Душа оборотня
Шрифт:
«Нет, так ничего не найдешь», — понял он. Остановившись, ведун прикрыл глаза, вызвал зрительный образ заговора на кошачий глаз, сконцентрировал его в ладонях и провел ими по лицу, словно умываясь.
Он увидел свежие могилы сразу, как только отнял руки от лица. Почва, сверху такая же, как и на других могилах, оказалась разрыхленной под слоем высохшей земли, словно была готова расступиться и пустить нечисть в мир живых. Середин запомнил расположение трех могил, огляделся. Темное пятно на склоне холма привлекло его внимание. Ведун поднялся к нему. Трава в этом месте была пожухлая, будто корни отделились от питающих подземных вод и трава постепенно умирала, высыхая
От деревни долетел низкий прерывистый гул — крестьянин колотил в деревянное било, собирая народ на сход. Олег снял заговор, спустился с холма и поспешил на площадь.
По пути он обогнал группу мужиков, бредущих с поля. Те шли неохотно: опять, мол, оторвали от работы. Невзор встретил Олега возле дома. Сам Крот, продолжая колотить в подвешенный на столбе обрубок дубового ствола с вырезанной сердцевиной, отмахивался от пристающих с вопросами баб.
— Ну, что? — спросил Невзор.
— Он должен быть здесь, — ответил Середин, — сейчас трогать не будем — забьют его мужики насмерть. Сначала сами поговорим — потом видно будет.
Крот отложил колотушку, взобрался на колоду, оглядел народ. Толпа молчала, ожидая его слов. Видно было, что разговоры уже всем надоели, и на сход пришли, скорее, по привычке: раз зовут — надо идти.
— Так что вот, мужики, — откашлявшись, начал староста, — не своей смертью померли наши соседи и родня…
Тишина упала на поселок, стало слышно, как поскрипывает под ветром колодезный журавель, мекнула дурным голосом коза и замолчала, будто тоже прислушиваясь к словам.
— Больше пока ничего говорить не стану, — продолжал Крот, — но вот человек, — он обернулся и указал на Середина, — ведун и знахарь. Опознал он беду, вошедшую в дома наши. Не мор то, и не другая болезнь, а злой умысел. Опознает ведун изверга, и заживем мы, как и раньше, покойно и мирно. А сегодня велит он, — крестьянин опять указал на Олега, — сидеть вечером и особливо ночью в домах, а двери и окна крепко запереть и носа даже на двор не казать. Слышали? А я, значит, ведуна угощать стану, потому как завтра ему тяжелый день, и сил набраться ему потребно. А ночевать он станет в доме Окоша, и мешать ему, сон перебивать, никому не велю!
Крот окинул толпу пытливым взглядом и спросил, обернувшись к Олегу:
— Ты чего сказать не хошь?
Середин взобрался на колоду, оглядел насупленные лица селян. Кто в легких шапках, кто с непокрытой головой; бабы, в основном, в платках. Смотрели на него угрюмо — хорошего не ждали.
— Скотину тоже в хлевах прикройте покрепче, — сказал Середин, продолжая вглядываться в лица, — ежели кто стучать ночью станет — пусть хоть кем назовется: сват, брат, отец родной, — никого на порог не пускать, коли жить хотите. Лучины держите наготове…
Он продолжал говорить, лихорадочно обшаривая море голов, вглядываясь в настороженные глаза. Одинаковые лица; кто постарше, кто помоложе; все загорелые, волосы русые, выгоревшие. А Ингольф высок ростом, светловолос, глаза у него голубые, холодные. Нет таких… Неужели ошибся?
— …топоры под рукой держите. Обереги, у кого есть: нож костяной — воткнуть в сенях, у кого череп волчий или медвежий — положить
Середин слез с колоды, встретил вопрошающий взгляд дружинника, пожал плечами.
— Крот, все здесь собрались?
— Все, как есть все.
— Ладно, распускай народ. Не нашел я его, Невзор. Будем ждать.
— Чего ждать-то?
— Придет он к нам. Не захочет разоблачения. Сам придет и постарается опередить.
— На живца, стало быть, брать будем, — задумчиво сказал Невзор, — ну, что ж, пусть приходит.
Солнце садилось, в избах топили печи, закрывали калитки, подпирали колами двери в хлева, загоняли ягнят и птицу в клети. Небо почти очистилось от облаков; последние, горящие розовым, уходили, растворялись на западе, провожая солнце. Два старших сына старосты загнали в хлев свиней с заднего двора и теперь забивали в землю колья, припирая дверь. Из дома слышались голоса — хозяйка и дочери собирали не стол. Малышню уложили за печью, завесили окна ветками бузины с налитыми красными гроздьями. В сенях крестьянин споткнулся о волчий череп.
— Тьфу ты, нечисть. Мать, ты чего тут разложила?
— Так ведун велел, сама слышала.
— Он здесь пока, вот уйдет — все и приготовишь.
— Пусть лежит, ногу тебе поднять лень?
— Эх, — вздохнул Крот, — бабу не переспоришь.
Олег предупредил мужика, чтобы все было, как на большом празднике: если кто зайдет — пусть видят, что ведун набирается сил, угощается от души и отказа ни в чем не встречает.
На столе дымился поросенок только из печи, румянились пироги, стоял квас в кувшинах, мед и брага — в корчагах; по мискам разложили соленые и жареные грибы, парил котелок каши с топленым маслом.
Крот крякнул, увидав такое изобилие, но, покосившись на Олега, промолчал.
— Ничего, хозяин, — успокоил его Середин, — все сторицей вернется. С мужиков соберешь, если что лишнее съедим.
— Да я не к тому, — Крот неловко махнул рукой, — чего уж там, может, в последний раз гуляю. Ежели что, сам на упыря с вилами пойду. Кому, как не мне? Меня ведь на такую нужду посадник Черниговский сюда и поставил. Не последний в его дружине был. А топором махать не разучился, и броня есть, поискать только, гдей-то за печью лежит.
За столом расселись по старшинству: во главе хозяин, гости, сыновья, а потом жена и девки. Девушки зыркали на Олега и Невзора быстрыми глазками, краснели, прыскали в ладони, пока Крот на них не прикрикнул.
Хозяин разлил мед. После первой чарки навалились на еду, только Невзор, по обыкновению, ел мало. Разговор не клеился, и староста налил по второй.
— Я ведь, слышь, ведун, на печенега и на хазарина не раз хаживал. Сам воевода Белобой меня привечал, да! — Крот после чарки раскраснелся и уже не столько ел, сколько старался разговорами о боевом прошлом подбодрить самого себя. — А ить его, печенега, в степи не словишь, нет. Кони легкие, неподкованы, как ветер летят. Их надо скрадом. Ага. И против сабли мечи надо полегче. А лучше — тоже сабельку вострую.
— Это точно, — кивнул Невзор, — пока мечом вдаришь — он тебя пять раз достанет.
— Во, — обрадовался староста, обнаружив знающего человека, — а я что говорю. Помню, раз мы…
— Ты ешь лучше, — вмешалась жена, — каждый раз одно и то же вспоминает.
— А ты молчи! Видишь — мужики разговаривают. — Крот на мгновение потерял нить разговора, но тут же продолжил как ни в чем не бывало. — Ко мне ведь бабы-то так и ластились. Дочь купца, помню… Эх, хороша девка была. А взял ее, — указал он на жену. — И чем приворожила?