Душа темнее ночи
Шрифт:
Время в шалмане летело незаметно. Я купила календарь и повесила его на стенку. Во-первых, красиво, а во-вторых, надо же иметь хоть какое-то представление о времени, правда? Закончился август, пролетел сентябрь. Моя жизнь вошла в накатанную колею. По ночам я работала на разгрузке. Я больше не ходила на вокзал в составе «инвалидной команды», которую хитрый бригадир использовал на бросовых работах, чтобы сэкономить. Теперь я работала в бригаде настоящих «грузил» – это были мрачные мужики, в основном приезжие. Никто из них не тратил время на разговоры и перекуры. Мы вкалывали в хорошем темпе, получали свои деньги и расходились, не сказав ни «здравствуйте», ни «до свидания». Сначала эти мужчины с удивлением поглядывали
Два раза я побывала в кино – сама не знаю, зачем меня туда потянуло, но мне понравилось. Один раз я попала на трехчасовую картину о землянах на далекой планете, где царит мрачное средневековье. Фильм отталкивал запредельным физиологизмом и зачаровывал красотой кадра. Второе кино было голливудским боевиком про спецагента по фамилии Борн. Парнишка потерял память и весь фильм пытался ее вернуть. Вернул, и мало не показалось никому. Кино мне понравилось.
Я начала бегать по утрам. Не то чтобы мне было мало физических нагрузок на работе, просто я обнаружила, что свежий воздух и движение хорошо действуют на меня. В голове вроде бы проясняется, и кажется, что вот-вот вспомнишь… Я купила себе дешевый телефон, хотя звонить мне было совершенно некому. Телефон я использовала как плеер. Теперь по утрам я бегала под Малера или Вагнера, «Квин» или «Арми оф лаверс». И только потом возвращалась в шалман, чтобы выспаться.
Однажды Кольке удалось заманить меня на кухню, и я приняла участие в одной из еженощных пьянок. «Ну иди, Мужик, иди, чё ты как неродная! Люди обижаются!» – ныл Колька.
Я уступила. Было странно сидеть плечом к плечу с себе подобными, чокаться гранеными стаканами и глотать обжигающую жидкость. Кажется, это был дешевый ром.
Очнулась я наутро. Шалман был пуст. Входная дверь висела на одной петле. Стол треснул пополам, и посуда хрустела под ногами. Остатки немудреной закуски прилипли к полу. Кошки брызнули от меня в разные стороны, когда я с трудом поднялась, держась за стенку. Голова болела отчаянно. В памяти возник еще один провал – вдобавок к тому, что уже существовал до этого, заменяя мне память в целом.
Вскоре в дверях показались робкие физиономии Таньки и Кольки. Хозяева по стеночке вошли, оглядывая разрушения.
– Слушайте, кто это так все разнес? – поинтересовалась я, держась за голову.
Хозяева переглянулись.
– Ты что, совсем ничего не помнишь? – изумилась Танька.
– Совсем. А что?
– Да ничего, – ответил Колька и улыбнулся. – Только ты это… знаешь, Мужик… лучше тебе и вправду не пить больше с нами.
Я и не пила. Вместо этого я теперь по вечерам выходила на охоту. Это была вовсе не та охота, что у остальных обитателей шалмана. Я не собирала жестянки, не связывала в пачки упаковочный картон. Объектом моей охоты были люди.
Дело в том, что приблизительно раз в десять дней кто-то из жильцов Таньки Черной исчезал. И через пару дней его изуродованный труп находили где-нибудь в лесополосе или за складами, но всегда в районе железной дороги и вокзала. Убивали с особой жестокостью. Очевидно, это была банда из нескольких человек. И одной из жертв и стал Володька, от которого мне в наследство досталась сначала одежда, а потом и комната.
Не помню, в какой момент у меня возникла мысль, что я непременно должна найти убийц. Возможно, после того, как пропал Художник – тот самый старик в берете, что нарисовал мой портрет. Я рассовала по карманам кое-какие предметы, повязала голову банданой и отправилась на поиски убийц. Я пока еще не знала, что произойдет, когда я наконец их найду. Но что-то мне подсказывало – думать не придется и тогда. Я просто сделаю то, что должна, вот и все. Но дни летели за днями, а банда так и оставалась неуловимой.
Повезло мне в самом конце сентября. Темнело теперь рано. Петрович ждал меня сегодня к полуночи, когда должен был прийти состав из Приморья, а до тех пор я была свободна как ветер. Я обходила склады и ангары, весь знакомый мир изнанки нормальной жизни нормальных людей. И тут услышала вопль. Знакомый голос…
– Ёшки-матрёшки! Чё ж вы, нелюди, делаете!
Это был Колька. Я завернула за угол ангара и остановилась. Их было человек семь – крепкие бритоголовые юнцы, все в черном и в тяжелых ботинках. Двое поочередно пинали лежащего на земле Кольку, который ежился и старался закрыть голову, а остальные пританцовывали вокруг, дожидаясь своей очереди.
У одного в руках виднелся странный агрегат. При свете фонаря я рассмотрела строительный пистолет. Да, это точно были они – те, кто прострелил колени Володьке и прикончил остальных. Я не стала предупреждать бандитов о своем появлении. Я вообще не собиралась давать им ни единого шанса. Человек может совершить преступление однажды – не потому, что он преступен по натуре, а просто потому, что так повернулась жизнь. Позвали друзья – и все вместе грабанули ларек, и так же дружно сели в тюрьму. Провожал девушку, пристали подвыпившие парни – и загремел на зону за превышение самообороны. Начальник велел подделать бумаги – и вот уже тетечка-бухгалтер отправляется на нары. Таких историй миллионы. Но эти парни… Не знаю, были ли они идейными и убивали несчастных бомжей по каким-то сложным соображениям или попросту получали удовольствие от того, чтобы забить насмерть беззащитного стонущего человека. Я не собиралась выяснять.
Вместо этого я шагнула из темноты и ударила первого – того, кто стоял ближе всех ко мне и вытягивал шею, чтобы рассмотреть, как корчится на земле Колька, – ударила его в висок. В моей руке был зажат короткий металлический крюк – я подобрала его на путях. Удивительно удобное оружие – с одного конца раздвоенный носик, с другого – металлическое кольцо. Вот кольцом я и приложила первого из юных бандитов.
Надо сказать, парни сориентировались быстро. Видимо, они все-таки состояли в какой-то организации либо занимались какой-то борьбой и тренировались вместе, но действовали они слаженно, как сыгранная команда. Значит, мне нужно ускориться, не давая им шанса. Если я упаду, встать мне уже не дадут.
Второго я ударила костяшками пальцев в переносицу, а когда он начал заваливаться назад, пнула ботинком в пах. Следующего я достала крюком – металлическое острие оставило глубокую рану у него в плече. Надеюсь, ты вовремя делаешь прививки от столбняка, потому что крюк исключительно ржавый… Четвертый попытался достать меня ногой, но я поднырнула под летящую ногу в тяжелом ботинке и ткнула крюком в беззащитное мягкое место. Душераздирающий вопль прорезал темноту. Колька засучил ногами и проворно пополз прочь от места драки.
Пятый владел каким-то восточным единоборством. Очевидно, его навыки вызывали уважение в этой компании, потому что его товарищи посторонились, освобождая парню пространство для боя. Но я не собиралась давать ему шанс покрасоваться. У нас тут не ринг, и ни в какие единоборства, хоть восточные, хоть западные, вступать я не намерена. У нас грязная уличная драка, и я хочу только одного – покалечить этих тварей так, чтобы они и думать забыли о своих ночных развлечениях. Вот и все. И ничего больше.