Древоходец. Книга вторая. Вместе с дублем
Шрифт:
Поначалу мозг ещё кое-как справляется с информацией, но поток всё увеличивается и увеличивается. Картинки становятся отрывистыми и мало связанными: он смотрит ночью из окна таверны на горящие во дворе факелы и слышит громкий топот танцующих на нижнем этаже; лежит в траве, воя от боли, с арбалетным болтом в спине; ученик мастера Мелиуса по картинкам обучает его языку княжества Либоргского. Поток всё нарастает: Либоргский язык, имперский язык, староимперский язык. Мозг не способный освоить такой объём и отключает некоторые свои функции.
Костя дышит, сердце и другие органы работают, но он уже ничего не воспринимает:
На проводах в армию, одноклассник Генки, всё же кому-то проболтался, что незаметно менял Лариске стакан воды на стакан с водкой. Слух быстро дошёл до матери Генки, а уже от неё и бабушка Кости узнала, что её внучок по ошибке выпил почти полный стакан водки.
Прибежав домой, нашла Костю перед включённым телевизором, как она посчитала, спящим. Накрыла одеялом, выключила телевизор, и больше не беспокоила, чуть ли не до середины следующего дня.
И только, ближе к полудню, после неоднократных попыток разбудить, вызвали «скорую».
Костю поначалу отвезли в больницу Каменска, а через сутки переправили по месту проживания – в больницу города Георгиевска.
Врачи выдали заключение, что впал в кому по причине сильной интоксикацией алкоголем.
После неутешительных прогнозов врачей, мать и бабушка Кости прибывали в отчаянье, но всё же, провалявшись овощем больше недели, Костя неожиданно пришёл в себя.
Ну как пришёл в себя: поначалу зрачки стали реагировать на свет, затем появились попытки сесть на кровати, начал самостоятельно есть, только при этом говорил что-то нечленораздельное и постоянно замирал, уставившись в одну точку.
Уже было решили: мозг серьёзно повреждён, однако улучшения прогрессировали: стал узнавать родных, начал временами говорить понятно и по делу, правда, при этом сильно пшекал, как поляк, всё же понять его уже было можно.
Однажды, прогуливаясь с матерью вокруг больницы, заявил, что надоело здесь торчать и пора отвести его домой – там он быстрее придёт в себя.
Возвращать его на квартиру в Георгиевск, родные побоялись: там Ксения – его малолетняя сестра, а Костя хотя и тихий, всё же ещё не совсем нормальный – часто начинает говорить на непонятном языке, иногда без видимой причины, размахивает руками будто фехтует, поэтому, посоветовавшись с врачами, отвезли в Каменку в дом бабушки – Евгении Петровне.
Первые дни в деревне прошли достаточно спокойно: Костя много ел и спал. Выходил в сад и даже взялся помогать Евгении Петровне с поливом грядок.
У школьников начались летние каникулы, только у Евгении Петровны, как директора школы, в июне забот было много: экзамены, выпускной, ремонт классных комнат.
На четвёртый день, после приезда внука, она отправилась на работу, поручив соседу Григоричу, приглядывать за Костей.
В прошлом году у Григорича умерла его жена – Клавдия. Горевал сильно, но справился – не стал топить горе в алкоголе.
Теперь одну половину бывшего дома кулака Сечкина занимала только Евгения Петровна, потерявшая мужа несколько лет назад, а другую Григорич – тоже теперь одинокий, что давало деревенским кумушкам повод для намёков и пересудов. Но сплетни были только сплетнями – отношения между ними были хотя и хорошие – помогали, друг другу, как могли, но оставались просто дружескими.
После ухода Евгении Петровны, Григорич зашёл к Косте и предложил посидеть в саду на лавочке. Кто-то из местных дал Григоричу заказ на изготовление ворот и калитки. Материал подвезли, и сейчас он задумал сварить калитку и раму для ворот, при этом хотел, чтобы Костя, за которым ему было поручено присматривать, находился рядом.
Костя послушно прошёл в сад. Григорич усадил его так, чтобы тот не нахватался зайчиков от сварки и приступил к работе. Время от времени он посматривал на Костю, – тот сидел спокойно, упёршись взглядом в ствол растущей рядом яблони.
Сварив очередной шов, Григорич поднял маску сварщика, посмотрел на скамейку – она была пуста. Отбросив держак, вскочил на ноги и, пока ещё спокойно, прошёлся по саду громко зовя Костю.
Дальше Григорич осмотрел дом, сараи, баню. Пробежался по одной и по другой улице деревни. Раненая на фронте нога от быстрой ходьбы разболелась, почти совсем перестала гнуться, и тогда он сдался – послал соседского мальчонку в школу, сообщить Евгении Петровне о пропаже Кости.
Григорич сначала всё рассказал Евгении Петровне: «Не видел минут пять, поднял маску, а он уже исчез». Затем милиции, затем приехавшей матери Кости. Ей позвонили в надежде, что Костя уехал к ней в Григорьевск.
Обычно неторопливая милиция Каменска, но в этот раз подстёгнутая мощным натиском Евгении Петровны, обладающей в городе определённым авторитетом, выделила целую бригаду на опрос жителей деревни.
Никто в этот день Костю не видел, но зато, как не скрывала это его родня, выяснилось: оказывается почти все в деревне знали, что в беспамятстве он пролежал в больнице больше двух недель, да и сейчас сильно «не в себе», поэтому, при опросе, все проявляли живейший интерес, стараясь узнать от милиционеров, как можно больше о случившемся.
Когда Костя сидел на лавочке в саду, посаженный туда Григоричем, через сумятицу мыслей и образов, в его сознание стала пробиваться идея, что необходимо срочно сделать переход со своей волшебной поляны на какую-либо другую.
Память Костуша подсказывала: таких мест на Земле ещё шесть, и удобнее всего прыгнуть на точку, расположенную где-то в Европе –при всех обстоятельствах, там он меньше всего будет выделяться среди местных жителей.
Желание выполнить это прямо сейчас, усиливалось с каждой минутой, точно кем-то с силой проталкиваемое через хаос, царящий в его голове. Подчиняясь принесённому будто извне напору, Костя встал, оглянулся на Григорича, занятого работой, и через мгновение уже стоял перед деревом на своей поляне.
Подошёл, обнял ствол главного дерева, толкнув туда немного силы и перед внутренним взором выстроились в ряд планеты, где в центре находилась узнаваемая по очертаниям своих континентов Земля, с отмеченным звёздочкой местом, где он сейчас находиться.
Костя переместил взгляд немного влево, выбрав точку перехода в центре Европы и на ней сосредоточился. Точка, сначала замигала зелёным, затем перед глазами появилась надпись, видимо запрос, на который мысленно ответил согласием, затем несколько мгновений темноты с потерей ощущения своего тела, и вот Костя стоит опять же перед дубом, но уже в совершенно незнакомом лесу.