Дуэль
Шрифт:
Моментально произошла небольшая перестановка. Телохранители Репнева шагнули вперёд и, закрыв босса своими телами, выхватили пистолеты-пулемёты "Шакал" и взяли незнакомца на мушку.
– Я - парламентёр от Рыбака.
– сказал незнакомец.
– Стрелять не советую. Других пришлёт... Не таких миролюбивых...
– Обшмонать.
– приказал Николай Андреевич.
Парламентёр безропотно позволил провести личный досмотр, в результате которого обнаружилось странного типа ручное оружие.
– Что это?
– спросил Корень, рассматривая необычного вида револьвер.
– "Удод-5".
–
– Стреляет сильнодействующим снотворным. К тому времени нашёлся и корневский охранник. Он, блаженно улыбаясь, спал на полу в прихожей.
Парламентёра под конвоем ввели обратно в квартиру. Он, не спросясь разрешения, уселся на диване и закинул ногу на ногу. Репнев разглядывал его с минуту, потом устроился напротив. Телохранители Николая Андреевича оружие своё опустили, но держали на виду.
– Итак?
– Корень первым прервал молчание. Незваный гость завершил изучение своих ногтей и прямо посмотрел на мафиози.
– Мой босс просил передать...
– начал рыбаковец, пристально вглядываясь в лицо Репнева, - что противостояние ни к чему путному не приведёт...
Опять в комнате повисла пауза, которую посланец дал Корню, чтобы тот обдумал услышанное. За кажущейся простотой фразы скрывалось несколько потаённых смыслов. Во первых, Рыбакдавал понять, что считает организацию Репнева равной себе. С одной стороны это могло показаться ничем не оправданной дерзостью, но с другой, наркобарон намекал на то, что их силы сейчас действительно примерно равны. Во вторых, здесь было закамуфлирован но явное предложение мира. Старый мафиози давал понять, что знает, от кого шли приказы о покушениях и одновременно то, что готов забыть о них, если Николай Андреевич пойдёт ему навстречу.
Конечно, Корень ни на секунду не верил о забывчивости Рыбака, но если уж парламентёр сказал "А", то следовало дождаться и следующей буквы.
Николай Андреевич кивнул и после этого рыбаковец приступил ко второй части своей миссии.
– Рыбак приглашает вас на встречу.
Репнев насторожился. Старик в Бутырке. Встреча должна произойти в её стенах. Это могло означать или ловушку, или действительно честное предложение о сотрудничестве. Корень помнил, как несколько лет назад накрыли сходняк воров в законе и произошло это как раз в Бутырской тюрьме.
– Гарантии?
– осторожно спросил Николай Андреевич. Посланец заулыбался:
– К сожалению, никаких... Но, как жест доброй воли Рыбак просил передать вам это...
Осторожно и медленно подняв руку, чтобы не спровоцировать излишне поспешной реакции телохранителей, парламентёр двумя пальцами извлёк из нагрудного кармана своего пиджака сложенный листок бумаги. Протянул его Репневу. Николай Андреевич не спешил его брать, он кивком приказал одному из телохранов приблизиться и забрать послание. Все эти предосторожности вызвали у посланника лишь тень улыбки. Он понимал, что доверия тому, что исходит от Рыбака было мало. К примеру, лист мог оказаться пропитан каким-нибудь ядом и наркобарон хотел таким способом уничтожить конкурента.
Телохранитель развернул бумажку, осмотрел её с обеих сторон и поднёс к лицу Корня. Репнев увидел колонку аккуратно написанных имён, фамилий и кличек.
– Это "двойники" среди ваших людей.
– пояснил парламентёр.
– Хорошо, - Репнев медленно склонил голову, - я проверю. Свяжите его пока.
Рыбаковец не сопротивлялся, пока ему скручивали руки за спиной и, через петлю на шее, привязывали их к ногам. В такой позиции пришелец не мог пошевелиться, чтобы не придушить себя, а Корень направился в кабинет, звонить Драйверу. Беседа с компьютерщиком полностью удовлетворила Николая Андреевича. Показанный видеокамере лист был тут же переведён в текстовый файл, по всем позициям проведён поиск в базе данных. В результате оказалось, что распознанных "двойников", тех кто работал одновременно на Корня и Рыбака, было на порядок меньше, чем содержал список. Приказав Драйверу не трогать этих людей до поры, до времени, Репнев вернулся к парламентёру.
Тот смирно лежал там же, где его оставили. По всему было видно, что рыбаковец не предпринимал попыток освобождения. Увидев вошедшего в гостиную Николая Андреевича, пришелец странным образом вытянулся, узлы соскочили с его рук и он, одним движением скинув с шеи петлю, встал перед мафиози во весь рост.
Репнев от неожиданности отступил. Его телохранители, как по команде, одновременно вскинули "шакалов".
– Вот ещё одно доказательство лояльности.
– сияя приклеенной улыбкой, отчётливо сказал парламентёр.
Корень коротко кивнул. Действительно, если посланцу ничего не стоило справиться с путами, то у него всё время, пока он находился в квартире, была прекрасная возможность разделаться с Николаем Андреевичем и его людьми. Парламентёр оказался профессионалом высокого уровня. И одно то, что на встречу с Репневым Рыбак послал именно такого человека, а не обычную шестёрку, говорило об уважении. Или это было хорошо просчитанным ходом, чтобы пустить пыль в глаза. Корень так до сих пор не знал ничего о планах старого мафиози.
– Когда?
– спросил Николай Андреевич.
– Сегодня. Сейчас, - просто ответил посланец.
– Но я...
– задумался Репнев, прикидывая, какие дела у него назначены на ближайшее время.
– Следующее окно в визитах возможно будет лишь через несколько дней. А время поджимает...
Репнев не стал выпытывать, почему так внезапно возник цейтнот, и согласился.
Глава 8.
– Я пригласил вас, Николай Андреевич, чтобы обсудить два вопроса... Рыбак устало развалился в кресле напротив Корня, положив сухие сморщенные руки на подлокотники. Репнев с первого взгляда понял, что старый наркоделец противник не из слабых. Несмотря на преклонный возраст, глаза Рыбака оставались яркими, это были глаза безжалостного хищника, который не остановится ни перед чем, чтобы добиться своей цели, какой бы та ни была.
Голос старика был немного гнусав, сломанный ещё в бурную молодость нос давал о себе знать. Но несмотря на это, в словах Рыбака чувствовалась уверенность и сила, которые даются лишь действительно много повидавшим на своём веку, тем, кто умеет извлекать уроки из собственных ошибок и не наступает дважды на одни и те же грабли.
Старик пригладил торчащий ёжик густых седых волос и, с подчеркнутым безразличием, продолжил:
– Первый из них чисто деловой, второй же - личный. Я сейчас подумал, и решил поменять их местами. Начнём с личного... Вы не возражаете?