Думают ли животные?
Шрифт:
Итак, суть учения Дарвина можно сформулировать следующим образом: в результате борьбы за существование происходит отбор животных, наиболее приспособленных к определенной среде.
Объем книги не позволяет нам более детально обсуждать весьма интересные проблемы дарвинизма, поэтому мы ограничимся лишь приведенным выше кратким изложением основных его положений. Благодаря Дарвину стало возможным объективно и научно достоверно исследовать изменения родовых и видовых признаков у животных. Разводя в больших количествах серых мышей, ученые всегда обнаруживают в потомстве наряду с серыми совершенно черных, шоколадных, светло-коричневых и даже белых мышей. Если позволить последним размножаться только в среде себе подобных, получится чистая линия белых мышей, которую на воле быстро уничтожил бы естественный отбор. Подобные эксперименты, проводившиеся, как правило, на маленькой плодовой мушке — дрозофиле, позволили установить, что передача по наследству определенных признаков у животных и растений происходит по законам, открытым Грегором Менделем (1822–1884).
И сегодня еще биологи пытаются раскрыть механизм передачи родителями потомкам таких наследственных признаков, как, например, цвет перьев птицы.
Труд Чарлза Дарвина имел для прогресса науки гораздо большее значение, чем «Жизнь животных» Брема. Но и последняя доказала свою необходимость. Очень многим людям, имеющим дело с животными, нужен справочник, в котором можно было бы быстро найти описание определенного животного, увидеть его на рисунке, узнать его название, происхождение, чем оно питается. Такая книга необходима руководителям зоологических садов, лесникам и рыбакам, агрономам, а нередко и специалистам-зоологам. Брем попытался дать популярный обзор мира животных.
Позже, когда были получены более точные сведения о живых существах, появилась необходимость кое-что уточнить и улучшить. Поэтому уже после смерти Брема предприимчивые издатели выпустили новые издания любимой читателями книги. Многократная переработка текста привела в конце концов к тому, что в последующих публикациях от того, что написал сам Брем, осталось только название. Был утрачен почти поэтический язык первого издания. Не знаю точно, сколько раз перерабатывалась «Жизнь животных» Брема, сколько раз иссушали ее, доводя до «современной» формы, во всяком случае, делалось это нередко. Сегодня мы отказались от практики переиздавать чуть ли не классическую книгу, так сказать, причесанной на современный лад. Теперь мы научились удовлетворять потребностям специалиста, которому нужно узнать, например, подробности о каких-то вредных насекомых, и любителя животных, который хочет иметь общее представление о наиболее характерных чертах живых существ.
Но вправе ли мы назвать книгу Дарвина о происхождении видов научным трудом, а «Жизнь животных» Брема — россказнями любителя о том, что, как ему казалось, он наблюдал в природе?
Разумеется, для институтов и зоологических лабораторий последний труд непригоден. И прежде всего в том, что нас особенно интересует, а именно в отношении психики, а быть может, и мыслительных способностей животных, которые казались недоступными для любого объективного изучения и проверки. Поэтому ученые отказались от исследования психики животных. II сегодня еще среди ученых встречаются такие, которые считают, что эта проблема неразрешима. Но поскольку любителей природы по-прежнему занимает вопрос, могут ли животные думать (назло скептикам), мы прежде всего познакомимся со сложнейшими проблемами человеческого мышления.
Надо совершенно четко усвоить, что сначала мы будем говорить о способностях людей, только людей, то есть о тех внутренних процессах, которые происходят у каждого из нас. Лишь изучив их, можно поставить вопрос, обладают ли животные полностью или хотя бы в какой-то мере такими же способностями или в основе их поведения лежат качественно иные внутренние процессы. Только после длительных размышлений мы сможем найти ответ на интересующий нас вопрос.
А, собственно, что это такое, человеческое мышление?
Начнем опять с Брема. Напомним, что он считал медведей (по-видимому, всех медведей) глупыми и неповоротливыми. Тот, кто имел возможность наблюдать за достаточно большим числом этих животных, ни в коем случае не согласится с таким утверждением.
Прежде всего разные медведи ведут себя по-разному. Старые особи в отличие от молодых выглядят неповоротливыми, неуклюжими и потому кажутся глупыми. Брем излагал свой собственный взгляд на медведей, даже не выяснив, как оценивают это животное другие знатоки. А мнение знатоков медвежьей психики далеко не однозначно, поскольку оно является их личной точкой зрения. Научно мы можем сказать, что оценка наблюдателя зависит от его субъективного впечатления и меняется от человека к человеку. Однако наука нуждается в объективных утверждениях, совершенно не зависящих от личных впечатлений оценивающего лица. Субъективные оценки не имеют научной ценности. Поясним эту мысль. Бывает так, что одному человеку день кажется холодным, а другой считает, что на дворе приятная теплая погода. Это два субъективных впечатления. Метеоролог же совершенно объективно установит, что температура воздуха достигает + 18 °C, в чем каждый может убедиться, посмотрев на термометр.
Кроме того, при оценке поведения животных у наблюдателя может возникнуть и такое сомнение: а что, если поведение, которое мне кажется умным, на самом деле всего лишь случайно? Когда я однажды вернулся домой, моя собака протиснулась сквозь дыру в заборе сада и восторженно приветствовала меня на улице. На следующий вечер собака, услышав мои шаги, возбужденно прыгала около садовой калитки, явно не собираясь выскочить мне навстречу. Почему она не поступила, как накануне? Значит ли, что она обнаружила лаз в заборе случайно и тут же забыла о нем? Опрометчивый наблюдатель в первый день скажет: воспользовавшись лазом, собака доказала наличие у нее истинного мышления, поскольку она решила: только пробравшись через дыру в заборе, я попаду на улицу!
Брем называет лису хитрой и лукавой. Если же мы теперь зададимся вопросом, а что, собственно, следует понимать под хитростью и лукавством, то мы тут же придем к терминам, применимым к человеческому мышлению, без чего нельзя сказать, что это такое. Хитрый человек умеет быстро соображать и при необходимости достигает поставленной цели окольным путем, незаметным поначалу для окружающих, которые бывают удивлены и даже в какой-то мере восхищены действиями хитреца.
Тому, кто в вечерние часы на опушке леса через подзорную трубу следит за лисицей, ее поведение кажется подчас неожиданным и не может не вызвать восхищения. Но разве это можно сравнить с тем ощущением, какое возникает при столкновении с хитро продуманным действием человека? Разве нет существенной разницы между поведением животного и человека?
Вопрос о возможном различии станет яснее, если мы попытаемся уточнить, что следует понимать под лукавством. Лукавство проявляется в намерении обмануть другого. Во время игры в футбол нападающий, находясь перед воротами противника, может сделать вид, что собирается отдать мяч своему партнеру. Благодаря этой уловке ему удается усыпить бдительность вратаря и он точным ударом забивает мяч в ворота.
Этот успех явился следствием молниеносно протекающего у человека мыслительного процесса, в ходе которого были приняты два решения, обеспечившие правильность избранной линии поведения. Достигнутый результат первого решения — обмануть вратаря — обеспечил большую вероятность успеха второго решения — ударить по воротам, — успеха, который, не будь этой хитрости, возможно, и не был бы достигнут. Вопрос, сможет ли лисица, подкрадываясь к курице и демонстрируя, казалось бы, с виду безобидное поведение, тем самым обмануть курицу, мы пока оставим открытым. С точки зрения человеческого мышления мы должны оценить поведение лисы как-то иначе, чем проявление ума и хитрости.
Наше мышление бывает исключительно сложно. Оно проявляется почти во всех сферах человеческой деятельности. Как это часто подчеркивается психологами, оно немыслимо без языка. Следовательно, можно было бы сказать, что мышление — это внутренний язык. Но такое определение охватывает лишь часть процесса, который в целом составляет мышление.
Мышление, как правило, проявляется при решении различного рода задач. Так, школьника просят объяснить, что такое гроза. Он рассказывает о приближении темных туч, внезапно поднявшемся ветре, затем говорит о первых каплях дождя, сполохах молний и отдаленных раскатах грома. Учитель спрашивает, почему водяной пар облака превратился в падающие дождевые капли, что, как известно, является следствием столкновения холодных и теплых воздушных масс. Следовательно, учитель требует дать не только описание, но и объяснение явления природы. Таким образом, мы можем теперь сказать, что результатом всякого мышления будет ответ на два вопроса. Первый относится к тому, что мы видим или ощущаем, то есть позволяет понять, попросту говоря, что перед нами. Второй касается причин замеченного состояния или события, а также его последствий и результатов.