Душа архонта
Шрифт:
– В тебе нет магии архонта, девушка. Я чувствую совсем иное. Твои прикосновения необычны.
– В перевязке нет ничего приятного.
– Логично, но я о другом. Ты вызываешь желание и толику страха одновременно.
– Что? Почему?
– Постараюсь объяснить… Однажды заглянув в пропасть, хочется подойти к ее краю вновь, ощутить пустоту под ногами, представить, как от гибели тебя отделяет один шаг, и в твоей власти решать, быть ему или нет. Ты бы шагнула, Лиандра?
Кого Киндар спрашивал? Девушке казалось, что самого себя…
– Нет.
– Нет?
Киндар улыбнулся и привлек Лиандру к себе. Человек и эльф стояли так близко, что чувствовали дыхание друг друга. До полутемного предбанника не доносилось иных звуков, кроме гудения печи за дверью. Как хорошо прикоснуться к существу из плоти и крови, не ожидая в ответ дурного действия!
Зачем Киндар сказал непонятные слова о пропасти и последнем шаге? Почему они так тревожат, бередят душу, не позволяют обнять эльфа в ответ? Потому, что странница солгала. Она не помнит, как и когда это было, но она шагнула.
– Отверженные да присягнут тебе, – прошептала Лиандра.
Все изменилось в одно мгновение.
– Зачем ты зовешь его сюда?!
Киндар отшатнулся и с печальным недоумением всматривался в ее лицо.
– Кого, Киндар? Что значит эта фраза? Что в ней плохого?
Поняв, что сказала что-то ужасное, девушка взяла эльфа за руки, но тот мягко, но решительно высвободился.
– Ты призываешь демона мести, Лиандра. Одного из самых могущественных на земле. Даже если ты произнесла слова его клятвы по незнанию, не повторяй их больше! В нашем мире нет ничего хуже скверны. Она погубит тебя, меня, и все, ради чего стоит жить.
Киндар ушел. Потрясенная девушка еще долго смотрела в темный проем лестницы наверх, словно ожидая, что эльф вернется. Он не вернулся.
К ночи «Дырявый котел» успокоился: разбойники отмылись, наелись и разошлись по своим постелям – в этот раз Гервант разрешения на гулянку не давал. Лиандра видела главаря и остальных разбойников лишь мельком. Встретив в коридоре Лето, девушка провела с ним скучнейший вечер. Аквилеец раздобыл кружку с загадочным содержимым и тайком к ней прикладывался, пряча подальше, когда разбойники проходили мимо. Общаться он был не расположен и вскоре завалился спать. Лиандра последовала примеру Лето и проснулась в совсем другом месте. Дома.
Она сидела на поваленном дереве на краю лесной дороги и кого-то ждала, поднимая лицо навстречу зайчикам света, прыгающим сквозь кружево листвы. На солнце то и дело набегали облака, и тогда цветущий мир вокруг тускнел, а в глазах девушки мелькали желтые круги. Было самое начало лета. Сочная молодая трава еще не пожухла под палящими лучами, а зеленая масса деревьев не уронила ни единого резного листа. Лес шумел ветром, стрекотом кузнечиков и гулким жужжанием шмелей, спешащих к лугу, на щедрый пир полевых цветов, полных нектара.
Наконец, из-за поворота дороги появилась мужская фигура. Путник заметил девушку и издали помахал рукой. Она с трудом преодолела желание побежать ему навстречу: ожидание оказалось очень долгим! Прошел целый месяц, прежде чем
– Здравствуй, Север.
– Родная моя злюка, опять ты называешь меня этим холодным именем! Я не мог вырваться раньше. Я отлучился без ведома дяди, так что страшная расправа не за горами.
– Ссылка сводит меня с ума, Север! Видеть каждый день одни и те же постные лица выше моих сил! Я живу в лесу, еще немного – и я врасту корнями в землю, как дерево!
Северон улыбался, но глаза у него были грустные.
– Тебя не ссылали, сестренка. В Эймаре сейчас неспокойно. Дядя Родерик из Аверны мутит воду, наговаривая на всех подряд: то ему чем-то не угодили эрендольцы, то Аквилея спит и видит, чтобы присоединиться к Харматану. Аверна собирает собственную армию, и ты не представляешь, сколько в ней магов! В Велеграде открыли школу магии, где арием могут сделать каждого десятого! Только подумай, против кого они будут воевать…
– Что за бред, Север? Эрендол поклялся хранить верность престолу Архоны, а Аквилея – слишком самостоятельная провинция, чтобы вступать под знамена другой страны. Эймару не с кем воевать! А что дядя Отвальд?
– А дядя Отвальд мучает меня. Моя голова гудит от знаний – я выучил больше, чем вмещает публичная библиотека; а к вечеру, когда я падаю от усталости, архонт Фелан тащит меня на манеж и терзает фехтованием. Сестра, да я завидую тебе – посмотри, как вокруг красиво!
Северон опомнился. Не зря сестру укрыли от жизненных бурь в отдаленной вотчине у истоков Амарантина – ей желали добра. А он приезжает и с порога вываливает на девушку все неприятности! Юноша вздохнул и приготовился выдержать удар.
– Я должна жить в Архоне! Вы с отцом решили, не спросив меня и получили, что имеете! Стране нужен тот, кто заткнет дядю Родерика и встряхнет дядю Отвальда, чтобы проснулся. И вообще, Фелан должен учить меня!
– Этот суровый человек, конечно, ты, сестра?
– Я! Когда одной частью страны правит наместник, а другой – регент, что хорошего можно ожидать?
– Мне семнадцать, через год дядя Отвальд оставит свой пост.
– Зато мне больше! Через год может быть поздно.
– Хочешь занять трон? Это невозможно. Никто не знает, что я тебе не кровный брат.
– Так должны узнать!
– Нарушишь последнюю волю отца? Вот так, просто?
Девушка замолчала. Одно дело – запальчиво кричать о своих правах, и совсем другое —пойти против многих, чтобы все изменить.
– Я поеду в Архону, Север, – упрямо сказала она, – я пойду пешком, если нельзя иначе!
Северон что-то говорил в ответ, но его голос звучал все тише. Солнце зашло за тучи, лесная дорога потемнела, как перед градом. Черная тень закрыла небо.
Лиандра вскрикнула и проснулась. Над ней стоял Лето и тряс за плечо. Реальность была до отвращения унылой, раскрашенной в темные цвета морейской ночи. На соседней койке всхрапывал Довбуш. Сквозь неплотно подогнанные ставни просачивался лунный свет. Лето, неестественно бледный в полумраке, ругался сдавленным шепотом: