Дрянной декан
Шрифт:
– До летней сессии еще достаточно времени, Красовская, - декан осадил мое смущенное блеянье. Он подвинул меня в сторону, так как иначе выйти из кабинета не получалось, и прикрыл дверь.
– И, кстати, любые вопросы, касающиеся академической деятельности, нужно решать через вашего старосту.
Да, он меня потрогал, но в данный момент это значения уже не имело. У меня сжались кулаки, а из ушей тоненькой струйкой повалил пар. Ах, он у нас теперь важная птица, оказывается! А раньше и незаметно было. Когда он меня лапал в библиотеке, например, присутствие старосты вовсе не понадобилось!
Видимо, он понял по моему лицу, что я на грани того, чтобы ляпнуть что-нибудь неуместное, и решил все-таки выслушать меня.
– Ада, ты пока спускайся, а я переговорю со студенткой и присоединюсь к тебе.
– Конечно, Веня, - она легко прикоснулась к его руке и пошла по коридору в сторону лестницы.
Ада и Веня. Веня и Ада. Если и могло быть нечто более ужасное, так это то прикосновение, которым она его одарила напоследок... Декан не стал приглашать меня внутрь, как пригласил ее, а просто прислонился спиной к двери и сложил руки на груди, готовясь внимать, а я... Я стояла, как оглушенная, пытаясь собрать себя заново и не взорваться на кусочки от того, что происходило в моей душе. Ведь в реальности Верстовский оказался еще более красивым и притягательным, чем в моих воспоминаниях и мечтах. От него безумно приятно пахло, и этот его голос...
И потому что теперь все поменялось местами... я влюблена, а ему будто бы нет никакого дела!
– Так что там по поводу расписания, Красовская?
– мягким, но по-прежнему ужасно отстраненным тоном спросил отец Ромки. Без Аделаиды он снова был ко мне на «ты» - это радовало, но больше поводов для радости не находилось. Чутье подсказывало - носиться со мной как с писаной торбой он больше не будет.
– Так значит, вы меня все-таки обманули тогда!
– все мое разочарование вылилось в одно-единственное гневное предложение.
– Когда?
– декан приподнял бровь.
– Когда утверждали, что между вами с Аделаидой чисто деловые отношения!
– выплюнула я.
Верстовский картинно задумался.
– Не припомню такого. Это ведь было очень и очень давно...
– последнее слово Вениамин выделил интонационно, так что не оставалось никаких сомнений - сейчас он начнет давить на то, что между нами все быльем поросло, зачахло за сроком давности.
А я ведь не поленюсь и расцарапаю ему лицо! Посмотрим, как он после этого будет спускаться к своей «Адочке»!
– Могу допустить... Во сколько там первые признаки склезора начинаются, в сорок или даже раньше?
– Так, Красовская...- декан выпрямился и насупил брови.
– Ты, видимо, решила продолжить доводить меня и во втором семестре...
– Нет! Я вообще не об этом думала, когда шла сюда...
– Неужели?
– он навис надо мной.
Я прикусила губу, взволнованно глядя на него. У меня по коже бежали мурашки от нашей близости. Ох, как же давно я ни с кем так славно не ссорилась!
– Вы правда совсем ничего не помните?.. Того, что было между нами...
– потребовалось огромное усилие воли, чтобы произнести эти слова. Первой пойти в близость, показать свою уязвимость и заинтересованность.
– Ничего такого, что хотелось бы повторить, -
– Тогда давайте сделаем по-другому! Начнем с начала!
– Почему я должен этого хотеть, Марго?
– вдруг ощерился всегда спокойный Верстовский.
– Ты унизила меня всеми возможными способами, оттолкнула столько раз... Я сбился со счета, когда пытался подсчитать, сколько именно раз ты указала мне на невозможность наших отношений! И в конце концов поверил тебе. Я жалею обо всем, что когда-то сделал в отношении тебя или сказал! Мы - не пара, Красовская, и нам стоит держаться друг от друга подальше.
– Подождите!
– мне на глаза навернулись слезы, но я сделала еще одну попытку задержать его.
– Я долго думала... Ничего страшного, что вы старше! Сейчас медицина на хорошем уровне...
Он все-таки остановился. Медленно обернулся... Мне показалось, что его ледяной взгляд сейчас приморозит меня к полу.
– Нет, проблема вовсе не в моем возрасте, Красовская. А в твоем. Ты - маленькая, эмоционально нестабильная девчонка, которая не заслуживает того, чтобы за ней бегали мужчины моего статуса!
34. Маленькая месть
О, куст цветов с таящейся змеей!
Дракон в обворожительном обличье!
Исчадье ада с ангельским лицом!
Поддельный голубь!
Волк в овечьей шкуре!
Ничтожество с чертами божества!
Пустая видимость! Противоречье!
("Ромео и Джульетта», У. Шекспир)
Я шла по аллее, ведущей к метро, не разбирая дороги и ничего не видя перед собой. Иногда я врезалась в прохожих, а те, вместо того, чтобы броситься на меня с упреками, предпочитали обойти угрюмую студентку стороной. А, может, они и бросались - мне было не до того, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
Наверно, я немного помешалась.
Меня пожирал праведный гнев. И хотя на улице было холодно, а весна не спешила радовать москвичей солнышком и сухой погодой, я шла нараспашку и не чувствовала разгула стихии. Ветер срывал с кленов последние, непонятно как уцелевшие жухлые листья, над головой сверкали молнии, а дождь заливал зловещую гримасу на моем лице.
Верстовский решил, что я ему больше не нужна?
Что не заслуживаю того, чтобы он за мной бегал? Нет, я не буду плакать и тихо зализывать раны в сторонке. Клянусь, он не знал до сего момента, кто такая Маргарита Красовская и на что она способна в гневе! Он побежит за мной. Побежит так, что выпрыгнет из штанов при этом, а после будет ползти на коленях, умоляя вернуть прежние времена!!!
Уязвленное эго требовало быстрой и жесткой расправы, но здравый смысл подсказывал: месть — блюдо, которое подают холодным. Мне следовало усмирить бушующую кровь и составить детальный план вендетты.