Два года на северной земле
Шрифт:
Чтобы собаки не разбегались, на них надевается «пилеина», тонкая, но достаточно прочная цепь или шнур с ошейниками через 40–50 см друг от друга. Правый крайний пес называется коренным, его назначение — растягивать упряжку веером, чтобы она не путалась, для чего он тянет не прямо, а слегка вбок вправо. Левая собака называется передовым, к ее ошейнику прикрепляется вожжа, которой и управляют всей упряжкой. При натягивании вожжи передовой заворачивает влево, увлекая за собой всю упряжку. Похлопывая вожжей, заставляют передового подаваться вправо, теснить при этом всех остальных и таким; образом заворачивать в нужном направлении. Для поощрения собак ездок держит в руках длинный, метра
Сравнивая такую упряжку с оленной, употребляющейся, например, на Таймыре, находим между ними полную аналогию. Только для оленей «пилеина» состоит не из ошейников, а из поясов, застегивающихся на брюхе.
При веерной новоземельской упряжке управление собаками находится целиком в рукак ездока. Он может их повернуть куда угодно, остановить в любую минуту, подкрепляя свое требование, если нужно, хореем. Это особенно важно на охоте, когда собаки, завидев зверя, горячатся и выходят из повиновения. При дуговой упряжке передовой должен очень хорошо знать своего хозяина и быть прекрасно выдрессирован, чтобы понимать каждый его сигнал и слушаться при всякой обстановке. Он должен не сбиваться с дороги при виде неожиданно выскочившего зверя или взлетевшей птицы и удерживать от этого остальную упряжку. Словом, дуговая езда требует высокого класса дрессировки и выездки. Далее, при этом, способе упряжки, когда собаки растягиваются попарно гусем на 6–7 м, достать передних можно лишь очень длинным кнутом, да и то при искусном с ним обращении, приобретаемом многолетним навыком. Иначе приходится полагаться лишь на собачью «сознательность».
Дуговая упряжка имеет неоспоримые преимущества лишь при езде по глубокому «бродному» снегу, по лесу и среди сильно торошенных льдов. Поэтому-то она широко применяется на Камчатке, Аляске, Чукотке, где ездоку нередко приходится итти на лыжах вперед, протаптывая тропу в глубоком свежевыпавшем снеге, иначе упряжка пройти не в состоянии.
В нашей же обстановке, в условиях плотного утрамбованного пургами снегового покрова, а главное при сборных от разных хозяев, нередко дефективных собаках, отсутствии выезжанных и выдрессированных передовых, веерная упряжка являлась наиболее рациональным способом езды. Это быстро понял и Георгий Алексеевич, вскоре перейдя, как и все, на веерную систему.
«Наши собаки, — говорил Журавлев, — тянут только под страхом уголовного преследования», подразумевая под этим хорей или кнут, и он был, безусловно, прав, так как добровольно и усердно тянули лишь немногие, в особенности если путь был труден и длинен, а сани тяжело нагружены.
Все это, впрочем, стало ясно лишь потом. Сейчас же Ушаков торжествовал. Он налегке быстро доехал до конца острова и вернулся обратно, между тем как Журавлев не смог отъехать от базы и 10 метров, В непривычной упряжи собаки путались, передовой не понимал вожжи и только крутился на одном месте. После того как я пришел на помощь, оттягивая передового и направляя его на нужный путь, дело пошло несколько лучше. Все же пришлось провозиться почти до вечера, чтобы дело хоть «емкого наладилось.
И от собак и от нас одинаково валил пар. Полушубки и шапки были уже давно сброшены, взмокшие волосы на голове, рубашки на теле, отчасти, замерзли и стояли дыбом. В конце концов дело наладилось, и мы, хоть и с неполадками, но проехали тоже в край нашего острова. Длина его оказалась около пяти километров, при ширине в средней, наиболее широкой части «не свыше 500–700 метров. Поверхность ровная, лишь слабо волнистая, склоны к морю всюду круты или отвесно обрывисты, высотою местами до 6–8 метров.
Далее к северо-западу километрах в трех-четырех виден второй или, вернее, третий по счету остров, так как вторым является расположенный у базы к востоку от нее. Этот второй остров продолжается без перерыва параллельно нашему, и конца его «а северо-запад нам усмотреть не удалось.
Сегодня с утра удивительно переменная погода: то солнце, то туман, тучи, шквальный ветер и снег с крутой. Ветер обходит все румбы, от северного до южного. На море льду не видно. Розовых чаек так и нет. В проливе у базы появился морж. После ухода парохода это еще первый случай. Зверь появлялся па поверхности воды почти па одном месте и вновь исчезал. По мнению Журавлева, он пожирал убитых и утонувших нерп. Такие случаи наблюдались на Новой Земле, где в желудках убитых моржей нередко находили куски нерпичьих шкур и сала. Стрельба с берега в нашего гостя была безрезультатна, а попытки подойти на шлюпке привели лишь к тому, что он нырнул и более не показывался. Жаль, ведь это целая тонна мяса, она была бы нам очень кстати.
Вечером видели несколько, стай белых ледяных чаек, летевших на юг. Очевидно начался отлет.
Солнце заходит уже часов в 20, и в доме приходится зажигать свет, хотя сумерки длятся всю ночь. Но темнота надвигается быстрыми шагами. Только неделю тому назад было светло круглые сутки и о лампах еще молено было не помышлять. А сейчас над обеденным столом повесили лампу-молнию, да на рабочих столах стоит по сильной лампе. Керосина хватит, выгружено 5 тонн. Кроме того скоро установим ветровую электростанцию, полученную от Слуцкой аэрологической обсерватории.
Чайки летели не даром. Сегодня с утра сильнейший западный шторм, к вечеру отошедший к юго-западу. Прибой с западной, мористой стороны нашего острова настолько силен, что брызги и пена летят до вершины радиомачты, стоящей наверху мыса. Зыбь докатывается и до нашей базы, но береговой вал пока защищает хорошо. При долевых южных и, особенно, юго-восточных ветрах волны, пожалуй, будут перехлестывать, особенно если льда не будет.
Со штормом пришли и розовые чайки. Стайка их, как и ранее, крутится около мыса, добывая себе пищу в волнах прибоя. Трех штук удалось убить.
Стихло только на третий день. В проливе волнением лед отчасти выломало, но не вынесло, а забило еще больше принесенным с юга. На море же чисто, лишь кое-где видны редкие поля и скопления. Ушаков с Журавлевым с утра на охоте. Появился зверь. Убили четырех «нерп и двух зайцев. Зайцы все самки, беременные. Зародыш длиною не более 5 см и еще не полностью сформировался. Возраст едва ли более 1–2 месяцев. Журавлев уверяет, что течка у зайцев бывает в марте, таким образом обнаруженным зародышам должно быть не менее 6 месяцев, что мало правдоподобно. Ушаков на острове Врангеля наблюдал заячью течку в августе. Это более правильно.
Монтировка радиостанции закончена. С сегодняшнего дня Ходов приступил к зарядке аккумуляторов, пользуясь аггрегатом «Дуглас». Аггрегат поставили в помещении радиостанции, но грохот от мотора и дым от неприработавшихся клапанов вскоре вынудили вынести установку в сени. Иначе в доме нет житья.
Вечером километрах в трех к северу от дома на прижатых к острову льдах Журавлев усмотрел медведя. Ушаков запряг свою свору, и они помчались в поганю. Вернулись уже поздно и сообщили, что убили этого и еще второго, который бродил невдалеке по соседству. Убежавшие с ними несколько свободных собак шли на зверя очень азартно, но «неосторожно, так что одна была довольно сильно ранена. Утром съездили и привезли мясо и шкуры убитых медведей. Приходилось вытаскивать со льда вручную, так как у берега еаторосило и с упряжкой трудно проехать.