Души Рыжих
Шрифт:
– Тогда почему вы не даете мне отобрать у нее эту гадость? – раздраженно спросил Эрни.
– Потому что она к вам все равно не подойдет, а отстегивать вас от кресла я не собираюсь... – резонно объяснил Питер.
– Вы это... – задумчиво оборвал разгоревшуюся было дискуссию Русти. – На минуточку оставьте нас вдвоем с мистером Бишопом.
Пит понял его буквально, с несколько обиженным видом подхватил под брюшко зазевавшуюся Марго и вышел. Марго только и успела, злобно глянув на Борова, ухватить зубами предмет своих развлечений и, извернувшись самым дьявольским образом, задеть Борова по уху когтями левой задней.
Когда дверь за Питером закрылась, а Боров, чертыхаясь, закончил
– Восьмая строка снизу, – хмуро прокомментировал он. – Прочти и вникни.
Вник Боров довольно быстро. Минуты три он выражал свое мнение о капитане Чикидаре и о тех идиотах, что выдали ему лицензию, потом перешел к делу.
– И много времени у нас в запасе? – осведомился он.
– Меньше суток, – утешил его Русти. – Так что переходим в режим строгой экономии кислорода. И начнем с тебя. Сейчас я запру тебя в твоем блоке и перекрою крантик. Есть предложения?
– Есть, – быстро ответил Боров. – Я... прилагаю все усилия для того, чтобы радио заработало... Для этого вы запираете меня здесь. Один на один с аппаратурой. Когда радио зафурычит...
– А оно точно зафурычит? – строго прервал его Русти.
Боров тяжело вздохнул и подтвердил:
– Зафурычит... А вот когда оно зафурычит, я требую после посадки на Брошенную предоставить мне респиратор, запас кислорода на шесть часов, выпустить меня на все четыре стороны и не устраивать погони...
– А кофию в постель вам не желательно? – зло осведомился Русти.
– Больше разговоров не будет, – сухо обрубил Боров и замкнулся в гордом молчании.
– Ну тогда – считай, не договорились, – мрачно проронил Русти. – Я пошел, значит, у начальства санкцию просить на то, чтобы тебе, сука, яйца резать, – уведомил Русти высокую договаривающуюся сторону, встал и покинул радиорубку.
В коридоре он задержался, чтобы пресечь насилие, которое озабоченный поведением Марго Питер пытался учинить над ожесточенно сопротивлявшейся кошкой, и отобрал у обоих предмет раздора – уже порядком пожеванную упаковку из-под какого-то желудочного средства.
– Глупая ты животина, – сказал он кошке. – Заглотаешь, дура, и кто тебя лечить станет?
Он заглянул в упаковку – там вместо таблеток лежала пара микроэлектронных «чипсов». Пожав плечами, перед тем как отправить эту дрянь в утилизатор, он осведомился у Питера:
– Вы, мистер, кажется, в этих делах разбираетесь Что это за штуку такую выудила наша подруга на свет Божий?
– Я – официально ответственный Миссии за связь, – пояснил Питер, крутя чипе перед веснушчатым носом. – Вторая специальность... Эти штуки называются FG-A516680 – типовые частотные генераторы для бортовых радиостанций...
– Так что – сами понимаете, мистер, Боров и тут обмишурился. Правда, не до конца, – Хенки, за неимением другого приложения своих забот, принялся благоустраивать временно пустующую клетку над стойкой.
В клетке планировалось разместить гринзейского хамелеона – тварь довольно привередливую.
– Не до конца, – продолжил Хенки. – Кэп Чикидара – там, на Брошенной – по разумению Борова, слышать их не мог – его радио взлетело на воздух вместе с «Мастерскими Кносса», а ждать, пока радиоволны доползут до радиобуя, подвешенного по другую сторону от Фомальгаута, а буй – в порядке строгой очередности поступающих сообщений упакует их SOS в пакет сообщений для подпространственной связи и соизволит этот пакет закинуть в Систему... Короче – до Брошенной надо было добираться своим ходом – благо забрезжила надежда, что такое все-таки возможно. А там Боров решил сыграть на своей монополии на Чикидару и его секреты относительно того, где запрятаны контейнеры с антиплазмой и программное обеспечение к Броску от Фомальгаута до мест более обитаемых...
Так или иначе, мистер, но Колдуну пришлось взяться за дело. Федеральный Следователь, натурально, провел разъяснительную беседу с личным составом Миссии – отдельно с доком Сандерсом и Русти – с каждым на его, разумеется, уровне, – и приняли они решение. Сами понимаете – какое... Тут, конечно, возникла масса проблем – ну, например, кого сажать под это вот мгновенное обучение, а кого – в резерве попридержать. Порешили пустить в дело все шесть «обучающих программ» – так их для конспирации окрестил док Маддер.
Гадать долго – кого оставить вне игры, по правде говоря, конечно, не пришлось: сам Колдун подставляться под действие собственного устройства, естественно, не мог – если у него крыша поедет, то уже никто не сможет справиться с возможными накладками, буде такие возникнут. Федеральный Следователь тоже не должен был идти на подобный риск – его дело было обеспечивать безопасность Миссии и Груза, а свихнув себе мозги, он для такой задачи уж никак не сгодился бы. То же, практически, можно было сказать и о доке Сандерсе. Но тот пожелал разделить судьбу своих подчиненных. «Иначе, – заявил он, – в трудную минуту я их могу не понять. А они – меня».
Что до Русти, то Колдун забраковал его, как психологически травмированного – оно и легко понять – если члены Миссии всего-то и виделись с экипажем «Констеллейшн» считанные часы, а кто и того меньше, то для Русти осознать, что за несколько минут он навек лишился своих товарищей, с которыми не один год провел бок о бок в тесной скорлупке «судна экстренной доставки» – и хороших, и плохих, и верного Робби, и грозного кэпа Даниэльса, и бестолкового Джеки, и вечно надутого Марека Дудорова... Всех сразу. Это, мистер, не такая потеря, о которой можно забыть, пропустив пару рюмочек чего покрепче, – бывает, после такого с людьми случается и что пострашнее... Русти, конечно, кивнул на мадам Ульцер – мол, если уж у кого и нервы, то у меня все-таки покрепче будут... Но мадам предварительный тест прошла, не чихнув даже, а Русти в этом раскладе только и выпало, что Колдуну ассистировать в его представлении.
Как все это выглядело – наверно, спросите. Лучше бы, конечно, было, если бы не я, а Русти вам про то излагал...
Излагал сцену инсталляции Русти и впрямь с истинным пафосом и вдохновением, необычно литературным для него языком – убедившись перед этим, что все кружки – слушателей и его – наполнены по новой.
«А походило все это на сеанс то ли у медиума, то ли мастера-иллюзиониста... – начинал он обычно свой рассказ. – Мое дело было маленькое, но от-вет-ствен-ное: надо было каждому из полудюжины „интенсивно обучаемых“ пробрить на башке по десятку проплешин – хоть бы один лысый попался! – для крепежа датчиков и инжекторов этого самого поля Ланга. А потом, пока док возился с каждым, сидеть в темноте – дело делали у дока в каюте, – напялив электронные очки-дисплеи, которые нарисовали в пространстве перед ним чертову уймищу экранчиков, стрелок и индикаторов и всяких виртуальных приборов, которые, конечно, в материальной своей ипостаси сроду не влезли бы в тот самый черный чемоданчик дока, и отслеживать, чтобы процесс не вышел из-под контроля. Натурально, док сперва прогонял со мной всю эту забаву на модельной своей системе – до тех пор, пока у меня, с одной стороны, не стало все более или менее выходить, а с другой – дым из ушей не повалил... Образно, конечно, выражаясь...»