Душегуб. История серийного убийцы Михасевича
Шрифт:
Он вновь превратился в никому не нужного, незаметного человека с обычной внешностью. Частенько он замечал насмешливые взгляды сверху вниз, которым окидывали его однокурсницы. В ответ на это Геннадий обычно опускал голову или непонимающе улыбался, но никогда не начинал разговора. Все это создало вокруг него вакуум, который, казалось, ничто не сможет пробить. Однокурсники и преподаватели могли сказать о нем лишь то, что это в целом нормальный парень, который вроде бы серьезно подходит к учебе, кажется, не пьет и девушек в общежитие не водит. Чем он интересуется?
Дома он всегда видел одну и ту же картину: Модест, сидящий или на крыльце, или на лавке возле дома, всегда в изрядном подпитии и в плохом настроении, и постепенно разрушающийся дом. В деревне его постоянно кто-то окликал и спрашивал, как ему живется на новом месте, какие успехи в учебе. Эти моменты он любил, но эти разговоры занимали несколько минут, все остальное время приходилось в срочном порядке убирать дом, что-то чинить и переругиваться с отцом. Впрочем, самыми болезненными были встречи с Леной и ее мужем, которые всегда, завидев его, обязательно начинали приветственно махать ему, подходить и заваливать вопросами об учебе и новой жизни. Этой новой жизни у него не было, но как об этом сказать, если они все равно не поймут? Самым паршивым было то, что Лена выглядела по-настоящему счастливой. Она никогда так не светилась, когда ее провожал до дома Михасевич. Девушка поделилась однажды с ним, что им с мужем выделили дом в соседней деревне. От этого известия глаза девушки загорелись предвкушением новой жизни. На прощание она пригласила его заходить в гости.
Всякий раз, когда ему приходилось идти к себе в деревню через лес или, наоборот, тащиться на остановку автобуса, который шел в Витебск, ему вспоминались те дни, когда он ходил по этой дороге с девушкой. От этого у него становилось тошно на душе. Казалось, что в его жизни больше никогда ничего подобного не будет.
Однажды он увидел, как ему навстречу через ту же лесную чащу идет девушка. На улице уже начинало темнеть, и было заметно, что ей не по себе от необходимости идти ночью через лес.
– Эй, девушка, проводить? – окликнул ее Михасевич. Та вскрикнула от неожиданности и тут же свернула с тропинки. Геннадий знал, что тропинка, по которой побежала девушка, ведет в другую деревню, которая километрах в пяти отсюда. Туда автобус приезжал еще реже, чем в Ист, так что, скорее всего, она застрянет здесь еще на пару дней, а ведь наверняка спешила куда-то, не зря же так шустро бежала через лес. Михасевич испытал острое желание догнать девушку, но вовремя
Он приехал из Витебска в Полоцк на последнем рейсовом автобусе. Чтобы добраться до деревни Ист, нужно было сесть на другой автобус, но он ходил всего несколько раз в день, так что часто приходилось ходить в деревню пешком. Геннадий пошел в сторону леса. По дороге ему на глаза попалась натянутая между деревьями бельевая веревка, на которой сейчас не было никаких вещей. Он воровато оглянулся на близлежащий двухэтажный дом, достал из кармана перочинный нож, срезал и быстро смотал ее.
– Привет, я и не знала, что ты приехал, – окликнула его знакомая, когда он уже шел по дороге к лесу. – А зачем тебе веревка?
– Да взял в общагу, нужно будет там кое-что починить, – стушевался Михасевич.
– Веревкой? – оторопела девушка.
Молодому человеку пришлось что-то придумывать, как-то выкручиваться и врать. Он говорил своим тихим, невнятным голосом до тех пор, пока не заметил, что девушка не слушает. Тогда он резко оборвал разговор и попрощался с ней. Девушка рассеянно кивнула, а Геннадий направился в сторону леса, сжимая в руках веревку. Он собирался сходить напоследок к Лене. Идти предстояло несколько километров.
14 мая 1971 г. Деревня Экимань. Витебская область
А вам никогда не хотелось перестать чувствовать? Что, если навсегда избавиться от ярости, гнева и печали? Больше никогда не плакать, не чувствовать ком в горле, когда сходишь с ума от волнения, никогда ни к кому не привязываться и не испытывать чувств к другим людям? Полагаю, что в тот или иной момент жизни каждый человек отдал бы все за этот набор суперспособностей. Наверное, поэтому так распространился миф о том, что психопаты – это люди без страха, боли и совести. Было бы неплохо, но в этом бы случае психопатия считалась бы талантом, а не расстройством личности. Неспособность принять и понять свои чувства и, как следствие, неспособность понять других людей отдаляет такого человека от других. От этого он не перестает меньше нуждаться в людях, не перестает быть человеком.
Конец ознакомительного фрагмента.