Друзья-подруги
Шрифт:
— Все поголовно? — хмыкнула Тхар.
— Как одна, — подтвердил Радег.
— Врёшь ты всё, — усмехнулась девушка, закрывая глаза.
— Спроси у Цедарга, — ответно ухмыльнулся орк. — Ты думаешь, он зря свою жену так часто вспоминает?!
— Особенно, когда я рядом, — хмыкнула девушка. — Кстати, странно, что он не сказал тебе, что я принята в клан.
— Он такой, — Радег погасил лампу, — скрытный. Себе на уме. И остальным небось приказал молчать.
— Зато теперь я знаю, зачем вы с ним каждое утро в лес ходите, как по часам!
— Кстати, — вспомнил орк, — а зачем ты сама туда ходишь?
— В лес?
— Да.
— Радег,
— Каждое утро и каждый вечер?
— Бывает, и ночью, и в середине дня! Может, оставим эту тему?!
— А Цедарг сказал, ты там что-то прячешь…
— Ну что мне прятать, и от кого?!
— А я думал, ты там с парнем встречаешься…
— Ещё лучше!
— Но эльф твой оставался у костра. Зато этот, Странник, тоже с тобой туда ходит…
— Риан влюблён в мою подругу, успокойся!
— Значит, ты встречаешься с подругой?
На минуту в темноте повисло молчание, потом Тхар искренне сказала:
— Ненавижу орков.
— Тхар, я никому не скажу! — всполошился парень. — Но почему ты не пригласишь её идти с нами? Одной девушкой больше, одной меньше… Да и безопаснее для неё!
— Я не могу. И, Радег, зажги лампу, пожалуйста.
Орк послушался. Девушка привстала и наклонилась к нему, заглядывая в глаза:
— Пообещай мне, что сам об этом забудешь и никому не расскажешь, особенно Цедаргу. Я клянусь, что это совершенно ничем не повредит ни твоему обозу, ни тебе самому.
— Я верю тебе! — тут же поспешил убедить её Радег. — Но почему ты не хочешь рассказать? Я никому ни словом не обмолвлюсь, клянусь!
— Очень на это надеюсь, — серьёзно сказала Тхар. — Потому что это не только мой секрет, но и её. Настоящие друзья не разбалтывают чужие секреты, не так ли? — орк кивнул. — Ну вот видишь. Я надеюсь, что и ты сохранишь мой.
После таких слов обрадованному тем, что его причислили к настоящим друзьям, Радегу только и оставалось, что искренне её в этом заверить. Девушка легла обратно, он в который раз погасил лампу, а из-за полога донеслось рявканье Цедарга:
— Кончайте светопреставление, спать пора! Тхар, врежь ему как следует, если мешает заснуть!
— О, это я всегда готова, — с удовольствием смакуя заманчивую возможность, протянула Тхар, а Радегу показалось, что он различил тихое хихиканье из-под днища повозки. Эльф. А он заболтался с Тхар, забыв, что этот хитрюга его тоже слышит… но, вроде, ничего такого не сказал. А что касается таинственной подруги…
— Кажется, сейчас ты мне врежешь, хотя и не по этому поводу, — осторожно начал он. — Ты хорошо знаешь эту свою подругу? Она на нас разбойников не наведёт?
Ответом ему послужил зевок и сонное замечание:
— Мне лень тянуться, так что тумак подождёт до утра. Я её знаю, как себя. И нам просто нужно обеим на юг, это важно. И для неё, и для меня. Поэтому я тебя и попросила молчать.
— Я буду, — пообещал орк. Не удержался и протянул руку, легонько погладив кончиком указательного пальца девушку по носу: — Моя маленькая хранительница тайн.
— Спи давай, — снова зевнула Тхар, недвусмысленно клацнув зубами, но орк уже убрал руку:
— И тебе спокойной ночи.
— Угу… — неразборчиво пробормотала Тхар, ясно давая понять, что разговор закончен.
Глава вторая. О женских хитростях и мужских принципах
Радег сдержал слово и никому не сказал о таинственной лесной подруге Тхар. Девушка, видимо, это оценила, поскольку подобрела к орку, и теперь Радег не засиживался вечерами у костра, предпочитая пораньше забраться в фургон и поболтать с ней. Чтобы кто чего дурного не подумал, полог он оставлял отдёрнутым, пока девушка не засыпала, иногда на полуслове — Радег стремился урвать как можно больше такого уединённого общения. А днём он отгонял от Тхар Гаисхаша и сам учил держаться в седле. Девушка схватывала всё на лету, но ей требовалось время, чтобы закрепить полученные навыки. По непредвзятому мнению Цедарга, примерно через месяц она будет уже прилично держаться в седле. Хотя Дружка орк за лошадь не считал, считая конягу слишком толстым, неказистым и медлительным. Но Тхар со своей первой и единственной лошадью расставаться не желала, упорно подкармливая её разными вкусностями, остававшимися от приготовления еды — в этом она по-прежнему помогала Миреле.
Девушки не то, чтобы подружились, но хорошо поладили. Мирела, практичная почти до цинизма, обладала некоторыми слабостями, с которыми её экономичная натура тщетно боролась. Например, могла часами бродить по ювелирным рядам на ярмарке и не уходила оттуда без очередного колечка или брошки. Также девушка обожала принимать ванны, с тоской вспоминая столичные бани и повергая в шок хозяев постоялых дворов, в которых им иногда случалось останавливаться, требованием пяти вёдер горячей воды и чистого корыта. У неё был с собой запас мыла, которого хватило бы на весь обоз, с четырнадцатью вариантами ароматов и множеством различных добавок; какой-то специальный настой для волос в бутылочках из тёмно-синего стекла; белые шарики, которые, оказываясь в воде, шипели и растворялись, наполняя импровизированную ванну пышной пеной; мази, крема и косметика, составлявшие со всем вышеперечисленным большую часть её багажа. Справедливости ради надо сказать, что Мирела благодаря всем этим средствам выглядела великолепно, неизменно ловя восхищённые взгляды мужчин. Её же собственный чаще всего останавливался на Дирелле.
Эльфу было скучно. Ни обозные, ни сородичи, устроившие ему что-то вроде бойкота, обращаясь лишь в случае крайней необходимости, не баловали его вниманием, и поэтому он часто дружелюбно разговаривал с Мирелой. Ему льстило восхищение девушки, а её расположение успокаивало уязвлённое самолюбие эльфа. Будь он внимательнее, заметил бы множество намёков с её стороны, но Дирелл действительно верил в то, что говорил: он никогда не опустится до человеческой девушки. Потому и не рассматривал Мирелу с точки зрения её женской привлекательности. Что, как она однажды призналась Тхар, временами ужасно её раздражало.
— Это же Дирелл, — скептически пожала плечами Тхар, беря очередную миску. Девушки сидели на берегу речушки и, согласно шмыгая носами, полоскали в реке посуду, вымытую ранее в тёплой воде. — По-моему, кроме своей драгоценной персоны он вообще не способен кого-либо полюбить. Брось ты это дело, ну зачем он тебе? Будет обращаться всю жизнь как со служанкой. А лет через пятнадцать-двадцать вообще бросит — эльфы же не старятся.
Мирела хмыкнула и чуть насмешливо заметила:
— С чего ты взяла, что он мне нужен на всю жизнь? Я не настолько глупа, чтобы думать, будто смогу удержать эльфа. Так, приятно провести время…