Дуэль
Шрифт:
Изотов невесело рассмеялся:
– Выходит, чего-то ты ещё помнишь...
Они разделись, прошли внутрь. Пономарь рассматривал незнакомую обстановку. Это, как видно, гостиная. Стенка, диван, кресла. Балконная дверь. В стенке, за стеклом, вместо обычной посуды, коллекция разнообразных стеклянных многоугольников и шаров.
На моноблоке фотография в рамке. Дарофеев взял её в руки. Там был изображён он сам, только несколько моложе, молодая женщина, которую он обнимал, а между ними -девушка-подросток, лет пятнадцати.
– Кто это?..
– Твоя жена и дочь, -
– А где они сейчас?
– Умерли, - был ответ.
"Умерли, - повторил про себя Игорь Сергеевич, - а я об этом ничего и не знаю..."
"Ничего...
– прозвучал в его голове голос фээсбэшника, - я думаю, всё у тебя восстановится..."
Пономарь медленно повернулся к майору:
– И ты тоже...
– Твоими стараниями, между прочим...
– показал палец Сергей Владимирович.
– Но я...
– Не помнишь... Знаю, знаю... Точнее, понял, понял...
– Изотов покачал головой.
– Даже не знаю, что тебе посоветовать... В общем так, давай-ка ты спать, а завтра с утра - я у тебя. Там что-нибудь придумаем. Договорились?
Пономарю ничего не оставалось делать, как согласиться.
Лечь спать, как советовал Изотов, Игорь Сергеевич смог лишь около четырёх утра. До этого времени он устроил своего рода методичный обыск своей собственной квартиры.
Начался он с кухни, где Дарофеев приготовил себе ужин, почти не задумываясь над тем, что где хранится. Покончив с едой, Пономарь прошёл в комнаты и перерыл все шкафы и ящики. В результате поисков нашёлся его паспорт, действительно на имя Игоря Сергеевича Дарофеева. Куча визитных карточек, а среди них и кредитные, от "American express" и "VISA". Все с фамилией Дарофеева. Обнаружились залежи медицинских карт бесчисленного количества пациентов. Пономарь пролистал некоторые, все они были заполнены его почерком. Что-что, а свой почерк Пономарь помнил.
Поняв, что разбираться здесь можно сутками, Дарофеев, теперь он пытался привыкнуть и в мыслях называть себя так, отправился в спальню. Раздевшись донага, Игорь Сергеевич откинул покрывало, накрылся одеялом и сразу же заснул между двумя прохладными шёлковыми полотнищами.
Он не мог сказать, видел ли сны в своей предыдущей жизни, той, что была у него до потери памяти, но сейчас видения следовали одно за другим. В них он действительно был экстрасенсом с мировой известностью, или учился биоэнергетике.
В этих снах Дарофеев в торжественнейшей обстановке, под фанфары, получал диплом о присвоении ему звания академика эниологии. И неважно, что теперь он не знал, что это за наука, сама атмосфера вручения наполняла его силой и гордостью.
Он встречал первого исцелённого пациента. Тот рассыпался в благодарностях и Дарофеев махал на него руками, говоря:
– Да что вы, в самом деле? Это же было так просто...
Зная при этом, что просто-то как раз и не было.
Он шёл в ЗАГС с молодой девушкой, той, что была изображена на снимке. Их путь усеивали лепестками белых роз. А невеста прижимала к груди такой букет, что он полностью скрывал её от чужих завистливых взоров. А Дарофеев был и счастлив и горд.
А потом, когда Лиза показывала ему из окна роддома новорожденную Светланку, Игорь взвивался в воздух, долетал до четвёртого этажа и, в приливе неописуемой нежности, целовал и жену, и кричащую благим матом дочку.
И, почти как в тех снах, что снились ему в наркотическом бреду, Пономарь чувствовал, что всё было иначе, не так торжественно, но это ощущение настигало его исподволь, маячило на самых дальних границах сознания и совершенно не портило того ощущения счастья, могущества и свободы, которое испытывал Дарофеев.
Глава 5.
Большую часть ночи Корень лично допрашивал захваченного киллера. После того, как незадачливого убийцу раздели и привязали к стулу, обнаружились две интересные детали. На правом запястье парня находилась небольшая трёхцветная татуировка в форме рыбки, ощерившейся множеством острых шипов. Это была своеобразная визитная карточка членов группировки Рыбака. Количество шипов и цвет наколки говорили о том, что перед Репневым не простой исполнитель, а, по крайней мере, руководитель бригады.
Вторая находка была сделана в подмышечной впадине киллера. Там парни Николая Андреевича обнаружили вживленную в вену канюлю. Она было телесного цвета и почти неотличима на фоне кожи. Наличие такого приспособления говорило о том, что его обладатель - хронический наркоман.
С подобного рода субъектами разговор можно было начинать лишь после того, как у них начнёт кончаться действие предыдущей порции наркотика. Корню удалось прикорнуть на несколько часов, пока его не разбудил дикий вопль.
– Раскумариться дайте, гады!!!
Но в квартире, где сейчас находился Репнев и покушавшийся, наркотиков не было. Обыск одежды пойманного рыбаковца тоже ничего не дал. Зато телохранитель Николая Андреевича нашёл в одном из карманов милицейского полушубка одноразовый шприц. Его наполнили водой и покачали перед носом наркомана. После этого тот согласился отвечать на вопросы.
Но, как выяснилось, знал он не много, но сведения, которыми располагал наркоман оказались достаточно ценными. Рыбак, дожидавшийся суда в Бутырке, в то же самое время принимал самое активное участие в восстановлении своей наркоимперии. Старому вору в законе каким-то образом удалось вычислить, что то покушение было организовано Корнем с помощью ГУЛа. И попытка убить Корня являлась ответным ходом.
После того, как из рыбаковского бригадира вытянули всё, что ему было известно, один из телохранителей Репнева согласился сделать тому инъекцию. Телохран незаметно для наркомана вылил из шприца воду, наполнил его воздухом и ввёл воздух в вену киллеру. Рыбаковец через мгновение заорал, но воздух, попав в сердце, быстро отправил наркомана на поиски нового воплощения.
За время допроса, сопровождавшегося воем и руганью, Репнев порядком подустал, но выспаться ему не дали.
Около шести утра Николая Андреевича разбудил настойчивый телефонный звонок. Номер спутникового телефона мафиози знали лишь несколько особо доверенных человек, и ни один из них не стал бы беспокоить Корня без дела или по пустяковому поводу.