Душа Пандоры
Шрифт:
Харон появился пару минут спустя в сопровождении Ариадны и Маски.
– Где мы? – тихим от надвигающейся истерики голосом спросила Деми.
Она не отступится, пока не услышит исчерпывающий ответ. Ответ, не оставляющий новых вопросов.
– Мир-тень, мир-война, – глухо обронил Харон. – Отраженная Древняя Греция.
– Умирающая Алая Эллада, – с мукой в голосе прошептала Ариадна.
Деми стояла, запрокинув голову, и неверяще смотрела в небо. Одно дело – узнать, что не помнишь половину собственной жизни. Ту ее часть, что связана с самой тобой. Другое –
– Это небо… Почему оно… такое?
– Из-за войны, что не может оставить этот мир, – прошептала Ариадна.
– Из-за пролитой на облака крови, – с какой-то тихой яростью бросил Маска.
Голова Деми потяжелела от зарождающейся в висках свинцовой боли. Кровь в облаках… Нет, лучше об этом не думать, иначе недолго и сойти с ума. Не стоило задавать и следующий вопрос, но промолчать она не сумела.
– Но почему Алая Эллада зовется умирающей?
– Ее убивает война между Зевсом и Аресом. Медленно, по капле убивает.
– Зевс и Арес, – медленно повторила Деми. – Бог неба, грома и молний и бог войны. Боги Олимпа. Боги.
Ариадна улыбнулась.
– Разве в вашем мире нет богов?
Деми открыла было рот, но тут же с едва слышимым стуком его захлопнула. Объяснить всю глубину ее шока было непросто. Пожалуй, даже невозможно.
– Не понимаю… В каком же тогда мире живу я?
– В мире Изначальном, – сухо поведал Харон, – отделенном от Алой Эллады непроницаемой завесой. Той, которую обычным людям без помощи извне не преодолеть.
Деми стиснула руки, ощущая, как их охватывает дрожь. Такой долгий день, такой до безумия странный…
Если на мгновение забыть об амнезии (забавный выходил оксюморон), еще несколько часов назад она была обыкновенным подростком. Выбирала наряд в школу, ела тиганитес на завтрак, слушала музыку, изучала город… И готовилась повторять все это день за днем, снова и снова. А затем всю ее жизнь перевернули с ног на голову.
– Но я не понимаю…
– Хватит. Этих. Вопросов, – обрубил Маска. Только сейчас Деми заметила, что его правая рука затянута черной кожаной перчаткой. – Надо возвращаться, пока не наступила ночь. Мы потеряли слишком много времени, бегая за тобой по всему городу.
– Это ты-то бегал? – мрачно хмыкнул Харон. – Мы вызвали тебя в последнюю минуту.
– Зачем?
Не самый приоритетный вопрос из списка в голове Деми, он вырвался сам собой. В Алую Элладу перенес ее Харон, так зачем нужно было вызывать Маску? Чтобы без устали пронзал ее ненавидящим взглядом синих глаз?
– Мы думали, ты будешь сопротивляться, – смущенно ответила Ариадна. – Думали, у тебя есть сила. А Никиас… Скажем так, он сумел бы с ней совладать.
– Сила? – нахмурилась Деми.
– Дар богов.
– Ах, ну да. Боги. Как же я могла забыть.
Она помассировала пальцами виски. Чувство нереальности происходящего не отпускало. Вопросы множились и распирали голову изнутри.
– Хотите сказать, что все, абсолютно все древние мифы о богах и героях – правда?
Она бы не поверила в это ни на мгновение… Если бы незнакомец по имени Харон собственноручно не перенес ее из родного мира в мир чужой и, кажется, смертельно опасный.
– Просто убери слово «миф» и замени его словом «история», – бросил Маска… Никиас. – И все сразу встанет на свои места.
– Называть ее мифами придумали те, кто не видел, как они превращаются в правду, – проронила Ариадна, отрешенно глядя куда-то поверх ее плеча.
Деми на мгновение прикрыла глаза. Примириться с реальностью все еще не получалось.
– У меня нет никакой силы. И быть не может. Я вообще не понимаю, зачем я здесь. Где я, я не понимаю тоже, но…
– Покажи ей Эфир. – Глаза, видимые через прорези маски, сощурились.
– Никиас…
– Покажи.
Не просьба даже – почти приказ. Никиас подался вперед и произнес странно прозвучавшие слова, не вызвавшие в сознании Деми никаких ассоциаций. Шагнув к ней, Харон стиснул ее запястье. Она и запротестовать не успела, как мир переменился.
В очередной раз.
Вокруг нее разлился алый сумрак – густой, плотный, почти осязаемый. Небо заволокло пеленой… Впрочем, оно было всюду, это небо. Землю здесь заменяли облака… нет, грозовые тучи. Дымную серость вдалеке с грохотом разрезали пламенные вспышки – летящие откуда-то сверху огненные молнии. Сам воздух здесь полыхал, полыхало небо, словно молнии были способны зажечь облака. В ноздри бил запах гари, дыма и чего-то еще – незнакомого, но побуждающего прикрыть нос рукой.
– Мы сейчас между небом и землей. Не так романтично, как звучит, правда? – с мрачной усмешкой поинтересовался Харон.
Алый сумрак разрезали крики боли и ужаса, приглушенные, казалось, доносящиеся до Деми через плотный слой ваты. Прогремел раскат грома, содрогнулась земля – или то, что здесь ее заменяло. Она закрыла ладонями уши, беззвучно крича, сотрясаясь всем телом. Его, словно хрупкую статую, разбивал на части оглушительный рокот.
Деми пошатнулась, с трудом убеждая ослабевшие колени удержать ее на месте. Ботинок по самый каблук утонул в облаках. Хлыстом, хлесткой пощечиной ударил страх, что она провалится в эту неизмеримо странную алую трясину. Но под мягким дымчато-алым покровом чувствовалась твердь. Деми осторожно топнула, словно пробуя на прочность подтаявший по весне лед, и вопросительно взглянула на Харона.
Он дождался, когда утихнет шум.
– Это барьер, воздвигнутый Эфиром, чтобы защитить смертных от бессмертной войны.
Бессмертной? Харон говорил о богах или о том, что война нескончаема? Впрочем, ей не стало бы легче от любого из ответов.
Эфир… Не просто бог изначального света, но олицетворение неба и воздуха – верхнего слоя, что окутывал облака и горные вершины, высшая оболочка мира и колыбель богов. Эфир заполнял собой пространство от небесного купола до прозрачной кисеи земного воздуха, что предназначался смертным. У последнего имени не было, или же Деми его позабыла.