Дурнушка
Шрифт:
— Приемные-с ваши, княгинюшка, — любезно пояснил мне симпатичный старик.
Столовая, зал и прочие комнаты были в стороне от нашего гнездышка и казались неуютными, несмотря на яркое освещение и весело потрескивающие дрова в камине.
В большой гостиной, прежней приемной родителей Сергея, все стены были сплошь завешаны фамильными портретами. Тут было не одно и не два, а целых несколько поколений.
— Род Водовых старинный и знатный, — не без важности объявила мне няня и тут же, не скрывая тщеславной гордости, называла мне по именам мужниных предков, изображенных на портретах, кратко посвящая меня в биографию
Среди многих лиц родни Сергея одно из них невольно привлекло мое внимание: это была еще совсем молодая женщина с добродушно-ласковой улыбкой на губах. Сходство ее с Сергеем было поразительное.
— Это ваша мать? — спросила я мужа, указывая глазами на портрет.
До сих пор я не могла привыкнуть говорить ему "ты".
— Да, это мама… Она нравится тебе, Наташа? — живо обернулся он ко мне.
— Как вы можете так говорить! — покачала я укоризненно головой, — ведь, это, прежде всего, ваша мама, Сергей! — и через минуту я прибавила смущенно, — мне хочется перенести портрет в мою спальню, вы позволите?
Он, казалось, не ожидал ничего подобного. На его всегда бледном лице вспыхнул румянец и теплые искорки зажглись в его добрых глазах.
— Не знаю, чем смогу я отплатить тебе за эту твою чуткость, Наташа! — целуя мои руки, произнес он растроганно.
Старуха-няня не переставала следить за нами взором. Она боготворила, как видно, своего Сереженьку и как будто даже несколько ревновала его ко мне. Я видела по этим взглядам ее проницательных глаз, как страстно хотелось ей узнать о наших взаимных отношениях.
Когда мы вошли в ярко освещенную столовую, я увидела два-три удивленно направленные по моему адресу взгляда. Ни няня Анна Степановна, ни добрейший Аким Петрович не предполагали, должно быть, чтобы их молодая хозяйка обладала такою незавидною внешностью. Я смутилась; смутились и они невольно. Едва поборов это невольное смущение, я постаралась быть любезной и милой, что хотя сколько-нибудь примирить их с неприятным впечатлением, произведенным на них моим некрасивым лицом.
Мы разошлись около полуночи по своим углам.
В моей комнате теплилась лампада. Лампа под голубым абажуром придавала уютный характер и без того прелестному уголку.
Я подошла к окну. Февральская ночь зачаровала сад сонными, сказочными чарами. Таинственный и прекрасный стоял он, облитый нежным сиянием месяца. Всюду высились стройные призраки деревьев, покрытых снежной фатою и далеко раскинувших свои голые ветви. А за ними стлались длинные безобразные тени зловещими мрачными пятнами по белому снегу сугробов. Он казался мне, этот сад, обитаемым какими-то таинственными существами, которых я не знала, но присутствие которых ясно ощущалось моей пылкой фантазией. Да и не один сад, а все это старое родовое гнездо с его громадным мрачным домом и бесчисленными уголками и переходами, все это вместе взятое погружало мою фантастически настроенную мысль в какой-то новый мир, таинственный и прекрасный. Тишина царила кругом, только за стеною глухо раздавались шаги мужа.
Мой Сергей! Он был все тот же прежний заботливо-нежный, посещавший меня в доме tante Lise, дорогой человек, окружавший меня самыми нежными заботами.
Сегодня, очутившись в его доме, в этом старом доме, где жило, любило, радовалось и страдало не одно поколение водовского рода, все мое существо стремилось навстречу человеку, шаги которого
И опустившись на колени, я горячо помолилась о моем будущем счастье.
Потом снова подошла к окну и снова вперила глаза, в чудесно освещенную лучами месяца садовую чашу.
Как в ней было хорошо!
В дверь постучали. Вошел Сергей.
— Ты простудишься, — сказал он, быстро подходя ко мне, и отвел меня от окошка.
— Нет, ничего… у вас чудесный сад… — произнесла я. — И все здесь мне ужасно нравится у вас.
— Я рад, если это так, Наташа! — Ведь это все твое, — и Сергей обнял меня. — Я, признаться побаивался везти тебя сюда, в эту глушь. Как-то покажется ей наш тихий уголок, ведь она привыкла к шумной светской жизни, — говорил он мне несколько минут спустя. — Ведь не на веселый праздник вез я тебя сюда, Наташа, а чтобы разделить со мною мою скучную трудовую жизнь. Я мечтал о том, как мы будем совместно работать с тобою, а в часы отдыха совершать прекрасные длинные прогулки. Здесь чудо что за окрестности, Наташа! Вот увидишь сама. Только бы ты не соскучилась здесь, голубка.
— Соскучиться с тобою! О, никогда в жизни! Ведь я так люблю тебя, Сергей! — вырвалось у меня горячо, и сильно и крепко прижалась я к груди моего мужа.
— Да, мы будем с тобою счастливы, Наташа! — произнес он убежденно, целуя мои руки.
И чудный сад, залитый голубоватым сиянием, свежая светлая февральская ночь, золотистые звезды, заглядывающие в окно моей комнаты, все это показалось мне еще прекраснее, еще прелестнее с этой минуты.
II
Утро давно уже вступило в свои права, когда я проснулась.
Чувство почти ребяческой радости захватило меня, лишь только я получила свободу мыслить. Помню, еще при жизни отца я просыпалась так, с таким же точно чувством острой радости, в великие праздники Рождества и Пасхи. Я знала, что меня ждет много подарков, припасенных мне моим дорогим папой. Теперь у меня было нечто большее, чем подарки, — любовь моего мужа, мужа, которого я обожала, за которым готова была идти на край света, куда бы он меня ни послал. У меня был свой дом, свой сад, уютный уголок, где я могла хозяйничать по собственному усмотрению; особенно привлекал меня чудесный огромный сад, окружающий дом.
Я вскочила с постели и подбежала к окошку, чтобы взглянуть на него при дневном свете.
Этот сад не казался мне теперь уже таким таинственно волшебным, как вчера. В его утреннем уборе при ярком освещении февральского солнца, с громадными деревьями, разубранными, как невеста, белою фатою снега, он казался чудно-прекрасным, много лучше того сада, в чащу которого, полная восторженного трепета, я вглядывалась ночью. Какой он чудесный и красивый! Меня неудержимо потянуло туда. Проживя все мое детство в Петербурге или в дачных пригородах, я мало видела настоящую природу и, теперь эта природа буквально сводила меня с ума от восторга перед ее красотой!