Древняя Русь

Вернадский Георгий Владимирович

Конечно же, «История России» Г.В. Вернадского не бесспорна. В первой книге «Древняя Русь» внимание автора сосредоточено в основном на истории степных народов — скифов, сарматов, готов, гуннов, авар, хазар. Автор настолько подробно прослеживает появление, перемещения и исчезновение этих народов, что создается впечатление, будто он пишет историю юга России, неоправданно мало внимания уделяя истории севера. Трудно не согласиться с мнением академика М.Н. Тихомирова: «...не готы, авары или аланы создали русскую государственность, а славяне. Поэтому славяне и должны были находиться в поле внимания историка России... Между тем истории славян отведено в книге проф. Вернадского поразительно мало места.» 27

27. Тихомиров М. Н. Указ. соч., с. 124.

Некоторые проблемы истории Киевской Руси получили и трудах Вернадского новую интерпретацию.

Так, например, основываясь на лингвистических данных, он придерживается гипотезы о единстве славянской (русской) и туранской (восточной) культур. Эта гипотеза и аргументы, ее подтверждающие, не были приняты большинством историков и лингвистов 28 . Слабым местом работы Г.В. Вернадского является идеализация роли степи и кочевников в прошлом России. Особенно это проявилось в третьей книге «Истории России» — «Монголы и Русь», значительная часть которой посвящена истории монгольской империи, в то время как история Руси представлена фрагментарно, без описания обширных сфер социальной, экономической и культурной жизни России под властью монголов. Стоит, впрочем, заметить, что подобный подход характерен для евразийской концепции. Тем не менее, как бы мы ни относились к евразийству, нельзя отрицать рационализм некоторых наблюдений его последователей. Исследования отдельных сторон евразийской теории убеждают в назревшей потребности «первопрочтения» работ ее идеологов. Ряд трудов евразийцев уже стал достоянием современного читателя, однако они не могут заменить знания фундаментальных работ, содержащих собственно научно-историческую и политико-географическую аргументацию идеологии евразийства. Историческую основу евразийской концепции составляет прежде всего «История России» Г.В. Вернадского, ставшая заметным событием не только в научной жизни русской эмиграции, но и всей культуры России.

28. Раев М. Указ. соч., с. 211.

ПРЕДИСЛОВИЕ

В течение последних десятилетий был собран внушительный объем новых источников по русской истории, и в монографической литературе, выпущенной как в России, так и за ее пределами, появились многие новые и значимые точки зрения. Широта охвата русской истории значительно увеличилась во времени, были осуществлены дальнейшие исследования как недавних, так и ранних периодов, и многие, не получившие ранее достаточного внимания, аспекты были разработаны значительно полнее, хотя и в неравной степени. Авторы этой серии убеждены, что в настоящее время в достаточной степени подготовлена почва для систематического представления целостного курса русской истории с соответствующим размахом, позволяющим предложить ее глубокое изложение, которое бы базировалось как на собранном источниковом материале, так и на результатах специальных научных исследований.

Планируется опубликовать историю в десяти томах, из которых первые шесть, написанные профессором Вернадским, будут связаны с освещением периода от начала русской истории до конца восемнадцатого столетия, а оставшиеся четыре, принадлежащие профессору Карповичу, — отрезка истории от начала девятнадцатого века до нашего времени.

Хотя каждый из авторов несет индивидуальную ответственность за свою часть работы, мы надеемся, что сохранится определенное единство подхода, поскольку были согласованы общие основания создания серии в целом. Наряду с рассмотрением основных тенденций русской политической, экономической и социальной истории, будет предпринята попытка их объединения с анализом культурного развития страны. Особое внимание будет уделено истории составляющих частей Российской империи до и после их объединения под единой политической властью. Положение русских в мире будет обсуждаться на каждой стадии истории России не только с точки зрения внешней политики государства, но и в перспективе культурных контактов.

Авторы, каждый из которых преподает русскую историю в американских университетах более пятнадцати лет, испытывают глубокое удовлетворение от того факта, что недавно русские исследования пустили крепкие корни в стране и значительно прогрессируют. Особенно важно формирование среди младшего поколения американских исследователей серьезных специалистов в области русской истории, которые уже имеют на своем счету солидное количество ценных монографических работ. С другой стороны, сложился постепенно растущий общий интерес к русской проблематике. Таким образом, можно надеяться, что настоящая попытка развернутого рассмотрения целостного курса русского исторического развития будет отвечать подлинной потребности как специалистов, так и широкого круга читателей.

Публикация этой работы не могла бы быть осуществлена без финансовой поддержки Гуманитарного Фонда Нью-Йорка, и авторы хотят выразить свою признательность этой организации.

Георгий Вернадский

Михаил Карпович

ВВЕДЕНИЕ

Том, предлагаемый вниманию читателя, освещает наиболее ранний период русской истории вплоть до прихода варягов. Подход автора к материалу в этом томе требует некоторого объяснения. До недавнего времени было принято начинать русскую историю с варягов, в то время как все произошедшее до этого времени, если и вовсе упоминалось, относилось к «доистории» с точки зрения изучавшего прошлое России. Именно археологи, отталкивающиеся от «доистории», впервые попытались проанализировать наиболее ранние тенденции развития истории России, и публикация двадцать лет назад рабрты М.И. Ростовцева «Иранцы и греки в Южной Руси» может рассматриваться как важная отправная точка в русской историографии.

Намерение автора при написании настоящего тома состояло в подходе к раннему периоду не с точки зрения археолога или историка классики, а с позиций историка России: целью было рассмотреть его как органическую часть русской истории. Поэтому он начинает не с девятого, а со второго века, не с варягов, а с антов и ранних племен русь. В то время как вряд ли кто-либо будет отрицать значимость такого плана, его исполнение встречается с почти непреодолимыми трудностями, поскольку соответствующие письменные, в особенности отечественные источники, характеризующие наиболее ранний период, чрезвычайно редки. Можно сравнить эту задачу с восстановлением сломанной вазы из фрагментов, среди которых лишь немногие остались невредимыми; из-за широких пробелов трудно поставить на свои места даже те кусочки, которыми мы обладаем. Поэтому во многих случаях было необходимо обращаться к методу предположения, но в каждом из них автор попытался многократно проверить свою гипотезу при помощи всех доступных непрямых свидетельств. Учитывая широкую миграцию ранних славянских племен, в этом томе внимание было уделено не только событиям в границах географического пространства самой России, но также развитию некоторых прилегающих регионов, как, например, на Балканском полуострове, а также политике существовавших в то время империй — Византийской империи, Тюркского каганата и халифата. Тем не менее, хотя читатель найдет в этой книге много информации об истории Византийской империи, булгар, хазар и т.д., автор хочет пояснить, что этот том ни в коей мере не является очерком византийской или балканской истории. Лишь некоторые моменты истории византийского мира, которые имеют прямое или косвенное отношение к развитию народа и русской цивилизации, привлечены в данной связи. Что касается глав I и II, рассматривающих «доисторию» и скифский период, то они должны послужить просто введением.

Настоящий том является итогом многих лет работы, в течение которых автор ощущал добрую поддержку и помощь многих своих товарищей и друзей. Особенно он обязан Борису Бахметьеву за его теплую симпатию и интерес к работе. Признательность другим авторам за использование их печатных трудов отражена в сносках, но особо следует отметить исчерпывающие по глубине исследования М.И. Ростовцева о скифо-сарматском элементе и ценность его личных советов по ряду важных моментов. В значительной степени противоречивая проблема византийского элемента обсуждалась с Анри Грегуаром, разделяя ряд воззрений которого, например, по поводу венгерского вопроса, автор был не в состоянии принять его скептицизм относительно ранней активности племени русь в Черноморском ареале. Но даже не соглашаясь с мнениями Грегуара, автор всегда находил их исключительно стимулирующими мысль. Он также хочет выразить свою благодарность Адольфу Б. Бенсону, Якобу Бромбергу, В.Ф. Минорскому, Роману Якобсону, А.А. Васильеву за ценные предложения, а также Николасу Толлу, который прочитал первый вариант глав I и II. Альфред Р. Беллингер проявил любезность, познакомившись с рукописью глав I-VI и критически проанализировав текст как стилистически, так и содержательно. Карты, за исключением N 4, были подготовлены и выполнены Николаем Крижановским, являющимся членом Американского географического общества.

Благодарность автора должна быть так же адресована персоналу библиотеки Йельского университета за постоянную помощь, как и сотрудникам библиотеки Конгресса и общественной библиотеки Нью-Йорка; издательскому отделу Йель Юниверсити Пресс и мисс Аннабел Ленд за их помощь по подготовке рукописи к печати.

Георгий Вернадский

Нью Хейвен, Коннектикут Март, 1943 г.

Глава I. ПРЕДЫСТОРИЯ

1. Подход к проблеме происхождения русского народа

Карта 1. Ландшафтные зоны европейской части СССР

Условные обозначения:

Исторические корни русского народа уходят в глубокое прошлое. В то время как древние анналы содержат значительную информацию о русских племенах в девятом и десятом столетиях нашей эры, очевидно, что соответствующие группы их предков сплотились значительно раньше, по крайней мере в сармато-готский период, а процесс их консолидации должен был начаться еще значительно раньше, в скифский период. В целом проблема этногенеза любого народа чрезвычайно сложна. Мы не должны подходить к ней в свете таких упрощенных традиционных схем как теория генеалогического древа языков, которая длительное время рассматривалась как универсальная панацея не только филологами, но и историками.