Другая хронология катастрофы 1941. Падение «сталинских соколов»
Шрифт:
Как всегда, важные штрихи в картину разгрома вносит донесение уполномоченного 3-го отдела по 10-й САД товарища Леонова от 27 июня 1941 года:
«…В результате рассеянности (так в тексте. – М.С.) командования и отсутствия приказа действовать матчасть самолётов в 39 БАП была уничтожена. Во время последнего налёта вылетевший самолёт СБ сбил самолёт противника «Юнкерс-88». Зенитные пулемёты на аэродромах бездействовали. Пулемёты на уцелевших самолётах не были приведены в действие. Между перерывами налётов мер к спасению матчасти самолётов не предпринималось… Весь лётный состав был на аэродромах, ничего не делал, то есть не уходил в тыл и был в растерянности, в результате того, что нечем было воевать (что
2.7. 22 июня. Ответный удар
Незавершённость развёртывания группировок советских ВВС (в последние годы эта красивая формулировка всё активнее вытесняет старомодное «внезапное нападение») имела и свои позитивные последствия. В частности, практически весь второй эшелон ВВС Западного ОВО (две бомбардировочные и одна истребительная дивизии), базировавшийся утром 22 июня 1941 г. на аэродромах восточнее Березины и Днепра, оказался вне зоны поражения авиации противника.
12-я БАД и 43-я ИАД не понесли даже малейших потерь от «уничтожающего первого удара Люфтваффе». Что касается 13-й БАД, то на аэродром Бобруйск (там 22 июня базировалось управление дивизии и многочисленные подразделения различных авиачастей) лишь поздним вечером (в 22.40) совершила налёт небольшая группа немецких бомбардировщиков, как и следовало ожидать – без истребительного прикрытия. В Оперсводке № 02 штаба ВВС Западного фронта это описано так: «Аэродром Бобруйск подвергся бомбометанию четырёх двухмоторных самолётов противника неустановленного типа, в результате повреждено лётное поле и здание штаба. Зенитной артиллерией сбит один бомбардировщик противника, остальные ушли». (300) Скорее всего, именно этот эпизод нашёл своё отражение и в мемуарах бывшего командира 13-й авиадивизии: «Аэродром атаковали семь «юнкерсов». Два из них сбили огнём с земли из турельных установок [самолётов], два поджёг какой-то наш лётчик-истребитель, оказавшийся в воздухе на И-153. Все четыре бомбардировщика упали недалеко от аэродрома». (301)
Глубокой ночью (в 1.15) на аэродром Бобруйск был совершён ещё один налёт, в результате которого на земле был уничтожен лёгкий бомбардировщик Су-2. (302) По данным М. Тимина, ещё один СБ был потерян на аэродроме в 24-м БАП (13-я БАД). Как бы то ни было, но наземные потери авиачастей «второго эшелона» оказались ничтожно малы и на боеспособности частей практически не отразились. Тем более не понёс каких-либо потерь от удара с воздуха 3-й авиакорпус Дальней авиации, аэродромы которого находились юго-восточнее Смоленска. Таким образом, силы для нанесения ответного удара по аэродромам противника теоретически имелись.
Разумеется, были и составленные ещё до войны планы нанесения такого удара. План действий авиации Западного ОВО в период прикрытия мобилизации и развёртывания, так же как и планы прикрытия всех прочих приграничных округов, предполагал «последовательными ударами боевой авиации по установленным базам и аэродромам противника, а также боевыми действиями в воздухе уничтожить авиацию противника и с первых же дней войны завоевать господство в воздухе». Отличие Западного ОВО заключается лишь в том, что в рассекреченном и доступном историкам тексте «Плана использования ВВС округа» указан и запланированный наряд сил:
«Исходя из поставленных задач и наличия бомбардировочной авиации, части ВВС округа могут решать следующие задачи:
а) нанести одновременный удар по установленным аэродромам и базам противника, расположенным в первой зоне, до рубежа Инстербург (ныне Черняховск), Алленштайн (ныне Ольштын), Млава, Варшава, Демблин, прикрыв действия бомбардировочной авиации истребительной авиацией. Для выполнения этой задачи потребуется 138 звеньев, мы имеем 142 звена, т.е., используя всю наличную бомбардировочную авиацию, можем решить эту задачу одновременно;
б) вторым вылетом бомбардировочной авиации нанести удар по аэродромам и базам противника, расположенным во второй зоне до рубежа Кёнигсберг, Мариенбург, Торн, Лодзь. Для этой цели могут быть использованы самолёты типа СБ, ПЕ-2, АР-2, которых мы имеем 122 звена, для решения этой задачи требуется 132 звена, недостаёт 10 звеньев. Истребительная авиация сопровождать бомбардировщиков при выполнении этой задачи не может, не позволяет радиус их действия…» (303)
К сожалению, приложения к Плану и конкретные задания для авиадивизий всё ещё недоступны, и мы не знаем, какое количество аэродромов и баз было «установлено» и из какого расчёта получилась цифра в 138 звеньев (т.е. чуть более 400 самолётов), одновременный удар которых посчитали достаточным для разгрома авиации противника в 100-км полосе к западу от границы. Если же руководствоваться нашим сегодняшним знанием, то удар 400 самолётов по 20 основным аэродромам базирования 2-го Воздушного флота Люфтваффе мог бы стать весьма ощутимым – разумеется, если ударить в «немецком стиле», т.е. с высоты бреющего полёта, заход за заходом, налёт за налётом…
22 июня 1941 года, уже через несколько часов после начала боевых действий, в довоенные планы использования бомбардировочной авиации Западного фронта потребовалось внести радикальные изменения. Прежде всего потому, что «прикрыть действия бомбардировочной авиации истребительной авиацией» стало невозможно – истребительные полки 11, 9 и 10-й авиадивизий, даже в самом лучшем случае, отчаянно боролись за самосохранение. В худшем – уже перестали существовать как управляемая, дееспособная боевая единица. Во-вторых, война началась совсем не по планам советского руководства, наземные войска противника наводили переправы через пограничный Буг (или просто переезжали его по невзорванным мостам), и перед командованием Западного фронта встал очень непростой вопрос о приоритетах в расстановке задач ВВС фронта: стоит ли проводить задуманную ранее операцию по подавлению авиации противника на «установленных аэродромах и базах» или же надо немедленно переключаться на непосредственную огневую поддержку своих наземных войск?
Однозначный ответ на такой вопрос едва ли удастся сформулировать даже сегодня, даже военным специалистам высокого уровня, ибо всё упирается в оценку потенциальных и реальных возможностей войск Красной Армии. Теоретически для уничтожения паромной переправы, находящейся практически на линии соприкосновения войск, вовсе незачем «гонять» дорогой и дефицитный бомбардировщик на расстояние в 400 км от Бобруйска до Буга – эту задачу может и должна решить полевая артиллерия, причём самого массового, дивизионного звена. В конце концов, военную авиацию придумали не для замены дешёвой пушки на что-то очень дорогое, а для решения таких задач, которые артиллерия не может решить в принципе. Например, для бомбардировки аэродромов, находящихся на удалении более 20 – 30 км от линии фронта.
Всё меняется, если от абстрактных схем перейти к трагической реальности 22 июня: волна безумного хаоса уже катилась от линии пограничных столбов на восток, вслед за ней катилась пока ещё вооружённая толпа бывших красноармейцев. В такой ситуации вполне разумным представляется намерение командования фронта использовать находящуюся в глубоком тылу, т.е. сохраняющую управляемость и боеспособность, авиацию для решения сугубо тактических задач, превратить её в некое подобие «неотложной помощи». На практике же всё произошло следующим образом.
В 9.00 22 июня командующий ВВС Западного фронта генерал-майор Иван Копец расписался в получении текста Директивы наркома обороны № 2 («удары авиации наносить на глубину германской территории до 100 – 150 км»), и в 9.30 утра, через 5 часов после фактического начала войны, в штабе ВВС фронта был подписан Боевой приказ № 01:
« 1. Немецкие войска и авиация нарушили нашу границу и произвели налёты на наши наземные части и мирные города. Его ВВС произвели налёты на Гродно, Волковыск, Лида и другие пункты.