Дурдом
Шрифт:
Впрочем, стреляли там далеко не каждый день. Уставшему от лихой работы преступному элементу тоже хочется отдохнуть, перекинуться в картишки на десятку-другую тысяч долларов, отведать фужер «Мартини» или кружку чефира, повспоминать времена, когда «срока огромные брели в этапы длинные».
Поэтому дрались, стреляли и душили друг друга здесь исключительно по необходимости, в тех случаях, когда не драться, не стрелять и не душить выглядело бы крайне неприличным. Ну а уж коли пошла стрельба — тут надо не уронить лицо и стрелять до последнего патрона.
Пару раз после очередного выяснения отношений «Апельсин» вполне
Патриархальная колымская атмосфера «Апельсина», нарушаемая редкими разборками, канула в прошлое, когда ресторан облюбовали «спартаковцы», пользующиеся заслуженной славой главных «отморозков» (то есть чокнутых, без тормозов) столицы и пригородов. Нельзя сказать, что они всех запугали и гоняли по углам — бывала в «Апельсине» братва и покруче их, — но кому охота заслуженный выходной проводить в комнате, где ползают пьяные ядовитые змеюки. Пускай и не укусят, но все равно приятного мало. К чему лишние проблемы?
Сиди и думай, какой шум-гам устроят отморозки, и когда закоротит в голове у их пахана Миклухо-Маклая. Так что вскоре порядочные бандиты нашли место для клубного отдыха поспокойнее. А «Апельсин» полностью прибрали к рукам «спартаковцы».После этого стрелять стали меньше. Теперь здесь ломали кости и душили галстуками преимущественно своих же, «спартаковцев», в тихой, домашней обстановке. Что происходило внутри ресторана, знать окружающим было необязательно. Милицейские сирены стали завывать реже, а взрывов не было слышно аж полтора года. Вот только семь месяцев назад долго-прудненцы расхлопали у дверей ресторана двух подручных Миклухо-Маклая и укатили. Да еще с месяц как ОМСН разгромил кабак и чуть-чуть пострелял, освобождая заложников, хранящихся в холодильной камере. Но в целом стало гораздо тише. И жители дома снова стали брать в видеопрокатах полицейские боевики, которые смотрели теперь с каким-то щемящим ностальгическим чувством.
Ресторан выглядел закрытым — бронированные ставни не пропускали свет ламп, тяжелые двери были наглухо заперты.
Однако ряды иномарок на стоянке указывали на то, что внутри теплится своя, занятная, уродливая жизнь.
Когда мы с Донатасом вылезали из машины, я заметил движение в «Ниссане», стоявшем на другой стороне проспекта.
Присмотревшись, я различил кого-то, кто, кажется, докладывал о появлении машины по рации. Ясно, внешнее кольцо охраны.
Шестерка в машине должен предупредить о любой опасности — будь-то бригада конкурентов или милиция. Если милиция — надо успеть сбросить стволы и анашу. Если конкуренты, то наоборот — зарядить оружие и докурить анашу.
Донатас вдавил кнопку звонка. Эффект нулевой. Тогда он начал методично долбить ногой по двери. За ней наконец послышался скрежет засова. Дверь распахнулась, и на пороге возникло тучное животное в пятнистом камуфляже и с милицейской дубинкой. Выросло оно в свинарнике и не было обучено джентльменским манерам.
? Я тебе, стрюк, сейчас по башке так постучу.
? Оно умело говорить.
— Засохни, сявка, — цыкнул Донатас. — Стрелой 4лети к Миклухо-Маклаю. Скажи Магомедыч пришел. И долго ждать не будет.
— Нужен ты Маклаю…
— Тебе две минуты. А потом я с бригадой выставляю вашу малину. Время пошло.
— Разошелся, стрюк, — пробурчало оно и захлопнуло дверь.
Миклухо-Маклай в две минуты уложился. Дверь распахнулась, и на пороге возник предводитель шайки «спартаковцев». Своим сморщенным, как печеное яблоко, лицом он напоминал Чарльза Бронсона после крутого запоя. За его спинами маячили два телохранителя. У Миклухо была страсть к здоровенным битюгам, прозванным в народе гоблинами. Хотя в преступной среде в последнее время больше ценились стрелковые, чем мордобойные, качества.
— Тебе чего не спится, Магомедыч? — прохрипел угрожающе Миклухо-Маклай.
— Соскучился. Охота с тобой, друганом, покалякать,
— Твои друганы в служебной псарне.
— Грубишь. А я хотел о твоем золотишке словечком перекинуться…
Немая пауза. Лицо Миклухо-Маклая исказила такая гримаса, будто его зубы изъело кариесом от того, что их . хозяин не пользовался жвачкой «Стиморол».
— Ладно, заходи.
— Стрюк, — прошипело животное, когда мимо него проходил Донатас.
Мой друг наступил животному каблуком на ногу, и с разворота саданул в челюсть — его коронный убийственный удар. Оно ухнуло ста килограммами живого веса о стену и растеклось по ней. Один телохранитель дернулся к Донатасу, рука другого нырнула под мышку. Я уже приготовился подравнять выступы на лице ближайшему ко мне гоблину, но Миклухо-Маклай поднял руку — мол, урки, ша.
— Оружие, — телохранитель протянул руку. Насмотрелся, осел, фильмов про службу безопасности Президента США.
— Вопросов нет, — улыбнулся Донатас. — Но только после того, как разряжу его тебе в башку;
— Ты не быкуй на моей территории, — прикрикнул Миклухо-Маклай.
— Ладно, не буду, — кивнул Донатас и саданул по голени незадачливого телохранителя.
— Вот теперь пошли, Миклухо…
Действовал Донатас жутко нахально. Что ни говори, а мы на самом деле на территории Миклухо-Маклая. Это раньше был город. Москва, в каждом уголке которого процветала власть партии и народа. Теперь власть в таких местах, как «Апельсин», не советская, а соловецкая. Сюда мало зайти, отсюда еще нужно и выйти… Хотя соображающий бандит никогда руку на пришедшего в гости опера не поднимет, «спартаковцы» не могли похвастаться избытком соображения. Правда, у Донатаса тоже слава чокнутого опера, которому море по колено. Бандюки его боятся как огня. Этот страх у них в печенках. Животное в камуфляже просто не поняло, с кем имеет дело, поэтому и наглело не по чину.
Миклухо-Маклай провел нас в отдельный кабинет, завешанный коврами и заставленный мягкой мебелью. На стене с фотографии в рамочке на нас недовольно смотрела такая морда, которой надо было отвесить лет десять строго режима за один внешний вид — крупнейший чикагский гангстер Аль Капоне. На нем было две сотни собственноручно приконченных и замучанных, а сел он в тюрьму за уклонение от уплаты налогов. Аль Капоне — кумир Миклухо-Маклая. Об этом шепталась братва во всей Москве. Миклухо освоил все книги о своем любимце. Для разборок с клиентами и учения уму-разуму собственных помощников он пользовался только бейсбольной битой — так же, как и Аль Капоне, в связи с чем большинство гоблинов в свое время имели честь покрасоваться гипсами на руках и ногах и перевязанными головами.