин Б.А., 1926, с. 48; Левашова В.П., 1966, с. 112–119).
На табл. 71–73 представлены реконструкции княжеско-боярского убора. Археологический материал положен на те одежды, которые известны по фрескам XI–XIII вв. и принадлежат древнерусским княгиням. Как известно, изобразительный материал дает два основных типа покроя женской одежды (Калашникова Н.М., 1972, с. 29, 30). К первому типу относятся платья прямого покроя, перехваченные у талии поясом. Рукава одежды могли быть и широкими, и узкими с опястьем. Такие платья чаще сшиты из однотонной ткани и украшены по подолу орнаментальной полосой, реже — каймой и оплечьем (табл. 71, 1). Платья второго типа были прямыми или слегка расширяющимися книзу, с узкими рукавами, заканчивающимися опястьем (табл. 73, 1, 2). Их шили из богато орнаментированной ткани и украшали оплечьем и каймой, проходящей в центре и по подолу (Салько Н.Б., 1982, илл. 29, 30, 102). Такие платья вошли в традиционный костюм высших слоев населения. Они известны в княжеско-боярском и царском быту XVI–XVII вв. (Сизов Е., 1969, илл. 10, 24 — нижние платья, 15 — верхнее платье). На реконструкции княжеско-боярского убора показаны кожаные сапоги. Форма их дана по находкам в слоях Новгорода.
На табл. 71–72 собран материал, включающий единый стилистический убор из серебра с чернью. На табл. 71, 1 представлен женский костюм. На голове княгини венец. Форма его могла иметь разный контур. В изобразительном материале известны венцы с округлым и острым верхом над челом (фреска на стене Дмитровского собора во Владимире с изображением праведных жен — Салько Н.Б., 1982. Илл. 102; миниатюра Пантелеймонова евангелия XIII в. — св. Екатерина — Стрекалов С., 1877. Вып. 1, с. 19). Эти формы стали традиционными. Они уложены в два ряда и составляют зигзагообразный орнамент. Остатки от подобного украшения на жесткой основе были найдены в Набутовском могильнике бывшей Киевской губернии (Гезе В., 1904, с. 86, рис. 1) (табл. 72, 2, 3). В погребении по сторонам очелья с бляшками были найдены также цепи с колечками, аналогичные тем, что известны на ряснах из колодочек — очевидно, последние могли не сохраниться. Венец на таблице украшен колтами, подвешенными на ряснах из колодочек. Такая схема крепления колтов была предложена Б.А. Рыбаковым (Рыбаков Б.А., 1949, с. 55, 58, рис. 23). Правильность реконструкции Б.А. Рыбакова подтверждена находками последних лет: обнаружены цепи из колодочек, на которых подвешены колты, а также трехбусинные височные кольца. Их носили на кольце, прикрепленном к крайнему звену колодочек (Даркевич В.П., Монгайт А.Л., 1972, с. 208) (табл. 72, 7) или на кольце к последнему звену. На реконструкции даны колты, найденные в Чернигове (Рыбаков Б.А., 1949, с. 56). Они обнизаны полыми шариками. На черневом фоне их щитка изображены грифоны по сторонам вертикально расположенной плетенки (табл. 72, 4). Изображение плетенки на колтах аналогично орнаменту воротника, найденного также в Набутовском могильнике (Спицын А.А., 1905, с. 149, рис. 101). Золотная вышивка воротника дополнена изображениями крестов. На воротнике, как и на головном уборе, были нашиты серебряные позолоченные бляшки округлой и квадратной формы (расположение последних неизвестно). Застежка воротника в виде полых пуговок из позолоченного серебра так же, как и орнамент в виде плетенки, составляет единое целое с украшением колтов. Подобные воротники могли быть пришитыми к нижней одежде (табл. 72, 5). Оплечье платья, пояс и подол предполагает украшение из тисненых бляшек и шитья. Платье посредине украшали ленты, подобные найденным В.В. Хвойко в погребениях Шаргорода бывшей Киевской губернии (Хвойко В.В., 1905, с. 101; КИМ. Инв. № 67185-8). Они расшиты золотной нитью в виде сердцевидных фигур с кринами, расположение их говорит о размещении ленты на платье по вертикали (табл. 72, 8). Орнамент на приведенных лентах и колтах близок орнаменту на многих серебряных браслетах-обручах (табл. 72, 7). Так, на браслете из Киевского клада 1939 г. орнамент состоит из двух поясков (Корзухина Г.Ф., 1954, табл. XI, 2). В верхней его части изображены сердцевидные фигуры, аналогичные шитью на кайме, а в нижней части — плетенка. В ансамбль серебряных украшений с чернью входили и перстни-печати. Близкий орнамент можно видеть на перстне из клада 1869 г. (Гущин А.С., 1936, с. 81, табл. XXX, 11) (табл. 72, 6).
Рядом с реконструкцией одежды княгини дан силуэт князя (табл. 71, 2). На князе представлены те же одежды, что и на фреске Кирилловской церкви в Киеве, где изображен царь Феодосий. Как считают исследователи этого памятника, костюм Феодосия передает «полный наряд русского князя XII в.» (Блиндерова Н.В., 1980, с. 59). На князе — островерхий венец, напоминающий императорскую корону с характерными боковыми подвесками (Даркевич В.П., 1975, с. 133), кафтан с широкими рукавами, из-под которых виднеются рукава сорочки. Оплечье, нагрудник и подол кафтана украшены бляшками и камнями. Ткань кафтана темно-красного цвета с орнаментом в виде сердцевидных фигур, с кринами. На князе — зеленые порты и высокие мягкие сапоги красного цвета, расшитые бусами или бляшками. Приведенный на таблице мужской костюм соответствует орнаментации металлических уборов указанного времени.
На табл. 73, 1 дана реконструкция парадного костюма княгини с украшениями из эмали. На голове княгини — сложный головной убор, состоящий из диадемы с эмалевым изображением Деисуса на киотцах, золотых скобочек и рясен с колтами. Головной убор представляет один из возможных ритуальных головных уборов, реконструкция которого составлена на основании взаимной встречаемости указанных частей головного убора в кладах и по аналогии с венчальными коронами и венцами, известными в этнографии севера XVI–XX вв. (Сабурова М.А., 1978, с. 408–412). Диадема была нашита на жесткий околыш или очелье. Привески с жемчугом ниспадали на лоб, а дужки очелья украшали валик убора в его верхней части. По сторонам головного убора подвешены рясна с колтами, украшенными эмалью. Т.И. Макарова, следуя данным Г.Ф. Корзухиной (которая заметила наличие двойного шарнира в середине рясен), объясняет это тем, что рясна на половине своей длины перегибались, становясь двусторонними, как и колты, которые подвешивались в месте сгиба рясен (Корзухина Г.Ф., 1954, с. 54; Макарова Т.И., 1975, с. 40). Очевидно, цепочка, находящаяся на одном конце рясен, крепилась в основе убора и фиксировалась у виска с помощью височного кольца, находящегося на другом конце рясен. Интересно, что в крестьянских уборах XI–XII вв. также найдены сложенные вдвое ленты, как бы играющие роль рясен для подвешивания колец. Для подбора материала в комплекс учитывалась близость декоративных особенностей украшений. Так, головной убор мог состоять из диадемы, подобной найденной в Киеве в 1889 г. (Кондаков Н., 1896, с. 139, табл. VIII) и рясен, подобных найденным в 1900 г. в Сахновке (Макарова Т.И., 1975, с. 103). Они объединяются не только близостью геометрического орнамента на бляшках рясен и подвесных бляшек диадемы, но и их квадрифолийной формой. В этот убор могли входить колты, аналогичные найденным в кладе 1827 г. в Киеве (Кондаков Н., 1896, табл. X, 2–4). Головной убор княгини покрыт фатой. Оплечье, каймы и ожерелье украшены шитьем, бляшками и жемчугом, известным и в Михайловском кладе 1903 г. (ГИМ, Инв. № 49876). В костюм входит нагрудное украшение — бармы, найденные в Сахновке в том же кладе, что и диадема (Макарова Т.И., 1975, табл. 14). Б.А. Рыбаков предполагал, что в этом уборе браслеты не носились, так как нам не известны золотые браслеты с эмалью и камнями, — их заменяло шитье на опястьях рукавов (Рыбаков Б.А., 1970, с. 36). Однако, помимо шитых опястий, могли носить золотые браслеты, аналогичные найденным в рязанском кладе 1822 г. (Кондаков Н., 1896, с. 95, табл. XVI, 3). Отсюда же происходят и золотые перегни с гранатами и жемчугом, составляющие, единое целое с ярким эмалевым убором.
На табл. 73, 2, 3 изображен костюм, включающий украшения из тисненых бляшек (как гладких, так и со вставками) и фигурными вырезами в металле. Ими украшали очелья головных уборов (табл. 66, 8-14), ожерелья и ожерелки, пояса и каймы одежды (табл. 74, 3-24). Широко использовалась обнизь жемчугом как в шитье, так и в металлических украшениях. Все эти украшения обычно встречаются в кладах совместно с эмалевым и черневым убором и рассматриваются как дополнения к двум стилистически единым уборам. Тем не менее, из этого набора украшений может быть составлен и самостоятельный убор. Так, на реконструкции (табл. 73, 2) изображен женский головной убор, найденный в Новгороде (Строков А.А., 1945, с. 72, 73, рис. 32) — табл. 66, 14. Очелье головного убора украшено тиснеными бляшками и бляшками из сканого серебра с зернью. Очевидно, подобный убор могли носить с ряснами, представляющими из себя коническую подвеску с отходящими от нее восемью цепочками. Колпачок ее был украшен сканью и зернью, а на цепочки нанизаны полые бляшки и концевые подвески ромбической и каплевидной формы (Даркевич В.П., 1972, с. 206, 207, рис. 1; Седова М.В., 1963, с. 49, рис. 12, 9). Весь набор подвесных бляшек, а также включенные в убор украшения из скани и зерни сближают подвески с найденным очельем. Из нашивных бляшек интересны крупные бляшки с S-видной прорезью из Киевского клада 1824 г. (Кондаков Н., 1896, с. 104, рис. 66). Они являются вариантом бляшек на очелье. Весь набор, приведенный на табл. 74, и бляшки из Киевского клада 1824 г. использовались для украшения платья (табл. 73, 2).
На табл. 73, 3 изображен костюм боярыни, включающий диадему и рясна в виде ленты с трехбусинными височными кольцами и колтами. О возможном количестве этих украшений в одном уборе рассказывают находки их в черниговском погребении у алтаря Борисоглебской церкви (Корзухина Г.Ф., 1954, с. 52).
На табл. 75 представлен городской костюм знати и простых горожан по материалам трех городов. На рис. 13 и 14 даны силуэты, созданные по материалам Райковецкого городища и древнего Изяславля. На рис. 13 можно видеть диадему из колодочек, найденную на скелете погибшей (Гончаров В.К., 1950, табл. XX, 15). Диадема укреплена на голове поверх плата. На шее — ожерелок из колодочек, известный по курганному инвентарю (табл. 74, 25). В состав украшений включены следующие находки из слоев Райковецкого городища: бусы (Гончаров В.К., 1950, табл. XVIII, 1), гривны (Там же, табл. XX, 4), браслеты стеклянные (Там же, табл. XXII, 3) и металлические (Там же, табл. XIX, 9; XX, 2, 3), перстни (Там же, табл. XIX, 9), бляшки от пояса (?) (Там же, табл. XX, 11) и ожерелок (9) с шитьем (Там же, табл. XXIX, 3). В отличие от райковецкого головного убора на уборе из Изяславля (рис. 14) показаны рясна из колодочек с треугольными звеньями на концах. На нижней стороне рясен были подвешены трехбусинные височные кольца, а на верхней — перстневидные кольца, с помощью которых рясна крепились к головному убору. Судя по материалам Райковецкого городища и Изяславля у горожан указанных городов бытовали близкие по форме украшения, а также единый набор тканей. Одежды характеризуются широким употреблением складок, гофрировки и плиссировки. Целое платье, найденное в Изяславле, представлено на рис. 14. Оно близко одеждам на новгородской иконе XIV в. «Рождество Богоматери» из Третьяковской галереи (табл. 68, 1, 2). Это верхние короткие одежды, из-под которых видна длинная рубаха. Оплечья, подол, рукава у запястья, а также предплечье обшиты лентой.
Силуэты на рис. 10–12, табл. 75 представляют комплекс одежды и украшений по материалам раскопок в Суздале (Сабурова М.А., Седова М.В., 1984, с. 114–122). Надетый на женщине средних лет (рис. 12) головной убор закрывает волосы, в ушах — по перстневидному кольцу. У девушки (рис. 10) на распущенных волосах — ленточный головной убор с ряснами из перстневидных колец, с подвешенными к ним трехбусинными кольцами. У девочки (рис. 11) заплетены косички, в которые продеты перстневидные кольца (до 20 шт.). На силуэтах представлена верхняя одежда с запахом на левую сторону, платья и рубахи, с лентами и шитыми воротниками с застежкой на левую сторону. Из украшений можно видеть пластинчатую фибулу, пластинчатые и витые перстни и перстни со вставками, браслеты и пр. Типичной обувью древнерусских горожанок были кожаные туфли с шитьем. Материал Суздальского некрополя относится к более раннему времени (XI — середина XII в.), чем материалы Райковецкого городища и Изяславля (начало XIII в.). Тем не менее, в Суздале был создан типичный городской убор XII в. Очевидно, здесь, как в Киеве, Новгороде, Чернигове, Смоленске, на базе дружинной культуры очень рано начала складываться городская культура.