Два левых ботинка, или Буня не виноват!
Шрифт:
– Кланяйся от меня Тапоцинье. Давненько я у неё в гостях не бывал. Она во всём поможет.
Женя кивнул, пожал Генке руку, закинул за спину портфель и вместе с Малинкой бросился догонять папу.
Глава 4. Держи! Хватай!
Не успел папа остановиться возле поликлиники, как Женя с Малинкой отстегнулись и выпрыгнули из машины.
Друзья забежали внутрь и осмотрелись. Пол напоминал шахматное поле из белых и коричневых больших плиток. На подоконнике сидела малышка с длинными косичками, с которой мама стягивала ярко–розовое пальто. Кроме паутины, висящей в углу под потолком, ничего подозрительного ребята не заметили.
Женя с Малинкой взялись за руки и свернули в узкий слабоосвещённый коридор. Мальчик стучал по стенам, а девочка шаркала ногами.
– Раздеваться не будем? – пытался отдышаться папа, догнав ребят.
– Будем, – пропищал Буня из кармана.
– Ты что–то сказала, Мариночка? – удивился папа.
– Будем, – согласилась Малинка, покусывая губу, чтобы не рассмеяться.
Женя заглядывал в окошко гардероба, пытаясь разглядеть бабу Тапоцинью. Малинка подтянулась на руках и почти перелезла внутрь.
– Это что за безобразие? – гардеробщица с седыми волосами отогнала юных акробатов и погрозила пальцем.
Папа покраснел за всех, извинился и протянул одежду. Старушка только хмыкнула и вручила номерок.
Женя махнул Малинке и повернул за угол.
– Женя, ты ко мне? – из раскрытой двери на него смотрела Елена Петровна в белом халате и со стетоскопом на шее.
– Упал и ударился. Посмотрите? – попросил папа и, понурив голову, признался, – Мы без записи.
Мальчик отчаянно замотал головой, но доктор смотрела на него гипнотизирующим взглядом, а сзади подступил папа.
– Челюсти вампира я дома оставила, – призналась Елена Петровна и улыбнулась Жене. – Так что временно никого не кусаю, – взяла его за руку и вошла в кабинет. Папа притворно засмеялся и засеменил следом. Малинке пришлось ждать в коридоре.
– Ну, рассказывай, – попросила доктор. Она вымыла руки и потрясла ладонями над раковиной.
Женя открывал рот, но голос не слушался его. Буня мелко трясся в кармане, постукивая сапожками мальчику по ноге.
Елена Петровна подошла к столу и глянула на компьютер:
– Так, так, так. Травматолог сегодня до скольких принимает? – она выудила из белого кармана йод–карандаш и повертела в руках.
У Жени скрутило живот. Он закрыл глаза, съёжился и застонал.
– Болит? – доктор приблизилась к мальчику, – Ну–ка, раздевайся.
– Н–нет, – Женя попятился и прохрипел, – в туалет хочу.
Он выбежал из кабинета и крикнул, очутившись в коридоре:
– Папа, расскажи всё доктору!
Малинки на скамейке не было. Буне казалось надежнее в кармане, и он изнутри подсказывал, где искать Тапоцинью. Женя пошёл к гардеробу и увидел подругу.
– Ну вы понимаете, – Малинка раскачивалась и теребила край платья. – у меня бантики на туфлях отвалились!
Гардеробщица перевернула страницу толстой книги, не отрываясь от строк.
– А туфли новые, – девочка привстала на носочки, наклонила голову и сделала жалобные глазки.
Гардеробщица только пожала плечами.
Женя смотрел на худенькую старушку и показалась она ему похожей на бабушку. Он подошёл и улыбнулся. Его глаза прищурились, улыбка выглядела робкой и трогательной. Гардеробщица отложила книгу и посмотрела на опрятного и милого мальчика.
– А вот если бы у вашего внука шнурки отвалились, – Женя наклонился к ней и доверительно прошептал. – Представляете, ходит он и не знает, как маме на глаза показаться.
Внуку гардеробщицы не было и года, но в голове живо мелькнула картина, как малыш плачет на улице. Она вскинула руки к сердцу и застонала.
– Мы ненадолго, – кивнул Женя в сторону гардероба и хмыкнул, – Вещь одну найти и порядок!
Губы старушки затряслись:
– Да не могу я пустить тебя, милый, правила! Ходят тут всякие, смотрят. Ругают, стращают. Регламенты у них!
Женя приготовился продолжить уговоры, но его внимание привлёк пол на другой стороне фойе. Одна коричневая плитка вздулась и двигалась холмиком. Женя знал только один пушистый комочек такого цвета. Хохолок башмачонка показался из–под скамейки.
– Держи! Хватай! – крикнул мальчик и рванул к стене.
Правая нога Жени устала носить левую обувь и с непривычки подвернулась. Он шлёпнулся на пол рядом с Прошкой.
Мальчик протянул руку и кончиком указательного пальца дотронулся до меха башмачонка. Прошке удалось ускользнуть и броситься наутёк, заливаясь ликующим смехом.
Малинка кинулась на перехват. Но у башмачонка на бегу получилось выудить из меха верёвку и раскрутить её. Лассо полетело на проходящие мимо ботинки. Длинный прыжок, и Прошкины кроссовки зацепились за шнурки, висящие поверх бахил.
Буня выполз из кармана и погрозил сапогом Прошке. Но увидел лишь, как Прошку уносило к двери.
Женя с пола следил, как коричневый шарик перескакивал с кроссовок на сапоги с мехом, а затем и без меха, цепляясь за унты и ботинки, и удаляясь от преследователей. Наконец Прошке посчастливилось очутиться на каблуке без бахил, который топал в сторону улицы.
Женя вспомнил занятия в спортивном зале. Он разогнался и в три длинных прыжка оказался у выхода, перегородив дверь. Мальчик присел и протянул руку к башмачонку.
Девочка, на чьей маме был надет сапог с Прошкой, завизжала. Её мама строго посмотрела вниз. Мальчик копошился у её ног и мешал пройти. Мама девочки шагнула назад, отставляя сапог с Прошкой.
– Там, – Женя увидел, что Прошке удалось перебраться с каблука и уцепиться за молнию сапога, – там лизун!
Мама скривилась и выставила ногу. Женя ловко схватил Прошку и накрыл ладонью.