Дубликат
Шрифт:
– Семеныч, а это не слишком?
– Нормально, – делая надрез на бедре связанного главаря, ответил тот. – Ну чего ты дергаешься? Не буду я тебя сильно резать. Так, небольшой надрез, чтобы только кровь пустить.
– Мужики, не надо. Мужики, лучше кончите. Повесьте. Ну не надо, мужики.
– Ага. Сейчас все брошу и начну ерундой маяться.
Подготовив пленников, Рогов извлек из разгрузки видеокамеру и пристроил на ветвях невысокого куста, примотав изолентой. Включил запись, проверил картинку и махнул Владимиру: мол, пошли.
– Что это было, Семеныч?
– А что такого? Нужно же местную живность подкармливать.
– А не чересчур?
– Нормально. Собаке собачья смерть. Только попробуй! – Рогов схватил за руку Владимира, уже готового извлечь маузер с явным намерением добить бандитов. – Кстати, местные хищники стали за манеру брать двигаться на выстрелы, а не убегать от них, – добившись своего, начал пояснять охотник.
– Как так?
– Да вот так. Опасность до конца пока не осознали, это либо на своем опыте, либо не одно поколение должно в соседстве с нами вырасти. А вот то, что после охотников можно неплохо поживиться, они уяснили быстро.
– То есть выстрелы для них это как приглашение к трапезе?
– Где-то так. Ладно, пошли в машину, дело к вечеру, пора на ночевку устраиваться. Да и училка там, наверное, вся извелась.
– А камера зачем?
– Это для Петра.
– Думаешь, ему от этого легче будет?
– Будет, сиделец, будет. Поверь, я это знаю.
– Слушай, ты уже задрал меня сидельцем называть.
– Ты чего орешь? – взметнул брови Семеныч. – Чем тебе не позывной? Гадом буду, у тебя такой у одного на всю Колонию.
– Я и сам могу выбрать.
– Да кто тебе мешает. Но ты же не чешешься, – пожал плечами Рогов.
– Мой позывной будет…
Не чешется он. Ну, почесал в затылке, дернул кончик носа и даже мочку уха потер пальцами. В голову только одна чушь лезет типа Коготь, Ястреб, Змей… Нда-а. А ведь позывной этот тут на всю жизнь, долгую ли, короткую, но до донышка. Да какого, собственно говоря…
– Мой позывной будет Сиделец. Только это я сам определил.
– Конечно, сам, – разведя руками, тут же согласился Семеныч.
Глава 6
Рыбачий
– Правильного сына вырастил Петр Саввич. Виктор уже в свои восемнадцать был настоящим мужчиной, степенным и надежным. Пусть земля ему будет пухом. Царствие ему небесное.
– Царство небесное.
– Пусть земля будет пухом.
Тут же послышались приглушенные голоса жителей поселка, вторившие словам главы Рыбачьего. В поселковом клубе собрались практически все селяне, приехали и представители от окрестных хуторов. Не было разве что тех, кого не отпустили по-настоящему неотложные дела.
Как в песне из знаменитой передачи «Городок» поется: «Где рождение встречали и на веки провожали всем двором». Эти слова как нельзя лучше характеризовали происходящее на Колонии. Жесткий и порой жестокий мир неизменно оказывал на людей свое влияние, извлекал на поверхность их суть, обнажал характеры, нередко далеко нелицеприятные.
Впрочем, чему удивляться. В бурной воде и кипящем котле грязь всегда всплывает пеной на поверхность. А здесь еще то бурное море. Случается, что в этом котле закипает такое адское варево, что не приведи господи. Правда, пена – она и есть пена. Она может вспухать, занимая гораздо больший объем, чем основное варево, но это только кажущееся превосходство, – как бы она ни пыжилась, ее основу составляет пустота.
Так вот. На Колонии люди неизменно начинали меняться в ту или иную сторону. Большинство же предпочитало просто жить, коль скоро для этого есть возможность. Они начинали вспоминать хорошо забытые обычаи и традиции, проверенные веками и выстраданные их предками. По новой учились воспринимать чужую боль, проецируя ее на себя. Не все, конечно. Но даже те, кто ставил себя выше других, вынуждены были придерживаться общих правил приличий. Разумеется, если хотели и дальше оставаться в числе жителей поселка.
Тут ведь никто и никого силком не держит. Более того, имелась даже такая мера наказания, как изгнание. За серьезную провинность можно было попасть под выселение. В этом случае администрация поселка чин чином выкупала недвижимость, если таковая имелась в собственности, после чего нерадивым давали пинка под зад. А тогда уж поди пристройся где в другом месте. Народу тут немного, слава разлетается быстро…
Рогов наклонил стопку, уронив несколько прозрачных капель местного самогона на корку хлеба. Оно бы за упокой души… Ну да Витя простит. Нельзя ему. Сорвется, как камень под кручу, и иди лови. Уж он-то себя знает.
– Что, Семеныч, глаз видит, да зуб неймет? – опрокинув стопку, весело оскалился сидящий напротив мужчина лет тридцати.
– Андрюша, ты бузиной-то закуси. – Рогов протянул руку и подвинул к мужчине мисочку с красной ягодой, из которой торчала ложка.
Колониальная бузина очень даже съедобна. Мало того, по полезным свойствам с ней не сравнится ни одна земная ягода или фрукт. Это просто кладезь витаминов, а кроме того, ее можно без труда сохранять в свежем виде в течение года, подобно той же клюкве. Достаточно иметь прохладное место, тот же подпол, и деревянную бадью, наполненную водой.
– Да мне оно как бы без надобности, – довольно нагло улыбнулся мужчина.
– Я говорю, закуси, не то я тебе сейчас зубы в глотку вобью. Мне ведь до лампочки, что кулаками тебя уму-разуму учить, что к барьеру выйти. Закусывай, Андрюша, закусывай.
Даша, расположившаяся рядом с Роговым, невольно потупила взор, отправив в рот ложку щей. С одной стороны, оно вроде бы ее и не касалось, но с другой – было как-то неловко находиться поблизости от назревающего конфликта.
Она все же исподлобья мельком взглянула на мужчину и заметила, как тот нервно сглотнул. Да и остальные словно отшатнулись. После чего любопытство заставило ее посмотреть на дядю Ваню. Вроде и украдкой глянула, мельком, но сразу стало не по себе – уж больно в этот момент он был страшен.