Два года из жизни Антона Павловича
Шрифт:
Мы страстно целовались с ней минуты три, потом она начала расстёгивать мою рубашку, а я по-хозяйски залез руками ей под подол платья. Она прижалась ко мне еще ближе и горячо дышала. Вытащив одну руку из-за резинки ее колготок, но не отрывая своих губ от её, я растолкал стулья около стола заседаний и смахнул куда-то в сторону наши чашки. Одним рывком уложил Вику на стол. Она обхватила меня ногами и прижалась ко мне. Ширинка грозила лопнуть в ту же секунду, перед глазами шли круги. Я целовал ее губы, шею, грудь, глубоко вдыхал запах волос. Стянул колготки и трусы с ног Вики, отшвырнул в сторону, опустился на коленки перед столом и припал к ней. Она извивалась под моими языком и руками, громко рыча, время от времени чуть приподнималась на локтях и запускала свои пальцы мне в волосы. Потом
За дверью послышались шаги.
– У нас открыта дверь? – шепотом спросил я Вику.
– Я не закрывала… – одними губами ответила она мне.
Я нехотя слез с Вики и на цыпочках, путаясь в штанах, сделал три шага до двери кабинета. Видимо, это ходил с проверкой охранник. Потихоньку щелкнул ключом. Всё, никто не ворвется. Повернулся к Вике и, тихо смеясь, развел руками. Она сидела на столе, положив одну ногу на другую. Голые и возмутительно красивые. Преступно красивые ноги. Вика смотрела на меня, а в ее глазах плясали черти. Вот же ж! Я был абсолютно счастлив. Таким я не помню себя вообще. Подошел к ней, она снова обхватила меня ногами и поцеловала.
– Вика, я сейчас должен что-то сказать тебе? Я не знаю что, правда! – сказал я ей, чуть отстранившись и виновато заглянув в синие глаза.
– И я тоже, видимо… – прошептала она. – Поехали ко мне!
– Мы разбили чашку из приемной, – показал я машинально пальцем на осколки, которые валялись неподалеку от стола. – Возьму всю вину на себя.
И мы поехали к Вике.
Глава 5. Вика
Так начался мой роман с девочкой, которая была младше меня на целых тридцать лет. За ту ночь, которую я провел у Вики дома, я помолодел лет на двадцать. Так мне казалось. Мы занимались сексом, смеялись, ели какую-то еду и пили игристое вино. Я не мог отвести глаз от Вики. В домашнем наряде, в каком-то немыслимом кружевном халате, со спутанными волосами, без нижнего белья, с размазанной тушью, чуть пьяная – она мне казалась воплощением космоса. Это неописуемое чувство, когда ты смотришь на женщину и теряешь дар речи просто оттого, что она внезапно подняла свои глаза и хлопнула ресницами. Она была дьявольски красивой. А еще умной не по годам. Она рассказывала мне про свою недолгую жизнь, семью, заочную учебу в институте. Я слушал, задавал уместные вопросы, поддакивал, смешил ее, расспрашивал о чем-то. Потом снова падал с ней на подушки и раз за разом входил в ее горячее гладкое, пахнущее горьковатыми духами тело. Столько раз за ночь я не мог даже в молодости. Хотя, может, просто не с теми ложился в кровать. В комнате повис густой запах, который выделяют мужское и женское тела в моменты слияния с бесконечным вечным. Мне казалось, что я пропитался этим запахом навечно.
В семь утра я проснулся и взял в руки телефон. От жены было 18 сообщений и 20 пропущенных звонков. В последнем сообщении она обещала «обзванивать морги». Фу ты. Разберемся. Погладил по волосам спящую Вику.
Спустя месяц я внимательно посмотрел на себя в зеркало. В отражении на меня смотрел веселый мужик лет 35 с чуть впалыми щеками и блестящими глазами. Про боли в поджелудочной и нестабильное артериальное давление я не вспоминал. Я чувствовал себя действительно молодым и полным сил. Тело подтянулось, выправилась осанка. Ё-моё, да я, оказывается, ничего такой! Но не такой, конечно же, как Викуля. Она восхитительна. Моя любимая, прекрасная девочка.
Изменения в моем облике заметили все. В первую очередь жена. С ней я, правда, почти не разговаривал и дома появлялся лишь пару раз в неделю. Почти все дни я проводил с Викой. На выходные мы как-то летали в Турцию и вернулись оттуда еще более посвежевшие. Несколько раз ко мне пыталась прорваться, и явно не с мирными намерениями, Людмила Борисовна. Но так выходило, что у меня в кабинете всё время кто-то был. Потом меня вызвал к себе по какому-то делу директор и тоже отвесил комплимент, как барышне.
– Палыч, ты так выглядишь хорошо! Влюбился, что ли? – хохотнул он. А я почувствовал, что покраснел. Прямо как Вика.
Вика переживала из-за наших отношений, хотя особенно вида старалась не подавать. На работе она держала строгую дистанцию и даже полунамеком при мимолетной встрече в коридоре не выдавала себя ни взглядом, ни жестом. Но все равно мне было приятно ее встречать. Потому что я знал, что она МОЯ. Это такое неуловимое тёплое чувство, когда ты знаешь, что вот по коридору офиса прошла ТВОЯ женщина. Вот ТВОЯ женщина что-то сказала другому коллеге, когда ты шел мимо её кабинета. Вот ТВОЯ женщина выходит из офисного здания, и ты ловишь СВОЮ женщину у метро, открывая ей дверцу машины. Вот ты и ТВОЯ женщина приезжаете вместе домой, и там уже можно не стесняться никого.
Так мы незаметно прожили два года. Я на два дома. Вика никогда не заводила разговор о том, чтобы нам съехаться. И мне было даже немного обидно. Потому что, например, Людка заговорила про мой уход от жены спустя полгода наших вялых половых отношений.
Глава 6. Свадьба
В марте этого года Вике исполнилось 22 года. А мне 52 будет в июне. На ее день рождения я отвез ее в Париж на неделю. Мы взяли отпуска и уехали. Гуляли по городу, пили на каждом углу вино, жевали багет, фотографировались, смеялись как сумасшедшие, катались на велосипедах и постоянно целовались. Окно нашего номера выходило на Эйфелеву башню, конечно же! А куда может выходить окно, если ты впервые приехал в Париж с любимой женщиной? Однажды утром мы занимались сексом на подоконнике открытого окна. А спустя пять минут в наш номер постучали и вошел метрдотель. Тысячу раз извинился за вторжение и сказал, что на нас пожаловались гости из номера внизу. Мы извинились и пообещали, что такого больше не повторится. Молодость прощает все ошибки.
Хотел ли я жениться на Вике? Думал ли я об этом? Ну конечно думал! А как иначе? Я не мог без нее дышать. Но старался все же держаться спокойнее, чтобы не напугать ее своим напором. То, что люблю её по-настоящему, я понял спустя полгода наших отношений. Меня в какой-то момент накрыло такой волной такой силы, что я понял: если прямо сейчас не скажу ей об этом, то сойду с ума. Сидя за своим рабочим столом, я набрал внутренний номер Вики в кадрах. Она взяла трубку после первого гудка и строгим голосом ответила: «Слушаю».
– Слушай. Я тебя очень крепко люблю. И если бы не сказал об этом сейчас, то умер бы и чувствовал себя подонком, попав в адский котёл.
Вика едва слышно прыснула в телефон. На фоне было много голосов. И я понял, что полез со своими признаниями вообще не вовремя.
– Я вас очень хорошо услышала. И хотела бы дать ответ тоже. Однако сейчас, в данную минуту, я занимаюсь срочнейшим оформлением важнейших документов для других коллег. Но я вернусь, как только смогу, к вашему вопросу! Обещаю! И положила трубку.
Я обругал себя. Что за старческие сантименты? Зачем ее надо было так подставлять? А если рядом терлась Нонна, например? Она же потом три шкуры с нее спустит! Дурак старый.
Представлял ли я, что будет с нами через несколько лет? Мне было очень страшно, но я представлял, конечно. Через десять лет я стану пенсионером. А Вике будет только 32 года. Это еще юность для женщины. Я же стану дряхлым стариком с больной поджелудочной, седой башкой и мудями, ноги мои будут скрючены артритом. Любимым напитком моим станет раствор корвалола, а по праздникам – стакан горячего цикория. Мое тело сморщится и одряхлеет. Если где-то на людях его еще можно будет прикрыть рубашкой и костюмом, то без трусов под одеялом я буду выглядеть жалко и отвратительно. Если у нас родятся дети, то вместо молодого и бодрого отца они получат сразу деда. Я и сейчас дико ревную Вику к другим мужчинам. А что будет через 10 лет? На нее еще будут смотреть двадцатилетние юнцы с зашкаливающим уровнем тестостерона, а ей надо будет ложиться в одну кровать со мной. Которому будет уже седьмой десяток.