Два царя
Шрифт:
Кстати, а как продвигаются дела у нашего гостя? – не смотря в сторону Раксара, поинтересовался царь.
– Лучше спросить у него, великий царь, так как действия его мне непонятны. Вместо того чтобы вводить дисциплину во вверенный ему отряд кавалерии, он учит их отступать и рассеиваться,– не удержавшись, пожаловался Хорхоруни.
Царь усмехнулся и на фарси обратился к Раксару с тем же вопросом.
– У меня под командованием пятьсот всадников, царь, и вскоре они будут готовы. Им не хватает меткости в стрельбе, но это временно. Ваши большие луки очень действенны и лучше наших. Я, с твоего позволения, собираюсь их перенять для наших воинов,– спокойно ответил Раксар.
– Конечно, мой славный Раксар. Артавазд, – вновь обратился к Хорхоруни царь,– кроме тяжелой кавалерии и пехоты, прикажи вооружить луками всех. Это увеличит мощь войска и на расстоянии.
– Как прикажешь, великий царь, – снова склонился в готовности тот.
– А что касается нашего гостя, то он выполняет мой приказ. Содействуй ему и прояви почтение, – на прощании велел ему царь.
***
На следующее утро мегистаны, собравшись в приемном зале, обсуждали последнюю новость – арест главного казначея Вараса. Он был схвачен вечером предыдущего дня по приказу царя.
Разбившись на группы, они стали делиться предположениями и каждый уверял, что казначей, чья нечистоплотность была известна всем, так и должен был закончить.
Раскрылись двери, и показался царь Тигран. Прямо с входа он обратился к присутствующим:
– Приветствую вас и желаю всем доброго дня. Предлагаю перед завтраком присутствовать на зрелище, который состоится во внутреннем дворе.
Сановники послушно последовали за ним во внутренний двор, где полукругом были расположены скамейки.
Сев, царь махнул рукой. Два стражника ввели казначея. Тот предстал перед присутствующими с блуждающими глазами и жалкой улыбкой на губах.
Стражники поставили его прямо перед царем, один из них толкнул Вараса, и тот покорно опустился на колени.
– Перед вами, господа, вор и предатель, – гневно объявил Тигран, – который свои интересы поставил выше государственных. Вина его доказана, он признался во всем и вам теперь его судить.
Наказание для преступника могло быть только одно и это знали все. Кроме того, все мегистаны были не без греха и в этот момент поняли ясно, что царю прекрасно известно об этом. Все заволновались и беспокойно заерзали на своих местах.
– Что молчите? – так же гневно обратился к ним царь.– Гурас!
– Достоин смерти, – поспешил отозваться тот.
Его слова подхватили присутствующие, и приговор был вынесен быстро и единогласно. Встав со своего места, царь протянул руку по направлению к казначею и приказал:
– Отрубить ему голову, а все имущество конфисковать в казну.
Стражники подхватили приговоренного под руки и поволокли бесчувственного казначея со двора.
Царь снова махнул рукой и уселся в кресло. Вперед выступил глашатай и встал перед ним. Достав свиток, он начал громко и отчетливо читать:
“Я, Тигран, царь земли армянской, повелеваю: всем предводителям родов стянуть свои полки к южным воротам Арташата к началу весны. Повелеваю также, выплатить казне долги за земли ваши, а также за будущий год вперед.
Ставится в известность также, что они лишаются права взимать пошлины на торговлю в землях своих. Со дня оглашения указа они ответственны за безопасность дорог и им запрещается чинить препятствия торговым караванам.
В кратчайшие сроки им обязуется также содействовать усилиям Митраса и Багия в приведении в боеготовность всех крепостей, находящихся на территории земель ваших. По их готовности там будут стоять назначенные мной гарнизоны”.
–Это еще не все, – сказал царь, когда глашатай остановился и снова кивнул головой.
Тот развернул новый свиток:
“Сим решением, я, царь Тигран, правитель земли армянской, постановляю: в честь моего восшествия на престол, кой занял я по праву наследования и с благословения богов наших, простить все долги казне народа нашего, имеющего дело с ремеслами, скотом и землей.
Объявляю также, что запрещается под страхом смерти брать в рабство за долги армянина любого, родившегося свободным.
Постановляю также призывать простолюдина на государственную повинность не чаще, чем 2 раза в течение 10 дней, а на частные, в том числе и на храмовые, лишь с их добровольного согласия, по взаимному соглашению и с вознаграждением труда ихнего.
Постановляю также, что общинные земли могут переходить к частным лицам лишь с согласия местной общины и лишь с письменного разрешения царя.
И последнее. Повелеваю сыну моему Зареху на всех дорогах промежутком в 200 стадий или близ того в местах удобных, которые выберет он сам, создать дворы с конюшнями для гонцов. Гонцов этих одеть в голубые плащи, чтоб видны они были с далека. Чинить им препятствия и задерживать их запрещается под страхом смерти”.
Закончив читать, глашатай свернул свиток и посмотрел на царя. Тот отпустил его движением кисти, встал с места и произнес в тишине:
– Время завтракать, господа!
***
Отложив кубок с вином, царь Митридат Понтийский снова взялся за письмо, полученное утром от его посла в Армении Фарнака Коменского.
“Великий государь,– писал посол,– посылаю тебе подробное донесение о состоянии дел армянских и о новом царе.
Царь Тигран Второй с первых же дней показал себя непреклонным повелителем и весьма способным правителем, что делает его опасным для соседних государств. Пока он не очень силен, но уверяю тебя, мой господин, долго это длиться не будет. Твердой рукой он внес порядок внутри страны своей, дал свободу торговле, а теперь занят сбором войск. Оно обучается и перевооружается.
По моему скромному разумению я считаю, что нам необходимо установить с ним более тесные контакты, а по возможности – заключить с ним союзные обязательства. Армянское царство под его правлением очень скоро заявит о себе, и от тебя будет зависеть, кем оно станет для государства твоего – противником или союзником. Для нового царя главная задача, и об этом уже поговаривают везде, объединение всех армянских земель и прежде всего захват Софены, так как момент для этого удобный. Каппадокия, ее союзник, слаба и не в состоянии оказать ей помощь.