Дубли
Шрифт:
– Это уже не ихтиология и гидробиология, и наша кафедра коровами не занимается – хихикнул Валерка, помянув, известную обоим, историю, случившуюся с Серёгой на первом курсе.
На первой же лекции, по физиологии беспозвоночных, замдекана биофака Пилипенко сообщал молодым студентам, что эволюция не имеет обратного хода. И это один из постулатов материализма.
– А неотения? – Неожиданно просто, как в беседе, перебивая лектора, спросил Серёга.
– Что – неотения? – переспросил Пилипенко, не ожидавший ни вопросов, ни каких-то закавык в этом общем месте лекции.
– А что если аксолотль начнет эволюционировать, не переходя в стадию саламандры? Через пару десятков поколений никто и не узнает, что стадия саламандры существовала, а значит эволюция дала задний ход.
Хоть Пилипенко и не ожидал на первом занятии от первокурсника ничего подобного, он был опытным преподавателем. И он обошел эту закавыку так:
– А мы, какой предмет изучаем, товарищ студент? – И сам же ответил – физиологию беспозвоночных. А Ваш аксолотль – позвоночное. Так что не будем отвлекаться.
Серёга иногда любил вспоминать этот забавный эпизод, когда они – он, Валерка и замдекана Пилипенко, пили пиво у канатной дороги, по которой часто возвращались комсомольского острова, где находился их НИИ ихтиологии и гидробиологии, в просторечье называемый «аквариум».
– Конечно, наша кафедра коровами не занимается. – Вернул Валерку, от воспоминаний, к теме разговора, Серега. – Тут Вы, Валерий Николаевич, совершенно правы! Ты, когда описывал версии попадания своей медузы в Днепр, что предположил? Тайфун? Смерч? А какие на Украине тайфуны? А давай предположим, что существовал вид медузы, который накапливал метан, а не углекислоту, как сифоновые, чтобы быстрее, в случае атаки хищников или еще чего, всплывать к поверхности. Нормальный эволюционный ход? А потом, в развитии этого механизма, стал подниматься в воздух, чтобы покинуть выемки рифов, пересыхающие при отливе. Нормальный эволюционный ход? Но ничего подобного не найдено. А какие принципиальные могут тут быть препятствия к такой эволюции медузы?
Тут опять Серёга сделал паузу и подошел к аквариуму с подыхающим тетрадоном.
– Вот смотри, – Серёга взял шланг от стоящей рядом водородной горелки, наполнил водородом полиэтиленовый пакет. Затем неожиданно ловко зацепил сачком тетрадона, вбросил его в этот пакет снизу, и опять пустил туда газ.
– Так он из-за твоих опытов подыхает?
– Не трогал я твоего тетрадона раньше. – торопливо сказал Серега – Мне эта идея сейчас в голову пришла.
Тем временем тетрадон в полиэтиленовом мешке начал раздуваться, превращаясь в шарик размером в теннисный мяч.
Серёга перевернул пакет и открыл его.
Тетрадон, не подавая признаков жизни, медленно поплыл к потолку.
Серёга поймал его сачком и опустил в аквариум так, чтобы сачок не дать тетрадону всплыть на поверхность.
– А теперь попробуем сделать то же самое с твоей медузой.
И вот, Валерка сидел перед майором КГБ с ощущением, что ему нужно срочно доказать, что он не велосипед. Это не казалось ему простой задачей.
– Кандидатская диссертация – не докторская, и не должна быть построена исключительно на оригинальных идеях. – Спокойно, с подчеркнутой отстраненностью, ответил Валерка майору Абрамову. «Фиг он подкопается. Вечно они не тех ловят». На то, что его кандидатскую кто-то прочтет, Валерка совершенно не рассчитывал. По поводу диссертаций даже ходила похожая на анекдот история. Что кто-то, в средине диссертации, вписал номер телефона и объявление, что первому, кто в течение года позвонит по этому телефону, будет вручен ящик коньяка.
Не позвонил никто.
– А чья это идея, Валерий Николаевич?
– Эта идея взята из курсовой работы студента четвертого курса ДГУ («вечного студента», – добавил про себя Валерка), лаборанта лаборатории гидробиологии, Сергея Ростовцева, с его согласия.
– Вы, видимо, неправильно меня поняли, Валерий Николаевич, – удивленно усмехнулся такой официальности ответа майор Абрамов. – Мы не ведем никакого следствия по поводу Вашей диссертации. Нам нужна Ваша помощь, как специалиста.
– Специалиста в чем? – растерявшись от неожиданного для себя поворота разговора, спросил Валерка.
– Дело в том, Валерий Николаевич, что по пресноводным медузам в нашей области… и практически во всей восточной Украине, диссертация есть только у Вас. И еще просьба… Познакомьте меня со студентом четвертого курса ДГУ, лаборантом лаборатории гидробиологии Сергеем Ростовцевым… можно с его согласия.
«Вот память. – Подумал Валерка, – Он даже порядок слов сохранил».
О том, что он сам помнил порядок слов, Валерка не задумался. Такое представление сотрудников лаборатории стандартно, особенно при смене начальства. А оно, начальство, редко долго оставалось начальством.
Когда они приехали на аквариум, Серёга сидел у окна, глядя куда-то поверх пляжа, а перед ним была открыта Микология.
– Вот, знакомьтесь, автор идеи о летающих медузах, лаборант Сергей Ростовцев.
– Здравствуйте, Сергей!
Серёга вопросительно посмотрел на Валерку, скосив глаз на майора в штатском.
– Майор Абрамов. – представился кагэбэшник и протянул руку для рукопожатия. На мгновение замешкавшись, Серёга пожал руку и представился.
– Я хотел бы, Сергей, подробно узнать, как Вы пришли к идее, что медуза могла перелететь в Днепр и к тому, что медузы могут летать?
Валерка прокрутил у себя в голове, какие мысли могут прийти Серёге. Когда вопрос задает майор в штатском, Серёга должен был бы подумать о возможной биологической диверсии врагов страны, империалистов.
Серёга посмотрел на Абрамова. Прищурился…. Валерка уже знал этот прищур. Сейчас будет лекция, и можно начинать конспектировать.
– Понимаете, товарищ майор, у нас все, кому не лень, поносят теорию эволюции….
– А я считал, что теория эволюции полностью принята научным миром… ну, по крайней мере, у нас в стране.
– Для студентов она принята… ну, как гипотеза, заменяющая божественное творение. Но ведь профессионалы ее не с гипотезой Бога сравнивают? А по многим направлениям теория эволюции в том виде, в котором она на сегодняшний день существует, дает результаты, не согласующиеся с реальностью. Так вот, не желая возвращаться к гипотезе божественного творения, я начал размышлять не над тем, что природа-эволюция создала, а над тем, чего она не создала из того, что обязана была создать, если бы теория Дарвина была верна.