Душа
Шрифт:
– Тебе, зайчик, домой хочется, а? Соскучился без мамы? – Натали привлекла Кристо к себе, словно под крыло спрятала. – Потерпи немножко, маленький… Завтра я возьмусь за «Игрока» и ты мне будешь помогать.
Кристо прижался к Натали, сунул голову под ее длинную шаль, в темноту, и его обдало любимым запахом гренков и роз. Может, все-таки она любит его, хоть немножечко, хоть совсем-совсем немножечко. А эта скотина Оливье, этот проклятый Оливье…
До обеда он болтался без дела, ел мало, словно с отвращением. «Беги скорей, зайчик, к нашему турку, по-моему, ты что-то не в своей тарелке». Натали поцеловала Кристо в макушку, там, где коротко остриженные волосы закручивались спиралью.
На следующее утро Кристо,
Когда Мишетта вернулась с рынка, она застала Кристо за мытьем вчерашней посуды. Противно ее мыть: пепел, окурки, всюду они их суют… Нынче утром Кристо был на редкость деятельным.
– Миньона не любит мыть посуду, – сказал он. – И она еще в куклы играет… Ну, скажи сама, правда, ужасно глупо?
Мишетта выгружала из кошелки провизию: картошку, телятину.
– А что особенного, все девочки такие.
Кристо стоял на своем.
– Нет, она просто отсталая. Ей ведь уже пятнадцать! А в пятнадцать лет можно настоящим живым младенцем обзавестись. Ой, обжегся!
Он закрыл кран с горячей водой. Мишетта убирала тарелки, вытерла ножи и вилки.
– Вы только послушайте, что теперешние дети говорят! Живым младенцем обзавестись! Да что ты понимаешь-то?
– Все понимаю. Ничего особенного нет. Я видел, как Малыш родился. А знаешь, сколько раз наша кошка рожала?
Мишетта закудахтала. По утрам пряди ее черных тусклых волос еще держались на положенном им месте с помощью заколок, безжалостно воткнутых в пучок. Через час-другой все это сооружение развалится, и Мишетта будет ходить растрепой.
– А знаешь, ты утром не такая уродливая, – заметил Кристо.
Мишетта поставила перед ним тазик с водой, пора было чистить картошку.
– Хорошенький комплимент!
– А что? – Кристо чистил картошку с удивительным проворством. – Нарезать их соломкой или как?
Мишетта залюбовалась Кристо.
– Ничего не скажешь, рукастый парень, – одобрила она.
Кидая аккуратно очищенные белые картофелины в воду, Кристо нравоучительно изрек:
– В многодетной семье каждый должен что-нибудь делать… Папа говорит: «почти многодетная». Нас ведь всего четверо.
– Четверо-то четверо, а каждому пару обуви купи… Дети, дружок, это накладно…
– Пусть накладно, зато они живые. А я вот ненавижу кукол. Все за них надо делать. Сам задаешь вопрос, сам отвечаешь. До чего глупо!… «Здравствуйте, мадам! – Как вы поживаете, мадам? – А вы, мадам?» Наша Миньона как заладит свое, будто других слов и не знает. Я однажды к ней подхожу и говорю: «Здравствуйте, мадам, спасибо, ничего, мадам!», хватаю одну куклу и – бац! – бросаю в окошко.
– Будь ты моим сыном, схлопотал бы ты у меня!
– Миньона и сама умеет драться, мы не ябеды… Она как прижмет меня к стенке, как схватит за уши, как стукнет об стену, раз, два!
– Да что ты! – Мишетта расставляла на полке посуду.
– Я же тебе говорю… А когда она меня отдубасила, отпустила и спрашивает: «С чего это ты вдруг моих кукол за окно швыряешь?» – «Во-первых, – говорю я ей, – не кукол, а только одну куклу». – Кристо упивался собственным рассказом и даже картошку перестал чистить. – «А во-вторых, – это я ей говорю, – не могу я выносить, что ты вечно твердишь им одно и то же». А знаешь, что она ответила: «Раз они не могут сами говорить, я должна делать это за них!» – «Как тебе не надоест, – говорю я ей, я даже крикнул: – Значит, у тебя нет ни на грош воображения, ты все время говоришь одно и то же, твои несчастные куклы такие же дуры, как и ты»… Ясно, она отвечает: «Они и должны на меня походить, раз я все за них сама делаю. А что ты мне прикажешь делать, Щепка?» Надо сказать, когда Миньона на меня сердится, она Меня Щепкой зовет. Правда, подходит?
– Чисти картошку… А ты пошел на улицу за куклой Миньоны?
– Конечно. Ясно, пошел. «Миньона, – это я ей говорю, – хочешь, я устрою дом для твоих кукол, а пока я строю, тебе не придется водить их друг к другу в гости». Ну, сказано – сделано…
– Да чисти картошку-то…
– Ладно, милочка.
Кристо занялся картошкой.
– Ну, сделал я им дом, вот это дом! Надо тебе сказать, Миньона любит только совсем маленьких куколок, их у нее тринадцать штук. Даже папа сказал, что дом замечательный, а мама прямо обомлела. А бабуся сказала: «Гениальный ребенок». Взял я большой кусок картона, вот такой, – широко разведя руки (в правой нож, в левой картофелина), Кристо показал, какой величины он взял лист картона. – Вырезал бритвой окна, двери, очень аккуратно получилось… Сделал перегородку. А потом поставил на ночной столик, а внизу у него полочка… Значит, получилось три этажа: полочка – нижний, а еще два наверху. Потом я меблировал весь дом… Даже пианино куклам сделал! Ну, словом, все-все! Гардины, стулья, ковры… Все-все… А знаешь, очень весело было. Надо было найти, из чего что делать. Черная глянцевитая бумага для пианино… Старые носовые платки для гардин… Из них я и простыни выкроил. А к стульям приделал ножки из спичек, а чтоб они держались, приклеил их сургучом. И картины на стенах не просто, а в рамках. Пикассо. Так красиво-красиво получилось. Белое и красное. И еще диван. И радиоприемник, и телевизор!
Кристо замолчал, и спирали картофельной кожуры падали из-под его ножа все быстрее и быстрее.
– Да не спеши ты так, – сказала Мишетта, садясь напротив Кристо, – все болтаешь, болтаешь… Дай-ка мне несколько картофелин. Пожалуй, сделаю я нынче тушеную. Ну что, Миньона довольна была домом?
– Да. – Кристо не подымал от работы глаз, он вдруг замкнулся, погрустнел. – Только все оказалось зря. Нельзя же до бесконечности мебель делать, и без того все этажи были битком набиты… Я еще сделал стиральную машину и под конец даже холодильник. Из такой хорошенькой белой пластмассовой коробочки – там витамины лежали – их Миньона принимала, потому что она у нас бледненькая. Коробочек-то много, я, конечно, высыпал все витамины в кучу, чтобы найти самую подходящую, а бабуся подняла крик, говорит, теперь все смешалось, он, говорит, нас всех перетравит; ну, тогда я решил спустить витамины в уборную… а наши опять недовольны были. Тогда я сказал, что не желаю больше играть, а пусть Миньона сама устраивает все как хочет.
– И правильно сделал… Она для этого достаточно взрослая.
– Самого страшного я тебе еще не рассказал! – Кристо собрал очистки на газету, завернул их, чтобы потом выбросить на помойку. – И сейчас, слышишь, и сейчас Миньона твердит, как попка: «Здравствуйте, мадам! Как поживаете, мадам?» У нее есть целый дом, кухня, спальня, знаешь, какую туда многодетную семью можно разместить, а она только свои «мадам» и твердит, идиотка паршивая! – Нехорошо так говорить, Кристо!…
– Верно. Не нужно так говорить. Я обещал маме.
– Не понимаю все-таки, – задумчиво произнесла Мишетта, укладывая ломтики картошки в глиняную гусятницу, – чего ты хочешь от несчастной Миньоны? Что ей еще говорить? Ведь вот и автоматы Луиджи всегда делают одно и то же.
– Верно. – Кристо побагровел и с силой сжал кулаки. – Видеть их не могу.
Мишетта пожала плечами.
– Ну и глупыш, ну и глупыш ты… Они же деревяшки.
Оттолкнув табуретку, Кристо выбежал из кухни. В большой комнате никого не было. Кристо взял со стола иллюстрированный журнал, нашел кроссворд и принялся за работу, суча ногами.