Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность
Шрифт:
Харитонов с вызовом, отчасти наигранным, в своей «Листовке», обращенной к гетеросексуалам, противопоставлял им гомосексуалов:
…это «наш гений процвел в балете» — «нами он и создан». «Мы втайне правим вкусами мира. То, что вы находите красивым, зачастую установлено нами, но вы об этом не всегда догадываетесь <…> Уж не говоря о том, что это мы часто диктуем вам моду в одежде, мы же выставляем вам на любование женщин — таких, каких вы по своему прямому желанию, возможно, и не выбрали бы. Если бы не мы, вы бы сильнее склонялись во вкусах к прямому, плотскому, кровопролитному. С оглядкой на нас, но не всегда отдавая себе в этом отчет, вы придали высокое значение игривому и нецелесообразному.» (Харитонов 1993: 248–249).
Словом, как называют свои статьи геи, ратующие за равноправие (Kameny 1969; Shelley 1972), «Голубое — это хорошо» (Gay is good).
7. Одержимость
Несмотря на эти восхваления и соображения, не только обычные, гетеросексуальные люди, но и гомосексуально ориентированные, как правило, не хотят, чтобы их дети оказались гомосексуальными. Правда, у гомосексуалов это вызвано тяжелым положением сексуальных меньшинств в современном обществе. Даже когда прямое преследование (по закону) отменяется, неловкость и отчужденность остаются, остается затрудненность адаптации к среде. Эти трудности по-видимому не исчезнут в ближайшей перспективе. Уже не государство, а само общество сурово наказывает за иной образ жизни — насмешками, унижением, отвержением, ограничениями. Так, считается, что гомосексуальный мужчина не должен преподавать в школе: он может подвергнуться искушению совратить мальчиков. Верно, в принципе может. Но ведь обычному, гетеросексуальному мужчине не отказывают в должности учителя на том основании, что он мог бы покуситься на девочек!
Вторая проблема, которая беспокоит любых родителей при мысли о будущем детей в «голубой» перспективе, это проблема СПИДа. Правда, в последнее время большинство «голубых» ушло от этой опасности — неукоснительно пользуется презервативами, избегает глотать сперму, старается иметь постоянных партнеров или, по крайней мере, пореже их менять. Но всё же есть один тип геев, очень сексуально возбудимых, которые не могут от всего этого отказаться.
Такие люди, часто меняющие партнеров, есть и среди гетеросексуальных мужчин — медики называют их «промисками» (от слова промискуитет — беспорядочные половые сношения). Но, пожалуй, среди геев их всё-таки больше: их не связывает брак и нацеленность на него.
В романе английского писателя Риса «Цвет его волос» сюжетом является смелая и трогательная любовь двух школьников Доналда и Марка. Название романа — намек, что гомосексуальность так же присуща личности, как цвет волос. В первой части любовь развивается в отчаянной борьбе с гетеросексуальной средой, и если бы роман этим и ограничился, он был бы тривиальным и, так сказать, ангажированным — необъективным. Но во второй части своего романа Рис описывает, как его Доналд превратился в рискового охотника за сексуальными приключениями. После десяти лет брака с Марком, он бросил Марка ради молодого студента Рика и стал все быстрее менять партнеров. Марку на прощанье он напомнил, что привлекал его в их отношениях именно секс.
«Ты помнишь первые слова, которые я тебе сказал? Много лет назад в школьной раздевалке у душа? Ты редко появлялся там, и вот ты появился, и тебя дразнили из-за огромности твоих яиц. Помню свое впечатление: величиной со сливы, и они покачивались. Я сказал: «Я тебе завидую, иметь такую пару!» <…> Секс! С тринадцати лет я помирал по члену, который бы входил в мою жопу! Я шатался без чувств от одной лишь мысли об этом! И ты хотел вонзать его туда! Это было фантастически, правда; мне всё время было мало. И тебе. Как мы дрожали, и стонали, и просили друг друга остановиться; и кончали, кончали, кончали! Однажды моя сперма долетела до самого потолка! А ты говоришь о любви, об экстазе, и снова о любви…<…> Ты хочешь, чтобы я поверил, что всё это позволительно только когда любовь; а меня это возмущает. Ты хочешь, чтобы я думал, что она была, а ведь ее не было… Всё это слякотные эмоции! Когда на деле это траханье. Почему ты не желаешь понимать, что просто два парня дают
Потом он признал, что, может, и была любовь, но она ему наскучила. «Каждый раз, когда я хочу секса, ты уже на взводе, как… ну как мартовский кот. А где игра, забава, охота, трепет? Всё ушло». Единственное, что Марк мог возразить: «Ты схватишь СПИД». — «Нет, если буду предохраняться». Они расстались. По вечерам Доналд стал частым посетителем Вересковой Пустоши Хэмпстед — известного в Лондоне места.
«Здесь в Пустоши было наиболее возбуждающее место для секса, для того именно рода секса, в котором Доналд нуждался на этом этапе жизни. В кустах руки невидимых в летнем мраке чужаков, мужчин, чьи силуэты только намечались в темноте, медленно расстегивали его рубашку, раскрывали молнию, сдергивали его джинсы донизу, прижимали ему к носу бутылки с зельем, исследовали его член, залезали пальцами ему в задницу. Это было фантастическое возбуждение, когда четверо или пятеро из них делали ему то же самое одновременно, и кому он позволит дать ему наслаждение кончить? Сдерживая себя, он переходил от одного к другому, так что это длилось час, два часа, пока его ноги не уставали так, будто пробежали много миль. Лучше всего если не знать, в какой рот фонтанируешь, тянуть, пока зелье все еще держит тебя в экстазе, чьи-то руки всё еще заняты твоими ягодицами, бедрами, яйцами, сосками; а твои руки и рот всё еще наслаждаются членом, мошонкой, яйцами: отбирают лучшие, наибольшие яйца, члены, суживающиеся на конце, как ракеты, — толстенные твердые члены, держащиеся на крепких юношеских телах, которые содрогаются и вскрикивают и кончают в тот самый момент, который ты выбираешь, чтобы спустить свою сперму. <…> Темнота помогала: отключка зрения позволяла сильнее действовать другим чувствам, особенно остро — воспринимать на слух и на ощупь, судить о качествах оргазма другого человека по его дыханию, дрожи наслаждения, и только рука или рот решали, прекрасен член или нет».
Через некоторое время Доналд проснулся с лихорадкой, врач сказал, что это воспаление легких, в больнице нашли в них каверны и анализ показал СПИД. Вирус был подхвачен давно, еще при жизни с Марком, когда он изменял Марку, не пользуясь презервативом. Болезнь прогрессировала быстро. Марк присутствовал при его последних словах. Заплетающимся языком Доналд проговорил: «Они огромные. Как сливы. Я никогда не смогу их попробовать снова».
У Марка анализы оказались хорошими (Rees 1989: 80–81, 99-100, 133).
Что ж, роман, художественная литература. Кто может сказать, как далеко увела писателя-гомосексуала его разнузданная фантазия? Но вот достоверная реальность жизни, из автобиографии известного английского режиссера Дери-ка Джармена. Первый настоящий опыт секса пришел, когда Дерик гостил у женатого друга.
«Однажды мартовским вечером я вернулся с прогулки рано, когда Майкла еще не было, а за роялем сидел молодой канадец. Это был студент-психолог из университета Альберты. Мы были сверстники, обоим по 22. Я пропустил последний автобус, и Бренда предложила мне «Не лечь ли тебе в кровать Майкла, уже очень поздно, и он уже явно сегодня не вернется». Когда я заснул, Рон пересек комнату, и забрался ко мне в постель. Это было так неожиданно. Я не ассоциировал «голубых» с молодыми. Мне казалось, что они всегда пожилые, какими они описываются в газетах. Когда Рон оказался у меня в кровати, я был так поражен, что просто лежал в его объятиях». Но когда на следующий день Рон не пришел, Дерик к ужасу хозяев дома пытался покончить с собой. Рона отыскали. Пришла любовь, еще очень скромная. Потом Рона сменил Маршалл. Но и «секс, который у меня был с Маршаллом, не был глубоким, проникающим; так, взаимная мастурбация». " Разгул начался с поездки в Нью-Йорк. Вскоре по приезде пригласили Дерика на «голубую» вечеринку. Суета оказалась неинтересной. Но:
«…попался черный парень, которому было тоже не по себе, как и мне, он затащил меня в спальню, где были свалены шубы. У нас был секс. Это был у меня первый настоящий секс. <…> Этот парень был с большим сексуальным опытом. Он знал, что к чему. Мы делали любовь». Эти воспоминания уже из интервью. Корреспондент:
«— Так вы вернулись домой уже гомосеком?
— Определенно. И с мондавошками.» (Jarman 1992: 44).
Насекомые были предупредительным сигналом, но он не был услышан. Далее описывается целый ряд разнообразных приключений. Очень примечателен один рассказ. Дело происходит на окраине Лондона, в «кустах оргий» — в Вересковой Пустоши Хэмпстед.