Душа разведчика под фраком дипломата
Шрифт:
Наряду с конкретными шагами военный агент в Софии постоянно отслеживал геополитическую ситуацию в стране. К примеру, в январе 1914 года после победы сторонников действующего правительства в Народном собрании Романовский сообщил об австро-болгарском союзе практически как о свершившемся факте. По существу же, несмотря па такие заявления, поведение Болгарии в будущей войне оставалось неясным.
Трудно предсказуемой в подобном конфликте была и позиция Румынии. Наиболее точно се охарактеризовал знакомый уже нам полковник Михаил Занкевич, проходивший службу в Бухаресте в качестве военного агента с 1905 по 1910 год. В июне 1907 года
Однако для руководства Генштаба в конечном итоге требовалась конкретизация. Да, король Карл оставляет возможность маневра в ту или другую сторону, но в какую?
В декабре 1909 года в недрах Главного управления появляется записка о наиболее вероятных планах и действиях Румынии на случай войны с Россией. Что же предсказывают аналитики Генштаба, основываясь, разумеется, на материалах военных агентов? А предсказывают они, что Румыния в случае начала военных действий выступит на стороне Австро-Венгрии. Возможны, но маловероятны и самостоятельные действия против Бессарабии.
До событий 1909-го (выступление офицеров, объединенных в «Военную лигу») и 1910 годов (когда в русском Генштабе стала активно обсуждаться проблема греко-турецкой войны) Греция находилась как бы во втором эшелоне балканской политической жизни. По теперь обстановка изменилась. Нестабильность в этом ключевом балканском государстве заставила русскую военную разведку обратить внимание на Грецию.
Военный агент полковник Павел Гудим-Левкович характеризовал обстановку внутри страны не иначе как анархию. Что же касается вооруженных сил страны, то Павел Павлович в сентябре 1910 года доносил в Генштаб: «Расшатанная в корне дисциплина, отсутствие чувства долга, лень, нежелание работать… занятие политикой и борьба партий, извращенное понятие об индивидуальной свободе — все это вконец развратило армию…»
Несмотря на подобное состояние армии, через два года Греция подпишет с Болгарией союзнический договор. В свою очередь Сербия оформит с той же Болгарией военную конвенцию. После этого всем станет ясно: антиосманская коалиция состоялась и война неминуема. И она, как известно, началась 1 октября 1912 года. Черногория, Болгария, Греция, Сербия, с одной стороны, и Турция — с другой.
Бои шли до декабря. В апреле 1913 года было подписало перемирие, а в мае — Лондонский мирный договор. Греции по этому договору отошел остров Крит, она также получила вместе с Болгарией и Сербией некоторые части Македонии и Фракасе. Однако несмотря на это все остались недовольны — взаимные претензии балканских государств друг к другу усиливали военно-политическую конфронтацию.
16 июня болгарские войска вступили в бой против сербских и греческих частей. Началась вторая балканская война. Болгария эту войну проиграла.
Полковник Гудим-Левкович в июле 1913 года писал в Петербург: «Умаление Болгарии и возвеличивание Греции представляется мне крайне опасным для нас и славянства…
…Греция может легко повернуть в сторону Тройственного союза».
Теперь пришла пора поговорить о Турции. Опа уже неоднократно упоминалась нами в контексте отношений
В Константинополе военным агентом Российской империи проходил службу полковник, а с 1910 года генерал-майор Иван Хольмсен. Он провел за границей 13 лет, сначала в качестве военного агента в Греции, потом в Турции. По возвращении на Родину командовал бригадой, пехотной дивизией.
В 1913 году в Константинополе его сменил генерал-майор Максим Леонтьев. Турция была знакома Максиму Николаевичу, здесь он служил помощником военного агента еще в 1901 году. Потом занял пост агента в Румынии, позже в Болгарии.
И Хальмсен и Леонтьев в числе первых высказали предположения, которые позже назовут «государственническими», а их авторов «государственниками». Их разовьет потом на страницах «Русского инвалида» известный военный теоретик, делопроизводитель Главного управления Генерального штаба Александр Свечин. В декабре 1913 года он выступит со статьей «О национальных идеях в военном искусстве». Кстати, статья Свечина даст начало горячему обсуждению этой непростой проблемы.
А суть проблемы состояла в следующем: если с общеславянской позиции выдавливание турок из Европы — благо, то для России — это серьезная проблема. Турция усилит свое влияние в направлении Кавказа.
Генерал Михаил Леонтьев, как патриот своей страны, был горячим сторонником обеспечения интересов России в Средиземноморье и в кавказском регионе. Именно поэтому в июле 1913 года он сообщил в Генштаб о возможности оккупации Трапезунда русскими войсками. Леонтьев считал, что это можно сделать — османы не в состоянии вести войну, а Россия таким образом получит гарантию безопасности в кавказском регионе.
Предвоенный период для России и Франции характеризовался стремлением к сближению. Это ощущалось во всех сферах общественно-политической жизни двух стран.
Не отставали от политиков, финансистов, промышленников и военные. Командировки офицеров русской армии во Францию и наоборот стали регулярными.
Поскольку Петербург и Париж позиционировали себя союзниками, у военных агентов не было надобности в развертывании агентурной сети в стране пребывания. Русская разведка предполагала использование Франции в качестве плацдарма для работы против Германии и Австро-Венгрии.
Русскими военными агентами в Париже в эти годы были полковник Владимир Лазарев, генерал-майор граф Григорий Ностиц и полковник граф Алексей Игнатьев.
Каждый из них вошел в историю российской военной дипломатии по-своему. Граф Ностиц, например, роскошными приемами, о которых говорил весь Париж. Григорий Иванович был очень богат и потому его больше занимали светские рауты, чем разведработа. Справедливости ради надо сказать, что он отправил в Петербург немало корреспонденции, но, по свидетельству Алексея Игнатьева, это нередко бывала газетная вырезка или интересная статья, которую мог бы отправить в столицу любой штатный писарь.
Полковник Владимир Лазарев в отличие от Ностица показал себя блестящим аналитиком. В своих мемуарах тот же Игнатьев говорит о предвидении русского военного агента. Оказывается, он разработал план возможного наступления немецких войск. «Владимир Петрович, — пишет Игнатьев, — много потрудился над этим планом, но только история воздала должное его прозорливости: как в 1914, так и в 1940 году германская армия вторглась во Францию вдоль левого берега Мааса, через Бельгию».