Дурная Слава
Шрифт:
— Я все понимаю. Я сейчас ехал по шоссе и чуть не разбился, потому что на дороге мне привиделся сын. Если я ним не увижусь, то сам сойду с ума.
Сева подумал и сказал:
— Хорошо, но я тебя предупредил. Давай сделаем так. Я потихоньку выведаю через совершенно посторонних людей, как они там с Ларой. Если все спокойно, обскажу тебе. А там уже решим, стоит ли тебе идти самому.
— Спасибо. Вы очень любезны. Вы будете обо мне заботиться. Даже не знаю, как вас благодарить.
— В твоих словах мне слышится сарказм, которого я не
— А я заслужил? Я всего лишь хотел жить как люди! А меня за это в федеральный розыск объявили!
— Во-первых, никто тебя в розыск не объявлял. Косари обойдутся без него. Во-вторых, — и Сева неожиданно спросил с тревогой. — Что-то с фирмой? Что у тебя произошло?
Ты таким не был! Я тебя предупреждал!
— Не причитай! С фирмой все нормально, — грубо сказал Бен. — Я тебе сам перезвоню.
Он отключился и подумал, что с фирмой все в порядке. И вообще когда люди сходят с ума, то это происходит постепенно и плавно, так что сами сумасходящие этого не замечают.
6
Сева позвонил вечером следующего дня.
— Лара вышла замуж.
— Что?! — Бен вскочил с дивана. — Когда? За кого?
— Не думал, что тебя так заботит судьба женщины, с которой ты год в разводе.
Бен заметил нечто белое на телефонной трубке. Его собственные пальцы. Разжал.
Действительно, чего это он? Не думал же он, что женщина, от которой он ушел, будет хранить ему верность. Не думал, но не знал, что ее хватит так ненадолго.
Его всего перекоробило, когда он представил, как некто в перекрученных семейных трусах, с объемным волосатым животом ложится в кровать к его Лоре и по хозяйки кладет потную руку на ее нежную белую кожу. Самое ужасное, что она воспринимает это посягательство абсолютно спокойно. А ведь у них, как и у всякой семейной пары со стажем были какие-то свои секреты, интимные вещи, о которых никто не знал. А теперь пришел чужой человек, пользователь. Что он может понимать в Лоре?
В ее чуткой душе? У Бена было такое чувство, что изнасиловали его родную сестру.
Правда, у него не было сестры.
— Веня, ты чего затих? — обеспокоено спросил Сева.
— У меня все нормально.
— Врешь ведь? Я чую, мы ведь не чужие.
— Вру. Ты должен понять, мы с ней 13 лет вместе прожили. Много всякого было, тяжело слушать, что с ней кто-то другой. Если откровенно, это дикость какая-то.
— Все естественно, если тебя это успокоит. Лора нормальная женщина.
— У женщины два рта, оба надо накормить. Это я уже слышал.
— А что ты на меня кричишь? Если ты так к ней неравнодушен, не надо было уходить.
Кстати, почему ты ее бросил? Если не секрет конечно. Насколько я знаю, любовницы у тебя нет. Ты ушел в никуда.
— Ты как доктор, все знаешь.
— Опять оскорбляешь. Я же сказал, если не секрет.
— Секрет, — зло оборвал его Бен. — Ты скажешь, наконец, кто ее новый избранник?
Ты же все выяснил, не отпирайся.
— Конечно, выяснил. Если тебе так интересно,
Женат, имеет взрослых детей, но с женой не живет, хоть и не в разводе. Работает пожарником.
— Пожарник, — как зачарованный повторил Бен.
— Ты что-нибудь имеешь против пожарников?
— Вечные герои анекдотов. Еще говорят "Спит как пожарный". И муж моей жены.
— Бывшей твоей жены. Вообще, чего ты так завелся? Хочешь наделать глупостей?
— Я должен с ним познакомиться.
— Как раз это я и имел в виду. И зачем? Хочешь дать ему в дыню? Не получится.
Пожарники все здоровые.
— Я должен с ним познакомиться. Я имею право знать, с кем живет мой сын под одной крышей. Мой сын, который не совсем здоров. Это законное требование, ни один суд не осудит меня.
— Косари не судят. Они приговаривают.
— Не пугай пуганного. Что ж мне теперь самому самоубийством покончить, как Базилевскому из-за того, что косари такие страшные. Особенно в дождь.
— При чем здесь дождь?
Бен чертыхнулся. Про дождь у него вырвалось чисто эмоционально.
— Слушай, а как погиб Базилевский? — поспешил перевести он тему разговора.
— Это как-то связано с твоей работой? Ты что-то почувствовал? На тебя давят? Если это так, тебе надо немедленно уходить.
— Никто на меня не давит. Я хочу знать, потому что неизвестность меня гнетет. На фирме никто не хочет говорить на эту тему.
— Ладно, я попробую разузнать. Ты с пожарником не раздумал знакомиться? Вижу, ты у нас упертый господин. Только сам не звони, вдруг косари на прослушку поставили.
— Сева, кто из нас больше похож на психа? Косари серьезные люди, но они не ФСБ, чтобы такие вещи проворачивать. Если будут действовать с таким размахом, то истратят гораздо больше денег, чем я у них украл.
— Можешь считать меня психом с манией преследования, но сам все равно не звони.
Прошу тебя. Если ты о себе не думаешь, подумай обо мне. Если ты засветишься, они сразу просекут, кто тебе документы делал, и на меня выйдут.
— Врешь ведь, что беспокоишься о себе? Это ты, таким образом, через вранье о собственной шкуре, хочешь заставить меня быть осторожней.
— Считай, как хочешь, только пообещай мне, что сам не будешь звонить, а я все устрою.
— Только не позднее завтрашнего дня!
— Ладушки. Завтра вечером будешь пить водку с пожарником. Не забудь выучить пару анекдотов про брандмейстеров.
Бен с замиранием в груди подошел к знакомой двери. Некоторые вещи начинают ценить только после того, как их теряют. Чем обыденнее вещь, тем больнее воспринимается потеря. Представить только, годами он ходил по лестнице, входил в эту дверь, за которой его ждали жена и сын, и все воспринималось как само собой разумеющееся. Бен с изумлением поймал себя на том, что, отложив букет под мышку, роется в карманах в поисках ключа. Горечь захлестнула его. Ну почему он такой несчастливый?