Духовные проповеди и рассуждения
Шрифт:
Об этом говорит один учитель, обращаясь к душе: беги суеты внешних дел, беги и скройся от бурь внешних дел, как скрывается мысль, ибо они создают лишь несогласие.
Итак, если надлежит Богу сказать в душе Свое Слово, она должна пребывать в мире и покое; тогда Он изрекает в душе Свое Слово и Себя Самого, не образ, но Себя Самого! Дионисий говорит: Бог не имеет ни Своего образа, ни подобия, ибо Он по существу Своему все добро, вся истина, все сущее. В одно и то же мгновение Бог творит все Свои дела в Себе и из Себя. Когда Бог создавал небо и землю, не думай, что Он сегодня создал одно, а завтра другое. Правда, так пишет Моисей, хотя он, конечно, лучше всех знал
Бог действует без средств и без образов. Чем свободнее ты от образов, тем восприимчивее к Его воздействию; чем больше погружен в себя, в забвение, тем ближе ты к тому. К этому призывал Дионисий своего ученика Тимофея и говорил: милый сын Тимофей, ты должен с безмятежным чувством устремиться за пределы самого себя, душевных сил, за пределы образа и существа в сокровенный тихий мрак, дабы ты пришел к познанию неведомого сверхбожеского Бога! Для этого необходимо освобождение от всех вещей: ибо противно Богу творчество в образах.
Теперь ты спросишь: что же творит Бог в основе и сущности души? Этого знать я не в состоянии, ибо душевные силы могут познавать только в образах, причем воспринимают они и познают каждую вещь в ее собственном образе: они не могут познать птицу в образе человека; и так как все образы приходят извне, то это остается для души сокрытым. И вот что для нее самое лучшее, это неведение, которое приводит ее к чудесному и заставляет ее искать его! Ибо она хорошо чувствует, что нечто существует, только не знает: что и как.
Когда человек постигает сокровенность вещей, сейчас же они утомляют его, и он обращает свой взгляд на что-нибудь новое; всегда есть у него стремление познавать эти вещи, и все же не может он остановиться на них; только такое непознаваемое познание удерживает душу и все же побуждает ее к исканию.
Потому один мудрец сказал: «Среди ночи, когда молчали вещи, в глубокой тишине было сказано мне сокровенное Слово. Оно пришло, крадучись, как вор». Как же разумеет он это: Слово, которое все же было скрыто? – Ведь природа слова открывать то, что сокрыто. – Оно раскрылось и блестело, будто хотело мне что-то открыть и подавало мне весть от Бога; поэтому оно называется Словом. Но от меня было сокрыто, оттого сказано: «в тишине пришло Оно, чтобы открыться мне». Видите, потому и должно искать Его, что Оно скрыто. Оно явилось и было все же сокрыто: Оно хочет, чтобы мы томились и вздыхали по Нему!
Святой Павел говорит: за Ним должны мы гнаться, пока не почуем Его, и не останавливаться, пока не схватим Его! Когда он будет восхищен на третье небо, где он услышал Бога и где видел все вещи, и снова пришел в себя, ничто из того не было им позабыто, но было в нем так глубоко, сокровенно в основе, что разум его не мог достичь того: это было закрыто от него. Поэтому он должен был искать и преследовать это – внутри себя самого, не вне себя. Это совсем внутри, не снаружи; совсем внутри! И оттого что он это сознавал, сказал он: Я уверен в том, что ни смерть, никакое страдание не разлучат меня с тем, что я нахожу в себе.
Об этом один языческий мудрец сказал другому прекрасное слово: Я ощущаю в себе нечто, что сияет в моем разуме, я вполне ощущаю, что это есть нечто, а что это, я не могу постичь; но мне кажется, что если бы я постиг это, я узнал бы всю истину! Тогда другой ему ответил: Хорошо! Держись этого, ибо если бы ты мог постичь это, ты получил бы всю совокупность добра и вечную жизнь. В этом же смысле выражается и святой Августин: Я сознаю нечто, что реет и светится перед моей душой; если бы это достигло во мне совершенства и постоянства, это была бы вечная жизнь! Оно таится и все же возвещает о себе. Приходит же оно воровским способом, чтобы отнять и украсть у души все вещи. А все же немного открывается оно и показывается, чтобы очаровать душу и привлечь ее к себе и похитить и отнять у нее ее самое.
По этому поводу говорил пророк: «Господи, отыми у них их дух и дай им взамен Свой дух». То же разумела и любящая душа, когда говорила: моя душа растаяла и расплавилась, когда любовь изрекла свое слово; когда она вошла, я должна была исчезнуть. То же разумел Христос, когда говорил: «Кто оставляет что-либо ради Меня, тому воздается во сто крат, кто хочет обладать Мною, тот должен отказаться от себя и от всякой вещи, и кто хочет Мне служить, должен за Мной следовать; не должен он больше преследовать своего».
Теперь ты скажешь: ах, сударь, вы хотите извратить естественную жизнь души! Такова ее природа, что она познается внешними чувствами и в образах, хотите ли вы нарушить этот порядок? – Но, что ты знаешь о том, какие возможности заложены Богом в человеческой природе, которые еще не до конца описаны, больше того – которые сокрыты? Ибо те, что писали о возможностях души, не пошли дальше того, к чему привел их естественный разум: ни разу не дошли они до самой глубины. Оттого многое должно было быть сокрытым для них и осталось им неизвестным. Поэтому говорит пророк: я хочу сидеть, и молчать, и слушать хочу, что Бог говорит во мне. Оттого что так сокровенно оно, оттого пришло это Слово в ночи, во мраке.
Святой Иоанн говорит: «Свет во тьме светит; в Свое пришел Он, и все, которые приняли Его, стали властью Сынами Божиими». – «Ибо была дана им власть стать Сынами Божиими».
Заметим же себе пользу и плоды этого тайного слова и этого мрака! Сын Небесного Отца не Один рождается из этого мрака, который принадлежит Ему; но и ты рождаешься там, как дитя того же Небесного Отца и никого иного; и тебе дает Он власть. Видите, как велика эта польза! Всякая истина, которой когда-либо учили и будут учить учителя вплоть до конца мира, проистекает из их собственного разума; они же не постигли ни капли из того знания, из той глубины. Пусть то будет названо незнанием, неведением, в нем все же больше, чем во всяком внешнем знании и ведении. Ибо это неведение отвлекает и уводит тебя прочь от всего познанного и прочь от тебя самого.
Это разумел Христос, когда говорил: «Кто не откажется от себя, и не оставит отца и матери, и не будет вне всего этого, тот не достоин Меня». Как будто бы Он говорил: кто не отвергнет всего внешнего, творений, тот не может ни быть зачатым, ни рожденным в этом божественном рождении. Когда ты лишишься себя самого и всего внешнего, тогда воистину ты это найдешь.
И воистину верю я и уверен в том, что человек, который тверд в этом, никогда не может быть разлучен с Богом.
Я утверждаю, что он не в состоянии впасть в смертный грех. Скорее потерпит он постыднейшую смерть, чем впадет в какой-либо смертный грех; как и делали святые. Даже простительного греха не могли они совершить, ни сознательно допустить его в себе или в других, если они могли его отвратить. Так увлечены, очарованы они этим путем, так освоились с ним, что не захотели бы обратиться к другому: все чувства и силы их обращены к одному. В этом рождении, да поможет нам Бог, сегодня вновь рожденный человеком, дабы мы, бедные дети земли, родились в Нем божественно; да поможет Он нам в этом во веки веков! Аминь.