Дублер
Шрифт:
– Нет, в него этак втискиваешься.
– Лайкра? Спандекс?
– Лайкра-микс. Я один из немногих мужчин в Лондоне, которые могут выдержать комбинезон из лайк-ры-микс.
– О, я-то знаю в этом толк… – заявила Нора и потянула за плащ; завязалась легкая дружеская борьба. – Он без спины? Дайте посмотреть.
В это время на сцене в агонии смертельной лихорадки лорд Байрон излагал особенно страстную речь.
– Это мой выход.
– Не ходите, – хихикнула она, удерживая его за плащ.
– Мне нужно идти!
– Просто останьтесь здесь –
Огонек сигнала для Стивена стал зеленым. Он нацепил суровое профессиональное лицо:
– Я серьезно, Нора.
– Но я должна с вами поговорить.
– О’кей, – восторженно отозвался Стивен. – О’кей, в моей гримерной…
– Увидимся там.
– Отлично, отлично, – прошептал он, опуская маску и делая суровое лицо.
– Срази их наповал, суперзвезда, – шепнула она, подталкивая его на сцену.
Угрожающе шествуя через заднюю часть сцены, чтобы открыть дверь, Призрак изо всех сил старался сдержать улыбку; к счастью, было слишком темно, чтобы кто-нибудь из публики это заметил, и к тому же Призрак носил маску.
Вернувшись в свою чердачную гримерку, Стивен извлек себя из облегающего «кошачьего костюма» с собачьей грацией, затем, пока не пришла Нора, принялся пристально разглядывать свои зубы. До сих пор они представлялись ему абсолютно нормальными, но теперь, после сравнения с зубами Джоша, стали казаться особенно кривыми и прокуренными, словно клавиши пианино из пивной. После печальных десяти минут, проведенных за тыканием и ковырянием в зубах согнутой английской булавкой, Стивен смирился с тем фактом, что Нора не придет.
Как раз когда он надевал пальто, она ввалилась в гримерку, держа свое пальто и роскошный букет красных роз.
– Ничего, если я войду?
– Добро пожаловать в мой кабинет.
– Эй, да они и правда запихали вас куда подальше и повыше? Извините, что так долго. Джошу срочно потребовалось помассировать эго. Если кто-нибудь не говорит ему, какой он восхитительный, раз в двадцать пять минут, его сердце перестает биться.
– И что, вы посмотрели весь спектакль?
– О боже, нет! С чего бы мне захотелось сделать такое? Однако Джошу об этом знать не обязательно, правда ведь? – Она понизила голос. – Скажите, вы думаете, что эта пьеса хоть сколько-нибудь хороша?
– Ну, на самом деле это не пьеса как таковая. Я имею в виду, в ней недостаточно театральности.
– Нет, это я поняла…
– Но с правильным актером – кем-нибудь харизматичным, вроде Джоша…
– Или вас.
– Или меня.
– Кстати, я подумала, что вы сегодня сногсшибательны.
– Огромное спасибо. Это потому, что вы смотрели.
Повисла секундная пауза, пока реплика порхала по комнатке, и они оба гадали, откуда она взялась и что может означать.
Они улыбнулись друг другу, и Нора сказала:
– И… как вы сегодня?
– Нормально. У меня есть какие-то загадочные ссадины и синяки, про которые я ничего не могу припомнить, но в целом – не слишком плохо. Слушайте, у меня смутные воспоминания, что
– Скорее впихивала.
– Извините меня за это. Я, понимаете ли, принял антибиотики, а при этом, ясное дело, не стоит пить. – В таком виде извинение прозвучало немного жалко, но слишком поздно: он уже это произнес.
– Антибиотики, да? Ну, вы проказник. А я-то думала, вы просто нажрались в хлам.
– Ну да, и это тоже. Некоторые люди становятся харизматичными, веселыми и обольстительными, когда напьются. А я только рыдаю и мочусь на стульчак.
– Значит, вот она – выигрышная комбинация. – Нора сверкнула своей умопомрачительной улыбкой, и Стивен еще раз отметил, какие изумительные складочки образуются в уголках ее глаз. – Не волнуйтесь. Мы стоили друг друга, честное слово. Собственно, поэтому я вас и искала: извините за то, какой стервозной старой ведьмой я была вчера ночью.
– Вы не были ведьмой.
– О, была. Принародно орала на Джоша. Очень симпатично. Я бы свалила все на наркотики и выпивку, но на самом деле это моя вина: я никогда не умею вовремя остановиться. И я ненавижу вечеринки Джоша. После того как вы уехали, тогда началась настоящая чернуха – массаж спины и все такое.
– Вы тоже получили массаж спины?
– Смеетесь? Я бы им хреновы пальцы переломала. И конечно же, они нашли бонги! И тут понеслось: все пьяные вдребезги, колотят в барабаны и орут про свои любимые сексуальные позы – и так до шести утра. Уж поверьте, когда какая-то милашка, которую ты никогда не видела, начинает массировать твоему мужу спину и вопить, что любит только сзади, тогда понимаешь, что уже пора называть эту вечеринку ночеринкой.
– И кто это делал?
– А, какая-то мелкая симпатяшка в платье на веревочках. Через какое-то время они все становятся на одно лицо. В любом случае речь о том, что по сравнению с большинством присутствовавших вы были ангелом. Лепечущим, косноязычным ангелом, но все же ангелом.
– Я утром надел пальто и обнаружил полные карманы канапе.
Нора расхохоталась:
– Ну и ладно. Все равно их бы потом выкинули. А вы их съели?
– Я уже посидел на них в такси, так что они были не в лучшей форме.
– Ми-ило. Пра-авда мило.
– По-моему, немного копченого лосося завалялось в левом кармане.
– Я пас, спасибо.
Наступила тишина, и они оба внезапно осознали, насколько мала чердачная клетушка. Казалось бы, самое время Стивену влезть в обходительный образ Кэри Гранта, флиртующего в поезде с Евой Мари Сейнт в «К северу через северо-запад», или, пожалуй, более милого Джимми Стюарта в «Филадельфийской истории». Но Стивен подозревал, что трудновато усилием воли сделаться харизматичным, с тем же успехом он мог волевым решением стать невидимкой. Вместо этого он остро ощутил присутствие черного костюма-чулка, висящего на двери позади Норы, словно некая мерзкая, сброшенная им шкура. Нора, чтобы чем-нибудь занять свободную руку, пропустила свою короткую челку сквозь пальцы.