Шрифт:
У Натальи Солнцевой в этом году юбилей: 10 лет творчества и выход 50-й книги автора. Благодаря Наталье Солнцевой жанр мистического детектива получил огромное количество читателей и поклонников. Человек так устроен: мы свято верим в невозможное и мистическое! Автор не просто нам помогает в это верить, но и дает пищу для размышлений и фантазий. За что мы несказанно ей признательны.
Творческих успехов и вдохновения желаем мы
Наталье!
«А меня совсем иною отражают зеркала…»
Глава 1
Заказчик выглядел необычно. Широкие брюки, желтая рубашка, лысая голова и выпуклые карие глаза под выцветшими бровями. В руках он держал четки из крупных нефритовых бусин. Они мешали его собеседнику, парню лет двадцати пяти, сосредоточиться и он беспокойно ерзал на стуле.
– На этой флэшке – сюжет онлайн-игры. Назови ее «Золотая Баба», – усмехнулся заказчик. – Деньги я переведу на твой счет, как только игра запустится в Сеть.
– «Золотая Баба»? – удивленно переспросил программист.
– О ней разве что ленивый не слышал. А ты не в курсе?.. Как это у вас говорят? Загугли!
– Договор заключать будем?
– На бумаге? Нет! Бумага – ненадежный носитель. Я сделал тебе невыгодное предложение? – сухо осведомился лысый.
– Нет, но…
– Значит, по рукам?
Вопреки своим словам заказчик не протянул парню руки, а продолжал перебирать зеленые четки.
– Твоей девушке понравится эта игра, – добавил он.
– Откуда вы ее знаете?
– Не важно! Главное, не подведи меня. Ты хороший айтишник. Я бы не поручил это дело кому попало. Я всегда обращаюсь по адресу.
Флэшка лежала на столе между двумя чашками кофе, к которым ни один из собеседников не притронулся. У парня перед глазами клубился зеленый туман, сквозь него проступало круглое довольное лицо заказчика. Тот кивком указал на флэшку и произнес:
– Это твоя жизнь… или смерть. Смотря, как карта ляжет…
Молодой человек судорожно вздохнул, словно ему не хватало воздуха. Мелькание бусин в пальцах заказчика кружило ему голову. Он не заметил, как тот встал, расплатился по счету и медленными шагами вышел из зала.
«Это твоя жизнь… или смерть… – звучало в ушах парня. – Жизнь!.. Или смерть!»
– Что с вами?
Он вздрогнул и оторвался от флэшки, которая на мгновение показалась ему золотым слитком прямоугольной формы, поблескивающим в полумраке кафе. У столика застыла юная официантка в короткой юбке. Ее губы беззвучно шевелились.
– Вам плохо?
Молодой человек ее не слышал, но угадал
– Мне… я…
– Принести воды?
Зеленый туман внезапно рассеялся, и парень увидел испуганное лицо девушки. Она не знала, что предпринять.
– Спасибо… все хорошо… – через силу выдавил он, потянулся за флэшкой и сунул ее в карман джинсов. Ему еще не приходилось держать в руках свою жизнь или смерть. От этой мысли парня прошиб холодный пот.
Он глотнул остывшего кофе, пытаясь прийти в себя. Официантка молча убрала вторую чашку и удалилась. Молодой человек смотрел ей вслед и вспоминал слова заказчика.
– Как карта ляжет… – повторил он. – Что за чушь?.. Какие карты?.. Бывают же странные люди…
Лариса переживала очередное дежавю. Здесь, в монастыре, ничего не менялось, кроме времен года. Все так же шумели старые плакучие березы, угрюмо темнели кресты на погосте, вился дым из печных труб. Купола собора так же тускло блестели на солнце. На каменных карнизах сидели крикливые галки.
– Ты к брату Онуфрию, дочка? – узнал Ларису пожилой чернец в длинной рясе и колпаке, из-под которого выбивались седые волосы.
Она молча кивнула.
– Сейчас позову, – чернец неторопливо перекрестил ее и зашагал к кельям, где жила монастырская братия.
Лариса уселась на деревянную скамейку, поставила сумки на землю и вздохнула. Раз в два-три месяца она приезжала сюда из Москвы с продуктами и лекарствами. Отец-монах был ее тайной, известной только матери и Ренату.
– Я ждал тебя, – сказал Онуфрий, и дочь удивленно подняла на него глаза.
Обычно отец с неохотой встречал ее, отказывался от передач и просил больше его не беспокоить. Он-де удалился от мира не для того, чтобы ему то и дело напоминали о прошлой жизни. Но потом все-таки брал сумки и шел угощать монахов, раздавать лакомства, которыми их тут не баловали.
– Что-то случилось, па?
– Не знаю, как и сказать. Сон дурной приснился. Я уж и молитвы читал, и совета просил у Господа… а Он от меня отвернулся. Больно грешен я, дочка! Не искупил еще вину свою…
– Да в чем ты виноват? Таких праведников еще поискать! Ты меня всегда добру учил, на чужое не зарился, за всю жизнь мухи не обидел. Тебе ли грехи отмаливать?
Слова отозвались тяжестью в сердце, и она прикусила язык. Впервые почувствовала, что отец не зря ушел в монастырь. Есть у него в душе страх. От этих мыслей Ларисе стало муторно.
Онуфрий опустился на скамью рядом с ней и достал из кармана сложенную вчетверо записку. От него пахло сухой травой и ладаном. Видно, монахи заготавливали сено на зиму для своих коровенок. Скудная пища, изнурительные посты и физический труд сказывались на здоровье братьев. Лариса с болью заметила, что отец сильно сдал: высох, пожелтел, словно пергамент. Его подбородок заострился, на загрубелых от работы руках выступили синие жилы.
Онуфрий протянул дочери записку и беззвучно шевельнул губами.