Дурнушки в лагере
Шрифт:
– Ну, молодая мамаша, ты готова, что через девять месяцев из тебя вылезет ребеночек?
– с сарказмом поинтересовалась Кэр. Вот же зараза. Подставила меня. Подруга тоже мне.
Черт, что-то меня тошнит. Я отравилась?
Я побежала в туалет. Черт, последнюю неделю меня выворачивает каждое утро. Я почти ничего не ем. Что-то случилось.
Подойдя к раковине, я включила воду и ополоснула рот. Ну и видок у меня.
Повернувшись лицом к двери, моему взгляду посчастливилось увидеть Кэр, которая опершись о дверной косяк, выглядела довольно серьезно. Держа что-то в руках
– Я, конечно, понимаю - это абсурд, но все-таки, чтобы если что все исправить, - она протянула мне тест на беременность.
– Кэр, - она же не думает, что я всерьез беременна. Только не это. Я не хочу быть матерью. Я не готова. Просто не готова. Я должна учиться, найти свою любовь, выйти за него замуж и только тогда родить ребенка.
– Просто пройди тест, - шепнула Кэр и закрыла за собой дверь.
Мне стало ужасно страшно, что я действительно могу оказаться беременной. Это же не возможно. Что же мне делать? Для начала, наверное, пройти тест.
Кэролайн вошла в комнату для девочек. Выглядела она довольно серьезно. Нахмурив брови, она полностью ушла в свои раздумья, что даже не заметила плачущую подругу, которая просто безостановочно рыдала в подушку на кровати. Ее подруга, которая старалась все держать в себе и никогда не плакать, сейчас рыдала. Форбс присела на кровать Кэт и молча погладила ее по голове. Даже не слушая причину ее страданий. Просто погладила ее по голове. Кэтрин встрепенулась и, увидев подругу, бросилась ей на шею. Потекшая тушь испачкала все лицо, но это ничуть не останавливало Гилберт.
– Кэти, что случилось?
– вдруг подала голос блондинка, которая просто обняла подругу и продолжала поглаживать ее по голове.
– Ты не поверишь, - начала она, всхлипывая, - Не поверишь. Я сама от себя в шоке. Он мне понравился. Очень…очень понравился и я ничего не могу с этим поделать. Для него я очередная подстилка…
– Кэт, о ком ты говоришь?
– Форбс напряглась. не хватало еще, чтобы кто-нибудь из этих мерзавцев понравились ее подруге.
– Кол. Кол Майклсон. Я с ним переспала, - продолжая плакать, сказала она, - Дважды…Случайно, тогда еще в начале и сегодня, а он посмеялся. Понимаешь, надо мной посмеялся. Я рассказала с кем лишилась девственности. Я ему рассказала. Прости меня, я должна была рассказать. Мы бы вместе что-нибудь придумали…
– Перестань, подруга. Тебе не за что извиняться, - начала Кэр, вытирая слезы, которые лились не переставая, - Я обещаю, что мы еще повоюем. он будет у тебя в ногах валяться.
Что? Моя сестра влюбилась? Что вообще происходит с этим чертовым лагерем. За что мне все это? За что нам все это? Я не хочу с этим жить. Я не должна быть беременной. Почему я вообще с ним занималась любовью? Какой любовью? Он меня использовал. А я дура повелась, вот и последствия. Слезы текут не произвольно. Я закрываю дверь в нашей комнате и стекаю по двери. Девчонки смотрят на меня и не понимают. Хотя, Кэр тут же соображает в чем дело.
– Положительный?
– это единственное что спрашивает она и я молча киваю.
Сейчас она спросит
– Аборт?
– снова задает она вопрос. Тот вопрос, о котором я сейчас думаю уже около пяти минут.
Я продолжаю молча смотреть в стену. Чувствую как щипит в глазах и слезы текут с большей силой. Кэтрин будто забыла про свои проблемы и, шмыгая носом, стерла слезы и потекшую тушь, посмотрела на меня выжидающе. Я снова перевела на них взгляд и так же молча покивала головой.
– Елена, - Кэт хотела что-то сказать, но я просто ничего не хотела слушать.
– Просто давайте сделаем это и никому никогда-никогда не скажем об этом, - я поднялась на ноги и рукой стерла слезы, пошмыгала носом и схватив сумку вышла из чертовой комнаты, где девчонки меня пронзали жалостливыми взглядами. Но только не сейчас.
Я шла по чертовому коридору, где постоянно гонялись бестолковые дети. Шоркая балетками я и не поняла, как я врезалась в отца собственного ребенка, которого собираюсь убить. Боже, я еще и убийца. Черт, да что я несу. Так надо. Мне нельзя сейчас его рожать. У меня должна быть нормальная жизнь.
Чертов Сальваторе сбил меня с ног. Я молча поднялась и посмотрела на него. В его чертовы глаза и слезы снова потекли. Я ударила его по щеке и все также молча пошла по коридору. Все оглядывались на меня. У меня словно крыша едет.
***
Что я наделала? Я убила своего ребенка. Я должна была его оставить. Должна, но не сделала. Ком в горле образовался так неожиданно, что меня тошнило, но просто не было сил. Я закрылась в ванной и включила воду. Прямо в одежде залезла в ванную и умыла лицо руками. Слезы снова потекли. У меня уже щипят щеки от того, что я постоянно плачу. Но просто ничего не могу с собой поделать. Боже, зачем я сделала аборт. Я должна была оставить ребенка. Должна была.
– Ну, что, молодая мамаша, доигралась?
– проскрипел противный голос врачихи, которая сказала это довольно грубо. Будто она никогда не была молодой и не делала глупостей.
– Вы не видите, что ей плохо?
– вступилась за сестру Кэтрин.
– А ты сестричка не могла проследить?
– не унималась врачиха.
– Слушай, ты кто такая тут, чтобы умничать?
– подала голос серьезная как никогда Кэролайн. Она вела себя довольно спокойно, может потому что ей уже как-то приходилось появляться в подобном месте, - Помоги девочке все исправить и не трогай ее.
Это все я виновата. Зачем я сделала это? Я должна была сделать все по-другому. Ведь так нельзя. Почему все это случилось со мной? За что? Я не хочу, не хочу. Я должна была все сделать по-другому, но не так. Не так, как все получилось. Чертов лагерь, чертов Сальваторе, чертов врач. Он должен был отговорить, а что сделал.
– Ну, что ж, - начал мужичок, - Организм молодой. Аборт, я так полагаю.
– Да, - тихо проговорила Елена.
– Ну и отлично, - добродушно проговорил он, - Я тебе сейчас напишу в какой кабинет пойти. Ты только не переживай. Там сегодня такая злючка. Не слушай ее.