Дрейк

Мелан Вероника

У двери стояли поношенные, похожие на гармошку ботинки на тонкой подошве без каблуков. С кухни долетел звук открываемой дверцы холодильника.

– Привет! – залетела я, прежде чем Клэр успела рассмотреть полные тарелки. – Извини, я хотела позвонить, дать выходной, но закрутилась, тут такое дело….

Она не обиделась. Как только увидела кота, обрадовалась так, будто с улицы был подобран не кот, а ее собственный сын.

– Какой красавец! А зовут его как? Надо же, вот как хорошо, что больше не на улице, холодно ведь….

– Его

зовут Миша, – я опустила кота на пол, где «красавец» принялся увиваться вокруг ног долговязой женщины, будто зная, кто еще его будет кормить.

– Дина, а у нас ведь нет ничего…. Давайте я схожу, знаю, где продают кошачью еду, раз уж готовить не надо. И мяса куплю свежего, и молока, и еще чего, если нужно.

Попытки отговорить воодушевившуюся Клэр от новых забот ни к чему не привели – она ни в какую не хотела брать выходной, чем несказанно удивила. Я вяло и в то же время радостно отмахивалась руками.

– А складывать куда? Оба холодильника по твоей милости забиты.

– Так можно же новый… маленький. А там все только для Миши.

Еще один холодильник? Я растерялась и прошлась пятерней по спутанным волосам. Места, конечно, на кухне много, деньги тоже есть…. Я посмотрела на довольного мурлыку, подставляющего морду под ласкающие пальцы.

– За едой бы хорошо сходить, это да. А холодильник ставить куда?

Клэр, будто заранее приготовившись к вопросу, указала рукой в угол.

Я покачала головой, а она просияла, как медный чан, чувствуя, что уже получила мое согласие.

Пока я бубнила что-то нечленораздельное, кухарка быстро натянула «гармошковые» ботинки и побежала в торговый центр договариваться о доставке новой бытовой техники. Песенка, напеваемая под нос, стихла, как только захлопнулась входная дверь. Это все повара такие: чем больше холодильников, тем лучше?

Михайло, сидя на золотившемся от солнца паркете, выжидательно смотрел снизу вверх.

– Это все из-за тебя. Надо же…. Отдельный холодильник под еду.

Он передернул хвостом, на секунду зажмурился и снова бросил нетерпеливый взгляд.

– Что, опять на руки?

Передние лапы тут же уперлись мне в колени.

Притворное грозное выражение на лице стерли растянувшиеся в улыбке губы. Вот ведь липучка!

* * *

Это был странный день: спокойный, тихий, необычайно мирный. Командовала на первом этаже Клэр, давая указания грузчикам, куда ставить холодильник. Потом мужчины ушли, и все стихло. Через какое-то время до второго этажа дотянулся запах чего-то сладкого и жареного, я вяло подумала, что Клэр, наверное, забыла про мою диету, но это не сподвигло меня на спуск по лестнице.

Впервые за все это время камин в гостиной весело потрескивал огнем, за окном падал белый пушистый снег, а на коленях лежал собственный кот.

Свой кот в своем доме. Все как в детских мечтах о счастье.

С дивана поглядывала черными линиями строчек раскрытая книга, взятая мной с одной из полок не столько для чтения,

сколько для поддержания атмосферы одновременно выходного дня и тихого праздника.

Миша привычно мурчал, свернувшись клубком и закрыв глаза – спокойный и счастливый, в тепле и уюте. Ему больше не нужно было мерзнуть, бояться, голодать, спасаться бегством и прятаться по подвалам. Кот будто чувствовал, что это его новый дом, новая жизнь, где всегда найдется место ласке и доверху наполненной едой миске.

Я гладила пушистые ушки, голову, розовый носик, белые лапки и хвостик. Терпеливый Михайло ничуть не раздражался, а тарахтел еще громче. Насколько же доверчивый все-таки. Как он смог продержаться на улице так долго?

Так же тихо и бесшумно, как первые снежинки за окном, в голове скользили мысли.

Надо бы заняться второй частью домашнего задания: выйти на улицу, настроиться на нужную волну, говорить с людьми, следить за изменениями эмоционального фона, ведь уже завтра отчет. Логика кряхтела, упиралась в спину, пытаясь вытолкать меня наружу, пробуксовывала ногами и раз за разом терпела поражение. Слишком хорошо было сидеть в комнате, смотреть то на огонь, то на снег за окном, пробегать пальцами сквозь белую шерсть и ощущать неземное умиротворение и счастье.

Завтра.

Пусть суета и работа начнутся завтра. Пусть завтра Дрейк бьет копытом, просит отчеты и ругается за невыполненное задание. Пусть завтра читает лекции о непослушных девчонках, которые без разрешения тягают с собой из мира в мир кошек, блошек, мошек и другую живность. Ведь наверняка завтра Великий и Ужасный устроит полноценную взбучку с показательными выступлениями и «запомни-навсегда» примерами.

А сегодня тихо. Хорошо. Мирно.

Запах ласково дразнил отвыкшие от всего сахарно-вкусного ноздри.

И что все-таки жарит Клэр? Неужели не заметила, что два холодильника забиты моей едой, а третий теперь Мишиной. Спуститься, что ли, посмотреть на обновку? И ведь смогла приобрести холодильник в воскресенье, неужели магазины в Нордейле вообще не закрываются?

Мысли лениво перетекали с одного на другое.

Будет ли завтра ругаться Дрейк? Ведь вчера уже ругался, но кота вылечил. Но ругался. Но вылечил. Чего теперь ждать?

Надо бы на улицу….

Да, надо бы….

Слушая тиканье часов и треск поленьев, расслабленная и счастливая, я еще какое-то время вяло переругивалась с совестью, после чего задремала.

Глаза я открыла тогда, когда Клэр втихаря, стараясь не шуршать юбкой, пыталась приделать записку к тарелке, на которой стопкой высились исходящие паром оладьи. Увидев, что я проснулась, она отскочила от кофейного столика.

– Ой! – тонкая рука прижалась к груди. – Я не хотела будить-то. Подумала, поставлю и пойду домой….

Сонные глаза уже прилипли к еде, желудок призывно буркнул, а Михайло заинтересованно повел носом в сторону тарелки.

– Клэр! Я же на диете!