Дуэльный кодекс
Шрифт:
Верона принял единственно возможное решение. Он поклонился, пробормотал: «Синьоры, синьорина!» — и торопливо ретировался. Чезаре посмотрел ему вслед и презрительно ухмыльнулся.
— Как устроился в бывшей дворницкой? — с невинным видом спросил у Зорро Джерри.
— Заткнулся бы лучше! — обозлился Хуарес— Тебе-то повезло, ты здесь остался. А я в подвале должен торчать!
— А мне всегда везет, — безмятежно отозвался Родс — А скоро, я чувствую, повезет еще больше. У меня такое ощущение, что Первый Синьор собирается попытаться впарить мне местный эквивалент Бруклинского моста.
Заметив, что фьорентиец прислушивается к диалогу, Хорстен поспешно подошел к бару, загородив своей массивной фигурой неосторожных коллег.
— Прошу прощения, синьор… э-э… Маркони, но нас не успели представить…
Джерри услышал и счел своим долгом исправить упущение:
— Это тот самый синьор, о котором я вам рассказывал. Мы повстречались с ним в кафе «Флорида».
— Благодарю, я уже догадался, — кивнул ученый. — Меня зовут Дорн Хорстен, а это гражданин Зорро Хуарес. Могу я спросить, почему майор Верона не вызвал вас на поединок? Насколько я могу судить, на вашей планете для дуэли достаточно малейшего повода.
— Попробовал бы он! — усмехнулся Маркони. — Роберто — ушлый малый, и ему совсем не улыбается прикончить на дуэли близкого родственника Первого Синьора. — Он со вздохом прекратил безуспешные попытки проникнуть в запертое отделение и вернулся в кресло допивать виски.
— По правде говоря, — продолжал Хорстен, — я был несколько удивлен тем, что сам правитель тоже не рискнул бросить вам вызов.
— Видите ли, доктор Хорстен… Между прочим, я видел вас по три-ди-визору. Сегодня днем транслировалась ваша встреча с академиком Удине в университете. Но я отвлекся. Помните, как исторические три-ди-фильмы о Диком Западе почти всегда заканчиваются финалом, в котором два самых крутых стрелка выясняют отношения на улице перед салуном? Так вот, в реальной жизни такого никогда не происходило. Почитайте при случае воспоминания очевидцев и убедитесь сами. Весьма поучительно. Дело в том, что все эти прославленные герои, вроде Билли Кида или Уайета Эрпа, на самом деле очень дорожили своей профессиональной репутацией и потому старались изо всех сил не наступать на мозоли друг другу. Куда проще перестрелять полдюжины безоружных мексиканцев в каком-нибудь коррале и объявить их бандитами и угонщиками скота. Тем более если ты шериф. Никто и не усомнится в твоих словах. Или вообще стреляй из засады да делай себе зарубки на стволе — как некоторые из наших фьорентийских малолеток развлекаются.
— Послушайте, — прервал его Зорро, нетерпеливо постукивая транкой по раскрытой ладони, — это правда, что вы энгелист? В этом свихнувшемся мире только о них и слышишь со всех сторон, но увидеть хотя бы одного живьем никак не получается.
— Перед вами исключение, подтверждающее правило, — улыбнулся Маркони. — В моем лице вы имеете дело с самым настоящим энгелистом, синьор Хуарес.
— Неужели вы всерьез рассчитываете свергнуть правящий режим, при котором половина населения занимается вынюхиванием подрывных элементов, а восемь из девяти министров в кабинете вашего кузена возглавляют чисто силовые ведомства? — с горечью спросил Джерри. — Какие у вас шансы, если за попытку взять в библиотеке книгу об энгелизме сажают в тюрьму, а вместо ответа на вопрос, что это такое, сразу зовут полицию?
Слова Джерри, видимо, задели Великого Маркони за живое. Физиономия его помрачнела и утратила обычную живость.
— Советую вам, синьор Родс, — вновь заговорил он после паузы, — не придавать слишком большого значения естественному стремлению правящей клики сохранить свое господствующее положение. Это все до поры. Любая социальная революция вызывает основательное изменение условий, которое я сравнил бы с появлением цыпленка из яйца. Предположим, существуют некие элементы, которым выгодно, чтобы яйцо оставалось яйцом. Они могут разрисовать скорлупу крестами, ангелами и херувимами. Либо раскрасить ее в красно-сине-белые и всякие прочие патриотические цвета. Или расписать речами и лозунгами, придуманными лучшими спичрайтерами и рекламщиками. Но рано или поздно цыпленок все равно вылупится.
— Лихо, — одобрила Элен.
Маркони внимательно посмотрел на девочку, прежде чем продолжить свою речь:
— То же самое можно сказать о социальных переменах в обществе. Я не говорю о вульгарных военных путчах или дворцовых переворотах, предпринимаемых одной группой оппортунистов с целью оттеснить от кормушки другую, при сохранении базисных институтов власти. Но если перемены действительно назрели, сопротивляться им бесполезно. Можно вкладывать огромные суммы в систему образования, чтобы все, от учительницы начальных классов до профессора, внушали юному поколению, что бунтовать нельзя. Можно покупать проповедников, чтобы те предавали вольнодумцев анафеме в своих церквах, синагогах, мечетях или языческих храмах. Лучшие умы планеты могут сколько угодно доказывать в своих трудах неоспоримые преимущества существующего строя. Но когда камень покатится с горы, лучше не стоять на его пути.
— А что тогда будет, мистер Великий Мартини? — звонко прозвучал в тишине голосок Элен.
— Маркони!
— Что будет, если маленький цыпленок не сможет разбить скорлупу, мистер Великий Маркони? — настаивала Элен.
— Если цыпленок не сможет разбить скорлупу, когда придет срок, он умрет, синьорина.
— А как эта аналогия вписывается в вашу теорию? — полюбопытствовал Джерри.
— Очень просто. Если революция должна произойти, но не происходит, неизбежно наступает реакция— как правило, кровавая, синьор Родс.
Чезаре подчеркнуто медленно встал, окинул взглядом собравшихся и сказал:
— Прошу прощения, синьоры, но мы уже, по-моему, достаточно поговорили.
В руке у него внезапно появился маленький черный бластер. Поводя из стороны в сторону дулом излучателя, фьорентиец вполне профессионально держал под прицелом всех четверых.
— А теперь, синьоры, я намерен самым тщательным образом обследовать ваш багаж, — злорадно ухмыляясь, сообщил Маркони. — С вашего позволения, разумеется.
— Нет, Зорро! — крикнул доктор Хорстен, но было уже поздно.
Из транки вылетел длинный, узкий язык гибкого, сверхпрочного пластика. Кончик хлыста с кажущейся медлительностью скользнул к оружию и обвился вокруг ствола. Короткий рывок — и бластер перекочевал в руку Хуареса. Весь процесс занял долю секунды и отнял не больше времени, чем понадобилось Маркони, чтобы извлечь свою опасную игрушку. Зорро подкинул бластер на ладони и торжествующе посмотрел на обезоруженного противника.
Но тот отреагировал довольно странно. Он снисходительно улыбнулся, демонстративно засунул руки в карманы и удовлетворенно кивнул.
— Примерно этого я и ожидал, синьоры, — сказал Чезаре, переводя взгляд с Зорро сначала на Хорстена, потом на Джерри. — Я не знал, правда, кто конкретно из вас не устоит перед моим маленьким трюком, но это уже не имеет значения. Я предполагал, что вы далеко не так просты, как кажется с первого взгляда, и ваша нестандартная реакция на угрозу это полностью подтвердила. — Он задумчиво посмотрел на Элен: — Вот только никак не пойму, при чем здесь маленькая синьорина?
Элен высунула язык и скорчила рожу.