Другой ветер
Шрифт:
– А в валютник?..
– спросил Ваня, поправляя на груди камуфляжный "Никон".
– В валютник-то пойдем?
Андрей обещал солдатке Вере не задерживаться, но он был своему слову никто. Нырнули в стылый подземный переход. По пути говорили шутливо и о пустом, как и следует случайно сошедшимся людям, друг к другу благоволящим в час досуга, но судьбой друг друга не увлеченным.
В холле "Пулковской" неожиданно возник москвич Сяков, который сосредоточенно изучал у регистрационной стойки гостиничный счет. С любого ракурса Сякова узнавали
Сяков был давним знакомым Исполатева по археологическим экспедициям в Нимфей. С той поры прошло немало лет, и за это время Сяков проявил себя достойным сыном своего полнокровного, спешащего заработать все деньги на свете города - окончил университет, выпустил прыткий роман и в результате закрученной улиткой интриги вошел в состав совета директоров издательской корпорации "Речь". Сяков прибыл в СПб. по службе - как представитель "Речи", он вел переговоры с Петербургской епархией, британским отделением международной ассоциации "Христианская миссия" и финской целлюлозно-бумажной фирмой о создании межконфессионального совместного предприятия "Библейская комиссия". Вчера - подписанием соглашения о намерениях - переговоры успешно завершились.
Вид Сякова совершенно не вязался с его положением - прическа мальчика-луковки, вся из случайных стрелок и зализов, бахромящиеся джинсы, под распахнутой грубовыделанной дубленкой виднелся грубый, как плетень, свитер. По-московски сочетая в себе безбрежное панибратство и деловитость, вначале он производил на собеседника болезненное впечатление, но в конце концов умел внушить доверие, которое, впрочем, не всегда оправдывал.
Под стойкой, у ног Сякова лежала сумка - член совета директоров корпорации "Речь" готовился отвалить в Москву.
– В валютник?
– Сяков почесал бугристую голову.
– У меня коньяк есть.
– А пивом размяться?
– сказал Жвачин. Мысль о скором возвращении к Вере окончательно в нем померкла.
Сяков подхватил сумку, забрал оплаченный счет (регистраторша посмотрела на него, как на сигарету, которую закурила без желания), и компания двинулась в глубь холеной гостиничной утробы. По пути Сяков рассказывал о межконфессиональной "Библейской комиссии", весьма преувеличивая собственный вклад в ее создание.
– Может лучше - порнографический журнал?
– спросил Жвачин.
– Есть хорошее название - "Колокол". Проиллюстрируем рентгеновскими снимками соитий. За мной статья о дополнении уголовного кодекса пунктом "изнасилование в целях самозащиты"...
– Не гони гусей, - отмахнулся Сяков.
– Мы - солидная фирма.
В валютном баре сидели белобровые, будто недавно из хлорки, представители финской целлюлозно-бумажной фирмы.
– Я им сегодня полковничью папаху продал, - сказал Ваня, переводя с пушицы на лилию влажнеющий взгляд.
– Торговались, как голые за портки...
Светка выпорхнула из плюшевой берлоги и, ворожа бумажных финнов тылом, в облаке дорогого аромата - экзотический дух простоцветной русской купальницы - подошла к стойке.
– Я тебя не люблю, но ревную, - сказал Жвачин и осклабился.
– Жабу свою ревнуй, - посоветовала Светка и осмотрела Сякова.
– А это что за петушок на палочке?
– Это - москвич Сяков, Большая Медведица Пера, - представил Сякова Андрей.
– Деловой партнер твоих чухонских кобелей и давний друг Исполатева.
– Чума ваш Исполатев!
– выразилась беспардонная Светка.
– Я к нему из-под замка сбежала, счастье семейное похерила, а у него дома какая-то шахна сидит и ушко ему ласкает! Я ей говорю: ты что моего крысика ластами трогаешь? А Петя меня за дверь вывел и говорит, что обожает эту жабу, как...
– Как Перикл Аспазию?
– подсказал образованный Сяков.
– Не твоего гигантского ума это дело, - осадила основателя "Библейской комиссии" Светка.
– А иметь сразу двух любовниц ему, видишь ли, не позволяет его уважительное отношение к женщине!
– Любовь портит людей.
– Жвачин вылил себе в рот пиво и обсосал усы. Она лишает их чувства справедливости.
– Это она из порядочных людей сволочь делает, - возразила брошенная проститутка, - а из такой оторвы, как я, может, и хороший человек получится.
– Что ж ты тут?..
– Сяков кивнул в сторону поблекшей икебаны.
– Я со старлеем пришла мириться, а он у себя в кабинете утюгов потрошит. Решила переждать с милашками...
– Светка положила в яркий рот мизинец и запустила в финнов улыбку, достающую до семенников. Финны заулыбались ответно, осторожно косясь на Сякова.
Дюжий бармен загнал в стереосистему кассету "Наутилуса", и Бутусов зловеще объявил обреченному на компанию певца богу: "...я хочу быть с тобой, и я буду с тобой".
– Не возвращайся к старлею, - сказал Тупотилов.
– Давай, я буду твоим крысиком.
– Тебе Пирожок уши оборвет.
– Светка поцеловала Ваню в лоб.
– Лучше забывать Петю с каким-нибудь чучелом, чтобы этот бабник увидел, на кого я его поменяла, и ужаснулся. Но, если хочешь...
Тупотилов просиял и азартно метнул на стойку доллары.
– Шампанского!
Невозмутимый бармен ленивым, но точным движением принял деньги. Шампанское решили разбавить коньяком, извлеченным из сумки Сякова.
– Выпей отсюда, - попросила Тупотилова Светка и капнула приготовленную Жвачиным смесь в ямочку своей ключицы.