Два лика Ирэн
Шрифт:
Пару раз попытавшись разговорить сестру, Ирэн отстала от неё. Хотя внутри всё сжималось в комок от обиды. Ну, за что она так? Ведь и наврала, и обсчитать попыталась Санти, а виноватой в ссоре себя теперь чувствовала Ирэн. Как-то уж это совсем несправедливо!
После ужина Ирэн долго не могла заснуть, всё пыталась понять, что же теперь делать-то? Неужели вот так и будут сидеть в одной комнате, делая вид, что не видят друг друга?!
Надо сказать, что всё это время Ирина Викторовна честно пыталась вжиться в обстановку. Вот с того момента, как поняла, что она теперь – госпожа Ирэн и попаданка, с этого
Слов нет, приданое отец щедрое дал, да ещё и тайный подарок добавил. Хоть и не знала Ирэн истиной цены монет, но понимала, что это – много, даже очень много. В шкатулке той, если так подумать, монет было штук триста. Так ведь это – золото лорда владетельного! У которого и гигантский замок, и слуги, и земли, и прочего добра кучами. Значит, для начинающей свою жизнь девушки двенадцать монет – огромное богатство. Только вот в семью её так и не приняли. Никто из них… Понятно, что раньше-то Ирэн другая была, но, похоже, до неё и тогда никому дела не было, и сейчас.
Мысль о том, что будет скоро какой-то там муж, Ирэн теперь уже не так и пугала. Она крутила её в голове, привыкая к тому, что всё, что сейчас вокруг есть, скоро изменится. И люди будут другие вокруг, и дом другой. Может, это даже и к лучшему, замужество-то?!
— Лишь бы человек хороший был, — говорила она сама себе — а уж я-то постараюсь с ним ужиться. Раз уж этой семье не нужна, может, свою получится устроить? А потом, глядишь, ещё и ребёночек будет… Да и так подумать… Оно, конечно, всё вокруг чужое и непривычное, но ведь если постараться, то и привыкну. И, бог даст, с мужем-то уживусь?
Нельзя сказать, что думы о муже были радужными, опасения всё равно оставались. Кто ж знает, может быть он и страшнее лорда будет? Может, его и полюбить нельзя? Только похоже, что никто и не собирался прислушиваться к таким страхам. Так что, решив про себя, что – чему быть, того не миновать, Ирэн честно попыталась уснуть.
С утра в комнату заявилась Шанта, та самая служанка, которая помогала отмывать покои лорда. Поклонилась низко и сказала:
— Пожалуйте на утреннюю молитву — ещё раз поклонилась заспанным девушкам и вышла.
В комнате все засуетились. Даже Питер, который до завтрака старался никому на глаза не лезть, вскочил и начал приводить себя в порядок – солому отряхнул, пояс надел кожаный, даже волосы пригладил гребнем, вытащенным откуда-то из одежды. Ирэн растерялась – не понимала, что делать нужно.
— Питер?
— Вы, госпожа Ирэн, побыстрее косу-то заплетайте. Отец Карпий гневаться будет, ежели кто запоздает!
— Так мы же ещё и не завтракали.
— Завтрак, госпожа Ирэн, он завсегда после молитвы бывает. Ну, когда отец Карпий службу-то свою справляет.
В комнате с иконами в этот раз было значительно светлее от лампадок, горящих перед иконами свечей, нескольких факелов, укреплённых в стенах. Санти уверенно прошла к лавке в первом ряду, той, что была со спинкой и подушечками, и уселась, глядя прямо перед собой. С Ирэн она так и не разговаривала. Аккуратно подталкиваемая под локоток Питером, Ирэн села рядом. Питер выдернул низенькую скамеечку из-под лавки и сел рядом. По краям комнаты толпилась прислуга. Как поняла Ирэн – здесь не все, а только самые близкие семье лорда люди.
На скамейках уже сидели и господин Буст, и мадам Векс, и ещё несколько человек, которых Ирэн не знала. Но это – точно не прислуга и не горничные – одежда другая на них, подороже. На двух женщинах, из тех, что в комнате отца были – платья шерстяные, но с парчовыми вставками, не сказать, что вот прямо нарядные, но и пол в таком мыть не станешь.
Отец Карпий выглядел… плохо он выглядел. Не слишком высокий ростом, но нездорово полный, отёчный, с масляными, вьющимися до плеч волосами, красными воспалёнными глазами-щёлочками и бледной, как сырое тесто, кожей. Чёрный балахон лоснился на животе, колыхался нелепыми складками подол, широкие рукава скрывали кисти рук полностью. Даже непонятно, как он с такими рукавами хоть что-то делает? Даже вот есть – как?
Сейчас он стоял лицом к пастве, сопел и распространял запах ладана, перегара и чеснока. Поблёскивал на каждого вошедшего поросячьими злыми глазками и неприятно шевелил лоснящимися вишнёвыми губами, которые напоминали нашлёпку из куска сочной говядины на его чёрной, редкой бороде.
В комнату вошёл лорд Беррит, за ним, шелестя шелками, леди и несколько служанок. Отец уселся на первую скамью, махнул рукой, и отец Карпий начал службу. Голос у него был зычный, но какой-то гулкий. Так что не все слова и разобрать можно было. Больше, конечно, молитвы читал по лежащей перед ним на специальном пюпитре книге, но и упрекать не забывал, обзывая людей, не конкретно тех, кто в комнате, а вообще – всех. И кал они, дескать, и гной смердящий, и прочие гадости говорил… Слуги, набившиеся по краям комнаты, крестились, кланялись при особо мерзких выражениях, как бы соглашаясь, что – да, такие они и есть.
Лорд Беррит, чуть посапывая, задремал под монотонный бубнёж, леди Беррит, благочестиво сложив руки, смотрела в пол. Ирэн сидела как на иголках, внимательно поглядывая на всех присутствующих, чтобы не пропустить момент, когда себя крестным знаменьем осенять надо. Крестились здесь не справа налево, а наоборот. Хорошо, что Ирэн сперва посмотрела, как другие делают. Но было непривычно очень. Наконец, отец Карпий закончил бурчать свои угрозы:
— В субботний день, чада мои, на исповедь жду! Да и невестам попоститься бы не мешало перед свадьбой!
Выходя из комнаты, каждый, в первую очередь – лорд, вставал в дверях лицом к комнате и низко кланялся. За ним тот же ритуал проделывали и другие, так что Ирэн и Питер уже вернулись в комнату, сразу за Санти, а Анги и Линта с вышивальщицами всё ещё были там. Оглядев комнату, Ирэн передёрнулась. Грязь, кровать попахивает, на столе – крошки и пара мисок от ужина вчерашнего.
Если так разобраться – на кой ей, Ирэн, порядок здесь наводить? Всё равно через несколько дней покинет эту комнату навсегда. Но, с другой стороны, жить тут ещё пару недель – себя не уважать. И потом, брачную ночь ведь не здесь они проводить будут? Надо бы этот момент у Анги уточнить. К Питеру же не сунешься с таким вопросом – неловко.