Душа после смерти
Шрифт:
Многочисленные примеры в житиях святых показывают, как это другого рода пространство «прорывается» в «нормальное» пространство этого мира. Часто, например, видят, как возносится к небу душа новопреставленного, как было, когда св. Бенедикт увидел душу св. Германа Капуанского, относимую Ангелами на небо в огненном шаре (Св. Григорий. Собеседование. II, 35), или жители Афогнака видели душу св. Германа Аляскинского, восходящую на огненном столпе, или старец Серафим Глинский видел восходящую душу преп. Серафима Саровского. Пророк Елисей видел, как пророк Илия был взят на небо в огненной колеснице (3Цар. 2, 11). Часто также видят, как души проходят через мытарства; такие случаи особенно многочисленны в житиях преп. Нифонта, епископа Констанции Кипрской (23 декабря) и св. Колумбы Ионского, — некоторые цитаты из последнего жития были приведены выше, в главе о мытарствах. В житии блаженного Феофила Киевского рассказывается, что один из свидетелей его праведной кончины увидел, как «вдруг перед ним что-то промелькнуло, и в лицо пахнула струя прохладного воздуха. С изумлением взглянул Димитрий вверх и остолбенел: в келлии медленно стал подниматься покров, и голубое небо, точно
Наше любопытство не должно простираться дальше общего знания о том, что небо и ад действительно «места», но не места в этом мире, в нашей пространственно-временной системе. Эти «места» настолько отличаются от наших земных понятий «места», что мы безнадежно запутаемся, если попытаемся свести воедино их «географию». Некоторые жития святых ясно указывают, что «небо» находится над «раем»; другие говорят о том, что есть, по крайней мере, «три неба», — не нам определять границы этих мест или пытаться установить их характеристики. Подобные описания даны нам по Божьему Провидению, чтобы побудить нас стремиться туда путем христианской жизни и смерти, но не для того, чтобы мы прилагали к ним мирские категории логики и познания, которые к ним неприложимы. Свт. Иоанн Златоуст справедливо призывает не любопытствовать при исследовании неба и ада: «Ты спрашиваешь, где ад, но к чему тебе это знать? Тебе следует знать, что ад существует, а не то, где он находится… По моему мнению, он где-то вне этого мира… Потщимся же узнать не где он, а как его избежать» («Беседы на Послание к Римлянам», 31, 3-4).
В этой жизни нам мало что дано узнать о потусторонней реальности, хотя мы знаем достаточно, чтобы ответить рационалистам, говорящим, что небо и ад нигде не находятся и не существуют, потому что они не могут их видеть. На самом деле эти места находятся «где-то», и некоторые из живущих на земле побывали там и вернулись, чтобы рассказать о них; но во плоти мы видим эти места больше верою, чем знанием. Теперь мы видим как бы сквозь [тусклое] стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан (1Кор. 13, 12).
8.2. Христианские опыты неба
Истинные христианские опыты неба всегда несут на себе один и тот же отпечаток потустороннего опыта. Те, кто видел небо, не только путешествовали в другое место; они также переходили в совершенно другое духовное состояние. Мы, не испытавшие этого лично, должны удовлетвориться описанием некоторых внешних свойств, которые в совокупности позволяют отличить этот опыт от всякого другого опыта воздушного царства, рассмотренного выше.
В житиях святых есть описание того, как с земли были видны восхождения душ на небо. В житии св. Антония Великого читаем: «Еще однажды, пребывая в горе и возведя взор, видит Антоний, что возносится некто по воздуху, к великой радости встречающих его. Потом, дивясь и ублажая таковый сон, начинает он молиться, чтобы открыто ему было, что это значит. И вдруг приходит к нему глас: „Это душа Амуна, нитрийского инока“. Амун же до старости пребыл подвижником» («Житие св. Антония»).
Авва Серапион следующим образом описывает смерть св. Марка Фраческого: "Взглянувши, увидел я душу святого, уже освободившегося от оков плоти, — она была покрыта ангельскими руками белосветлою одеждою и возносилась ими на небеса. Я созерцал воздушный путь к небу и отверзшиеся небеса. При сем я видел стоящие на этом пути полчища бесов и слышал обращенный к бесам ангельский голос: «Сыны тьмы, бегите и скройтесь от лица света правды!»
Святая дута Марка была задержана на воздухе около одного часа. Затем послышался с неба голос, говоривший Ангелам: «Возьмите и принесите сюда того, кто посрамил бесов».
Когда душа преподобного прошла без всякого для себя вреда чрез бесовские полчища и приближалась уже к отверстому небу, я увидел как бы подобие простертой с неба правой руки, принимавшей непорочную душу. Затем это видение скрылось из глаз моих, и более я ничего не видел" («Жития святых», 5 апреля).
Из этих рассказов мы уже можем видеть три особенности подлинного христианского опыта неба — это восхождение, сопровождение души Ангелами, приветствие ее обитателями неба, к которым она и присоединяется.
Опыты неба бывают разные. Иногда душу отводят туда до смерти, чтобы показать чудеса или уготованное ей место. Так, св. Мавра, которая не поддалась во время своего мученичества двум ложным видениям падших духов (описано выше в качестве примера искушений, которые могут быть в час смерти), описывала последовавший за тем Богоданный опыт: "Также я видела и третьего мужа, прекрасного видом; лицо его сияло как солнце. Взяв меня за руку, он возвел меня на небо и показал мне престол, покрытый белою одеждою, и венец, прекрасный видом. Удивившись этой красоте, я спросила того мужа, который привел меня на небо: «Чье это, господин?» Он же сказал мне: «Это воздаяние за подвиг твой… Но теперь возвратись в тело твое; утром же в шестый час приидут Ангелы Божие, чтобы взять твою душу и вознести ее на небо» («Жития святых», 3 мая).
Есть также опыт видения Неба издалека, как в случае со св. первомучеником Стефаном, который видел небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога (Деян. 7, 56). Здесь, однако, мы рассмотрим только тот опыт, который легче всего сравнивать с современным «посмертным» опытом — восхождение на небо, будь то после смерти или в богоданном опыте в теле или вне его.
Св. Сальвий Альбийский, галльский иерарх IV века, вернулся к жизни после того, как был мертв большую часть дня, и рассказал своему другу Григорию Турскому следующее: "Когда келья моя сотрясалась четыре дня тому назад, и ты увидел меня, лежащего мертвым, я был поднят двумя Ангелами и отнесен на высочайшую вершину неба. Меня несли до тех пор, пока под моими стопами ни оказалась не только эта жалкая Земля, но были также Солнце и Луна, облака и звезды. Затем меня провели через ворота, которые сияли ярче Солнца, и ввели в здание, где все полы блестели золотом и серебром. Свет тот описать невозможно. Место это было наполнено множеством людей — не мужчин, и не женщин; толпы, заполняющие пространство, были так велики, что ни конца, ни края им не было видно. Ангелы расчистили передо мною путь сквозь эту толпу, и мы вошли в то место, на которое наш взгляд был направлен еще тогда, когда мы были далеко. Над этим местом висело облако ярче всякого света, а в то же время не было ни Солнца, ни Луны, ни звезды; воистину облако своим блеском сияло ярче любого из них. Из облака изшел голос, подобный голосу вод многих. Меня, грешного, с большим почтением приветствовали некие существа, одни из которых были облачены в священнические одежды, другие в обычное платье; мои сопровождающие сказали мне, что это были мученики и другие святые, которых мы почитаем здесь, на земле, и которым мы молимся с большим усердием. Когда я стоял здесь, надо мной повеяло таким сладким благоуханием, что, напитанный им, я не ощущал потребности в еде или питье до этого самого момента. Затем я услышал голос, сказавший: «Пусть этот человек идет обратно на землю, ибо он нужен нашим церквам». Я услышал голос, но не мог видеть, кто говорит. Затем я пал ниц на землю и заплакал. «Увы, увы, Господи, — сказал я. — Зачем ты показал мне все это только для того, чтобы снова отнять у меня?…» Голос, говоривший мне, сказал: «Иди с миром. Я буду призирать на тебя, пока не возвращу тебя вновь в это место. Тогда мои сопровождающие оставили меня, а я, плача, пошел обратно через ворота, в которые вошел» (Св. Григорий Турский, «История франков», кн. VII, 1).
Этот опыт добавляет несколько еще более важных характеристик: яркость небесного сияния, невидимое присутствие Бога, Чей голос слышен; благоговение и страх святых перед Богом, ощутимое чувство Божией благодати в виде неописуемого благоухания. Кроме того, уточняется, что множество встреченных на небе людей (помимо Ангелов, сопровождающих души) — это души мучеников и святых.
Монах из Уэнлока после того, как он был вознесен Ангелами и прошел мытарства, «увидел также место дивной красоты, где множество очень красивых людей наслаждались небывалым счастьем, и они позвали его разделить с ними это счастье, если ему позволят. И от дыхания ликующих вместе блаженных душ до него донеслось дивной сладости благоухание. Святые Ангелы сказали ему, что это преславный рай Божий». Далее «он увидел великолепные сияющие стены удивительной длины и необычайной высоты. И святые Ангелы сказали: „Это тот святой и славный град, небесный Иерусалим, где души святых пребывают в радости во веки“. Он сказал, что эти души и стены этого славного города… были такой ослепительной яркости, что его глаза никак не могли взирать на них» (письма св. Бонифация).
Возможно, что самый полный и удивительный опыт неба, описанный в христианской литературе, принадлежит св. Андрею, Христа ради юродивому, Константинопольскому (IX век). Этот опыт был описан со слов самого святого его другом Никифором. Здесь мы приводим лишь отрывки из рассказа святого:
"Однажды во время суровой зимы, когда св. Андрей лежал на улице, замерзший и близкий к смерти, он внезапно ощутил в себе внутреннюю теплоту и увидел прекрасного юношу с лицом, светящимся, как солнце, который отвел его в рай и на третье небо. «По Божественному изволению я пребывал в течение двух недель в сладостном видении… я видел себя в прекрасном и дивном рае… умом и сердцем удивлялся я несказанной прелести рая Божия и услаждался, ходя по нему. Там находилось множество садов, наполненных высокими деревьями, которые, колыхаясь своими вершинами, веселили мои очи, и от ветвей их исходило великое благоухание… сих деревьев нельзя уподобить по красоте ни единому земному дереву… В тех садах были бесчисленные птицы с золотыми, белоснежными и разноцветными крыльями. Они сидели на ветвях райских деревьев и так прекрасно пели, что от сладкозвучного их пения я не помнил себя… После сего на меня напал какой-то ужас, и мне казалось, что я стою наверху небесной тверди, передо мной же ходит какой-то юноша со светлым, как солнце, лицом, одетый в багряницу… Когда я ходил по его стопам, то увидел Крест, большой и прекрасный, по виду подобный радуге, а кругом его стояли огневидные, как пламень, певцы и воспевали сладостное пение, славословя Господа, некогда распятого на Кресте. Шедший передо мною юноша, подойдя к Кресту, облобызал его и дал знак и мне, чтобы я облобызал Крест… Лобызая его, я исполнился несказанной духовной сладости и обонял благоухание сильнее райского. Пройдя мимо Креста, я посмотрел вниз и увидел под собою как бы морскую бездну… Мой путеводитель, обратившись ко мне, сказал: „Не бойся, ибо нам необходимо подняться еще выше“. И он подал мне руку. Когда я ухватился за нее, мы уже находились выше второй тверди. Там я увидал дивных мужей, их упокоение и непередаваемую на языке человеческом радость их праздника… И вот мы поднялись выше третьего неба, где я видел и слышал множество сил небесных, воспевающих и славословящих Бога. Мы подошли к какой-то блистающей, как молния, завесе, перед которой стояли великие и страшные юноши, видом подобные как бы огненному пламени… И сказал мне водивший меня юноша: „Когда отверзнется завеса, ты увидишь Владыку Христа. Поклонись же престолу славы Его“. Услыхав сие, я радовался и трепетал, ибо меня объял ужас и неизреченная радость… И вот какая-то пламенная рука отверзла завесу, и я, подобно пророку Исаии, узрел Господа моего, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг Него стояли Серафимы (Ис. 6, 1-2). Он был облачен в багряную одежду; лицо Его было пресветло, а очи Его с любовию взирали на меня. Увидев это, я пал пред Ним ниц, поклоняясь светлому и страшному престолу славы Его. Какая радость объяла меня при созерцании лица Его, того нельзя словами выразить. Даже и теперь при воспоминании о том видении я преисполняюсь неизреченною радостию. В трепете лежал я пред моим Владыкою. После сего все небесное воинство воспело предивную и неизреченную песнь, а затем — не понимаю и сам, как — снова очутился я ходящим по раю» («Жития святых», 2 октября).