Душные бандиты
Шрифт:
— Руки вверх! Это ограбление!
Руки Суховой, подчиняясь приказу, действительно поползли вверх, но тут в поле ее зрения попал обладатель голоса, и она, шутливо пригрозив, рассмеялась:
— Ну, Петруша, вы меня и напугали! Я уж приготовилась выбирать между кошельком и жизнью…
Оперуполномоченный Алексеев, виновато хихикнув, извинился:
— Ну простите, пожалуйста! Все никак не могу удержаться, чтобы не разыграть вас…
— Ну что вы, право, как школьник! — укоризненно помахала она пальцем.
— Ну извините, извините… Да я бы не только вас — многих бы хотел разыграть, — принялся оправдываться
Мария Даниловна с интересом смотрела на Алексеева:
— А вы уверены, что правильно профессию выбрали? Нет, я ничего такого не хочу сказать, просто… у вас так убедительно получается…
— Ну простите, — развел руками Петруха. — Глупая шутка… А вы, позвольте спросить… — он отчего-то подозрительно прищурился и внимательно оглядел пенсионерку Сухову, пытаясь убедиться, не прячет ли она чего-нибудь где-нибудь при себе, — вы здесь что делаете? Заболел кто-то?
— Да, — чуть удивившись его заинтересованности, спокойно разъяснила пожилая женщина. — У соседки, Наташеньки, дочка… Звонила она звонила в поликлинику все утро… Да сами, наверное, знаете, — она махнула рукой, — быстрее добежать, чем дозвониться: занято, занято, занято… Все болеют вокруг, гриппы, простуды… А я все равно собиралась за покупками, дай, думаю, заскочу, вызову доктора… Жалко Леночку, температура высокая…
— Жаль, — кивнул Петруха.
— А вы-то здесь как? — удивилась в свою очередь Мария Даниловна.
— Работа, работа… — устало вздохнул опер. — Правда, я пока еще на больничном, да вот попросили подменить…
— А как вы себя чувствуете? — участливо спросила Сухова.
— Ничего, нормально! — сердито ответил Петруха. — Стыдно! Уж кому, как не вам, не знать, что я и не был болен!
— Да, да, — с виноватым видом быстро согласилась Мария Даниловна, подумав: «Лучше ему не перечить! Все-таки кто знает? Прошло ли бесследно пребывание в дурдоме? С кем поведешься…»
— А что здесь произошло? — сменила она тему разговора.
— Да как всегда и всюду, — устало вздохнул Алексеев. — Банальная кража…
— Ну быть не может! — возмутилась Мария Даниловна. — Это ведь детская поликлиника! Ну неужели у кого-то на детей рука поднялась?
— Поднялась, поднялась, — подтвердил опер. — Хотя здесь — точно кто-то из работников… Сами подумайте: застелили на третьем этаже новый линолеум, отечественный, конечно, но дорогой да, главное, новый… В четырнадцать тридцать его еще видели, группа пятилеток пробежала по нему из кабинета лечебной физкультуры… А в пятнадцать, когда пришла заниматься следующая группа, не хватало уже целого куска шириной два метра, а длиной… Не помню, в протоколе записано, в общем много. Ну подумайте сами: открепить, смотать, да еще и вынести такой рулон! И остаться незамеченным! Это же просто фантастика!
— Может быть, через окно спустили? — предположила Мария Даниловна.
— Может… Все равно никто ничего не заметил! Да самое-то смешное в этой истории как раз не кража…
— А что тогда?
— Все это на прошлой неделе еще было, сегодня мы просто опять приходили, ну, опрашивать всех потенциальных свидетелей и тому подобное… Дело вот в чем: не доверяя родной милиции, сотрудники решили прибегнуть к помощи экстрасенса! Представляете? Теперь это в порядке вещей… А сегодня рабочий день начался с находки злополучного куска линолеума на третьем этаже! Видимо, преступник был уверен, что милиция его не сможет найти… А вот экстрасенс — другое дело! Он на улики не смотрит… Он сердцем чует… Вот, собственно, и сошло это преступление на «нет»… Нет ущерба — нет и грабителя…
— Н-да… — покачала головой пенсионерка Сухова. — А что же мы все у входа стоим? Может, зайдете ко мне, перекусите…
— Нет, спасибо, Мария Даниловна, некогда, — ответил Петруха. — Вы сейчас в сторону дома? Я немного пройду с вами, мне в том же направлении…
Разговаривая о том о сем, попутчики не спеша двинулись по Екатерингофскому проспекту, носящему ныне имя славного композитора Римского-Корсакова. Совершенно неожиданно Сухова воскликнула: «Я заскочу на секундочку?» — и, не дожидаясь Петрухиного ответа, нырнула в какой-то подвальчик. Опер, держащий в руках сигарету, не мог тотчас же последовать ее примеру и потому остался стоять у входа, не решив еще, присоединяться к ней после того как докурит или не стоит, и пока снаружи наслаждался по-сентябрьски теплой октябрьской погодой… Вывеска гласила: «Фурнитура», и Алексеев с веселым интересом рассматривал яркие аляповатые предметы, выставленные на витрине, от нечего делать гадая, что именно из них понадобилось пожилой женщине…
Мария Даниловна, находившаяся внутри магазинчика, уже обнаружила то, зачем пришла, и потянулась было к сумочке, когда услышала, что кто-то еще вбежал в полупустой магазин. Она стояла спиной к выходу и не могла видеть вошедшего, но догадалась, что это мог быть только Алексеев, тем более что сразу же последовавшие за тем слова полностью подтвердили ее предположение.
Фраза прозвучала громко и отрывисто:
— Спокойно. Это налет. Никому не двигаться!
— Ах, Петруша, ну сколько же можно? — качая головой, с порицанием в голосе сказала она и, развернувшись, шаловливо взмахнула длинным зонтиком-тростью, желая пресечь надоевшие шутки молодого человека.
Зонтик уперся в чье-то горло. Сухова ошалело глядела перед собой. Это был явно не Петруша, а какой-то тип в закрывающей все лицо шапочке с прорезями для глаз. В руке его дрожал пистолет, зубы под шапочкой тоже вдруг начали отбивать дробь…
— Не двигаться. Это милиция! — сообщил о своем появлении оперуполномоченный Алексеев, появившийся наконец в магазине, и, профессионально обезвредив преступника, передал его подоспевшему охраннику.
…Они снова пошли по проспекту, дыша свежим осенним воздухом.
— Да… Ну и ну! — не могла прийти в себя Мария Даниловна, с удивлением, будто впервые видя, уставившись на собственный зонтик. — Я ведь была уверена, что это вы так пошутили!
— Зато результат-то каков! — похвалил Петруха. — Здорово! Я ведь на улице стоял, он прошмыгнул мимо, а я даже не сообразил сразу-то! Представляете, ну отметил машинально, вот, думаю, чудак — так тепло, а он в шапке аж до подбородка… Потом подумал — ну, может, уши болят… И только после этого как подскочил, ворвался — а вы уже его… Ха-ха-ха! Ловко, ничего не скажешь!