Дурманящий запах мяты
Шрифт:
– Предательница!
– сорвалось у меня, а Фая подняла за это тост. Отомстила значит.
Челюсть Шелеста медленно потянулась к полу, демонстрируя нам с Войкой длинные вампирьи клыки. А потом его зубы внезапно соединились, опасно щёлкнув, как капкан, расставленный на волка. Кстати, Тень предусмотрительно спрятался за меня. Трус!
– Значит слишком взрослой себя возомнила!
– Шелест наступал, мы втроём с Войкой и Тенью пятились назад.
Вампир угрожающе стягивал со штанов ремень. Посетители харчевни довольно
Тут Тень всё-таки вспомнил на чьей он стороне и выскочил, скалясь на Шела.
– Не лезь!
– зарычал на него воспитатель.
– Ты за ней присматривать должен был! Остановить в случае чего. А ты...
Пристыженный волк опустил морду и отошёл в сторонку, мол, мне вместо неё пить нужно было? Так не давали! Я чуть не поперхнулась пьяным "иком" вперемешку со смехом, представив, как оборотень сидя за столом опустошает кружки, постепенно хмелея и начиная подвывать.
– Шелест!
– на плечо разбушевавшегося наставника легла рука советника.
"Пронесло!" - подумала я, пока не услышала:
– Давай лучше я!
– и Тай пояснил: - А то ненароком убьёшь, утром сожалеть будешь. Голову пеплом посыплешь.
Я возмущённо икнула. Оба мужчины уставились на меня. Злобно сверкнули карие и зелёные глаза.
– Хорошо, - согласился вампир, отдавая меня на милость советника.
А вот я не согласна! И продемонстрировала это нервным иканием, выпучив глаза на воспитателей. Если Шелест мог отлупить по заднице и успокоиться, а потом и сам же со мной поплакать, то чего ждать от Тая, я даже представить не могла. Сначала выпорет, попутно читая нравоучения, и где-нибудь на позорном столбе прицепит... Не хочу! Меня - амазонку и так унижать!..
Впрочем, Тай уже перекинул моё сопротивляющееся тело через плечо, как мешок, и понёс прочь из харчевни. По ботинкам, шагающим за нами следом, я определила, что от нас не отставали Войка и Ольгерд. А за ними бодренько перебирали мохнатые лапы волка. Проплывая пьяной сиреной мимо Фаи, я нескладно пообещала отомстить. На что подруга отозвалась, клянясь ждать с нетерпением!
Мы вышли на улицу. Кто сам, а кого и вынесли. Какое-то время я болталась на плече мужчины и придумывала страшную, жестокую мстю сестре-предательнице. Но вверх ногами не получалось уцепиться ни за одну стоящую идею.
– Слышь, мудрый советник!
– постучала я кулачком, как в дверь, по его ягодицам.
– А ты ничего не забыл?
Тай остановился. От резкого движения земля и небо поменялись местами в моём сознании.
– Что?
– раздражённо буркнул он.
– Я в одиночку выпила два кувшина и двадцать одну кружку вина!
– И одну, нет, две - кваса!
– подправила мои подсчёты Войка.
– Спасибо!
– ласково попыталась улыбнуться ей я, упираясь руками в поясницу Тая, чтобы хоть немного выровняться.
– И?
– не понял он.
– И...
– кривлялась я, опять повиснув.
– Не боишься, что я подпорчу твои сапоги, штаны?..
После затишья, меня мигом вернули в вертикальное положение, под аплодисменты сестры по несчастью. Однако суровый вид командующего, прервал её веселье, присмирив амазонку, заставляя вспомнить о чести и долге перед отчизной, племенем и самой Великой Матерью.
– Ты меня разочаровываешь!
– завёлся прямо посреди улицы Тай, не обращая внимания на любопытных прохожих.
Я приготовилась выслушивать долгую речь и села... на землю, скрестив ноги, причём не забыла изобразить саму серьёзность. Он подавился собственными словами, прочитав на моём лице мысли: "А мне по барабану! Давай, рассказывай о кораблях, бороздящих просторы морей, о давно убитой совести и тому подобном".
– Ори, - советник присел рядом на корточки, всматриваясь в мои глаза, будто собирался не читать морали, а молить о благоразумии.
– Я же просил тебя не влипать в неприятности. А ты...
– А мы не влипали!
– медленно с расстановкой ответствовала я.
– Мы тан-це-ва-ли! А этот... неприятность... или приятность? Пока не определилась. Сам к нам прилип! А мы, что? Мы ничего! Просто танцевали! Ик!
Тая перекосило. Он разозлился не на шутку. Меня жестоко дёрнули за локоть, вынуждая подняться. Затем потащили в гостиницу, проволокли по ступенькам и бросив на постель, впустили в комнату волка. После чего заперли. Впрочем, сейчас мне было хорошо, и я не возражала против одиночества.
Но спустя час... Вино испарилось из моего мозга и на смену счастливой пьяной эйфории, пришёл немилостивый дядя Бодун - бог жестокий и мстительный, явно житель пустыни. Он принёс мне в подарок головную боль, тошноту и ненависть ко всему окружающему, в первую очередь - к соседям, ругающимся и явно дерущимся. Хотелось сходить к ним в гости и помочь - прибить обоих!
Упёршись в двери носом, вспомнила, что заперта. Расстроилась. Накрыла голову подушкой, надеясь приглушить шум. Мигрень отчётливо билась в висках.
Именно это благоприятное время для посещения выбрала наша староста - Настасья. Она орала два с половиной часа, распинаясь об уставе амазонок, о чести и прочих словах, которые моё сознание отказывалось воспринимать. Радовало, что выслушивала всё это не одна - рядом сидела посрамлённая сестра, Войка, которую староста привела с собой. В общем, по степени продвижения речи мы с ней зеленели на глазах. Когда Настасья думала, что нас пробрало от её криков, - на самом деле обе мечтали только о колодце с прохладной водой. Не знаю, что именно - мечтательный вид или слюни, стекающие по подбородкам - привлекли внимание старосты. Она резко остановилась. Оскорблённая в чистейших чувствах предводителя, ткнула в меня обличительным перстом: