Дружеский роман
Шрифт:
— Дима, — резко отстранившись, Лада в неподдельном недоумении воззрилась на молодого человека. — Дим, это, что твоему отцу всего лишь надо было подарить мне букет, чтобы ты сделал разом вот столько сюрпризов? — счастливо рассмеявшись, чего за ней не помнил уже давно, обняла его за шею. Розы рассыпались по полу балкона. — Я сейчас, — в какой-то момент Дмитрию показалось, что она чего-то испугалась. А это были всего лишь обычные цветы, из-за которых уж точно впадать в панику не стоило.
— Я соберу, иди переоденься, — предложил он.
Вот что усвоил четко с детства: мокрая одежда опасна для здоровья. И хотя у самого рубашка намокла от влажных стеблей цветов, сейчас думал о ней, своей Ладе, с таким трудом становящейся
И хотя на улице и было тепло, а всё же — ночь. И ветерок с моря мог оказаться достаточно коварным. А они только первый кризис пережили.
Цветы были возвращены в вазу, установленную на этот раз в комнате, где располагался небольшой диван. Подвинут ближе столик с её любимыми конфетами.
— Ты выглядишь потрясающе, — заметил он, передавая наполненный шампанским бокал.
— Даже не знаю, как сейчас реагировать, — с легкой иронией в голосе призналась Лада. — Но если всё это из-за Алексей Петровича, то не следовало, — продолжала она негромко, при этом слишком внимательно наблюдая за любимым человеком. — Для меня он всего лишь твой отец.
— И в тебе он видит исключительно дочь, — закончил за девушку Димка, присаживаясь рядом и приобнимая за талию. — Именно дочь, — повторил настойчиво, успев заметить во взгляде девушки недоумение. — Со слов матери, батя бредил девочкой. Обычно мужики о пацанах-наследниках мечтают, а отец хотел дочь. Но сперва родился я, потом — Никита.
— Ну, если у него там какие-то отношения наметились, может еще и получится девочка, — с улыбкой обронила Лада. — У тебя отец еще совсем не стар, можно сказать — пол жизни впереди.
— Только как я понял, интерес у него далеко не к девочке двадцати лет, а к достаточно взрослой женщине в районе сорока, может чуть меньше, чуть больше.
— Так, — отстранившись от молодого человека, Лада очень серьезно на того посмотрев, поинтересовалась, — И что тебя смущает? Или, что, хочешь сказать, женщина в сорок не может родить? Дима, ты сам недавно меня убеждал в том, что твой отец в сорок семь еще совсем не старик. Так, а женщина к сорока уже, что — всё, списана со счетов?
— Лад, женщине ребенка поднимать надо, — возразил он, при этом постаравшись избежать резкости в тоне. — Ну, ты же не станешь спорить с тем, что основную роль в жизни ребенка всё же играет мать. Да и возраст, сама медик, понимаешь, организм в двадцать — двадцать пять лет, даже в тридцать — тридцать пять, разительно отличается от организма в сорок и сорок с плюсиком, каким бы маленьким тот не был.
— Да, я медик, — согласилась Лада с очевидным. — Только я знаю, что в моей семье, где я родилась и выросла, бабушка своего третьего ребенка родила в сорок девять. Думала, у неё климакс начался, к врачу сразу не пошла. Кстати, дожила до восьмидесяти пяти, еще и внуков от самой младшей дочери увидела, понянчить успела. А медицина тогда разительно от сегодняшней отличалась, да и после войны чуть меньше двадцати лет прошло. Здесь всё от женского организма, Дима, зависит. У меня у подруги в двадцать два с серьёзными патологиями ребенок родился. Какой-то ген дал сбой. Оба родителя совершенно здоровы, в обеих семьях ничего подобного не было. Или ты всё-таки боишься потерять поддержку отца? — спросила она вдруг.
Димка, делая в этот момент глоток шампанского и едва не поперхнувшись, на мгновение уставившись на молодую особу, затем отрицательно качнул головой.
— Если ты имеешь ввиду финансовую составляющую, уверяю — нет, — и голос прозвучал достаточно уверенно. — Я безмерно благодарен ему за всё, отдельная благодарность за оплаченное образование, мать не стала бы тянуть, а отчим изначально занял позицию невмешательства в мое ею воспитание. В хирургии она не видела и не видит перспектив. Но жить за счет отца никогда не планировал. Да, отдаю себе отчет в том, что будет непросто. Но ему тоже было нелегко. А если уж совсем быть честным,
Вообще на протяжении всего последнего года при общении с данной особой старался жестко контролировать собственные слова, никогда не зная, что может вызвать у неё очередной срыв. А вот сейчас… Сейчас реакция оказалась противоположная привычной. Она не на грани истерики. Она готова… рассмеяться. А вот радоваться этому или нет, Дмитрий пока понять не мог.
4
Самый запад России. Коснувшись губами губ любимого привычно-дразнящим поцелуем, улыбнулась, неожиданно для Димки выдав:
— Ты сейчас очень похож на своего отца: и внешне, и манерами. Просто один в один Алексей Петрович. Знаешь, он, наверно, тоже мечтал дать своей семье максимально возможное. Я хочу, чтобы ты знал: мне главное, чтобы ты был рядом. И никогда, слышишь, никогда не врал, даже если правда будет казаться слишком жестокой.
Что-то в тоне любимой вызвало беспокойство. Когда начинала заговаривать в подобной манере, всегда ждал маленьких неприятностей.
— Ты сейчас, о чём? — присев перед молодой особой, полюбопытствовал осторожно.
— Дим, я знаю, что ты не хочешь детей, — выдала она на одном дыхании. — Я постаралась это принять. Да, трудно было, но если для тебя это так принципиально…
— Так, стоп, что за бред? — резко выпрямившись, Дмитрий в полном непонимании происходящего посмотрел на неё с высоты своего роста. — Лада, ты с чего это взяла?
— Дима, я слышала твой разговор с врачом, когда всё случилось, когда…
Тогда не знала, как реагировать. Нуждалась в его поддержке. А он, как оказалось, вообще не стремился стать отцом. Великолепно играл и только, изображая радость. Для неё? Чтобы не волновать лишний раз? Или, несмотря ни на что, собственное эго тешил? Став отцом однажды, планировал в дальнейшем оградить себя от повторного подвига? Интересно, какую причину озвучивать собирался?
— Что ты слышала?
Тон, каким был задан вопрос, прозвучал слишком резко, и вполне мог вызвать неконтролируемую реакцию молодой особы. А они только пришли к нормальным отношениям. Её срывы прекратились, снова приняла его и как друга, и как любовника. Думал, что вот тут, на побережье, полуилось восстановить то, что едва не рухнуло.
— Дверь в палату была неплотно закрыта. Не помню, для чего подошла, а ты в тот момент…
Отлично помнила каждое сказанное им слово. Случилась истерика. Чем её тогда обкололи, неизвестно, уснула практически мгновенно. Димка от нее потом не отходил в буквальном смысле слова. А она видеть его не могла. Срыв следовал за срывом. Просто удивительно, как в какую-нибудь психиатрическую клинику не отправил.
— Я в тот момент пытался выяснить, на сколько серьёзными могут быть последствия выкидыша для тебя, — проговорил он медленно, при этом очень внимательно наблюдая за девушкой. — Лада, родная, я отлично помню свой тот разговор с врачом. Там слова не было сказано, что не хочу быть отцом. Всего лишь хотел выяснить, есть ли у нас шанс родить здорового ребенка после совместно перенесенного ковида. И не лучше ли для этого выдержать какое-то время, дать тебе окончательно поправиться и восстановиться после… случившегося, — и тут его осенило. — Подожди, так ты из-за этого всё это время была на нервах…