Два ничтожества. Бегущая по мирам – 15
Шрифт:
– Ослиная моча, раз. Ослиный плевок, два. Ослиная блевотина. Ослиный пот. Ослиная дрисня, пять. Лошадиная моча, шесть…
Я быстро перебрал мулов, пони, меринов, жеребят, верблюдов и слонов. Лам забраковали, не знают таких. Но знают овец, баранов, ягнят, свиней, хряков, боровов, кабанов, вепрей, собак, кошек. Проканали куры, петухи, цыплята, утки, селезни, утята, гуси… А есть и волки, тигры, львы, драконы… Да вообще зверья полно, ха. На третьей сотне опупевший бармен под радостные вопли генерировавших идеи селян сдался, и начислил мне семь полновесных, хоть и местных ущербных, кружек пива. Я выпил первую, взял векселя в виде шести клочков бумаги на остальные и, взяв за
Молодняк принял меня в пляски с радостью, но удивлялись и городскому учителю в своём кругу, и взрослому парню, а я вспомнил, что выгляжу на тридцать пять, а такие у них уже и дедками иногда бывают. Но зажёг я почище их! И даже поучил пляскам миров. Особенно зашло танго. Талантливые музыканты быстро освоили мотив, а парням и девицам очень понравилось танцевать даже круче, чем на балах знати – там дальше скромных захватов талии дело не заходит. А у нас дошло до отличных обжиманий.
Потом я за скромным столом для молодняка с напитком типа кваса, красного цвета и с малым градусом, беседовал с Катей и ещё несколькими любознательными парнями и одной девицей. Катя радостно объяснила мне то, что знают все – цвет медовухи и пива из-за добавляемых трав, без которых ничего алкогольного здесь не делают. А трав много, и разных, знахарка ими и лечит весьма успешно. Я рассмотрел при свете свечки для гаданий несколько притащенных кем-то явно магических трав, и понюхал и пожевал.
Отправился спать. Не спать. На мой сеновал сама ловко взобралась переодевшаяся в чёрные штанишки и рубашку – как объяснила, это спецовка для помощи в кузне – малозаметная в ночи, босая и обворожительно ароматная Катя! Перепуганная от собственной наглости, но решительная. И она эпилирующее зелье для невесты и на себя успела применить! Прекрасная любовь! И учёба. Не только любви. Я вытащил матрас на терраску и мы обнявшись смотрели на звёзды и луну, и на планеты, и на очень яркую комету – которую все считали предвестницей мировой войны и призывом к оной, и я рассказывал невероятное для деревенской красотки про Вселенную. Не всё, конечно. Но ей и малой части правды хватило вдохновляться на прекрасную любовь ещё и ещё. Сама сказала, что не рассчитывает быть рядом со мной, не говоря про замужество, да и староват я, ха. Но теперь рассчитывает скоро по меркам Вселенной встретиться со мной в Вальхалле.
Ну и совсем скоро здесь же, я же ещё месяц буду учительствовать. Погоревала, что замуж выйдет не так ярко, как праздновавшая сегодня подруга. А я пробормотал не совсем в тему про старый конь борозды не испортит, и рассказал ей про чудодейственное Древо Фига и тоже наверняка полезный Родник, не став говорить про кто они и что разговаривают, но сказав что могут веселить и помогать в деликатных, ха, вопросах. Надо поплясать, покачаться на ветвях и попросить. Ну и наверно монеточку малую в дупло затолкать.
– Наши прабабки сказывали про дерево Лент! Но про ЭТО не говорили! Они носили ему монетки, привязывали ленты. Плясали, качались на ветках. Даже видели водяного! И лешего! – шёпотом воскликнула Катя и зажала себе ротик, как будто не стонала страстно и довольно громко перед этим. – А потом набег амазонок и орков был, всех проклятые тёмные отымели, кто не спрятался. А им дойти до нашего села просто невозможно, но обошли с юга, через холодные леса и болота! Потом приходили жрецы, сказали, что это грех, к дереву ходить, за это и набегом боги покарали! И старый барон ругался сильно, он в старости ударился в борьбу с развратом. И аж граф с магами приезжал.
Красотка сделала напуганные тёмными силами глазки, крепче обняла меня и продолжила очень информативно болтать:
– За это дерево Лент покарало барона, и он помер, и его внучка не смеётся и не улыбается никогда, мрачная и всем недовольная, и лежит почти всё время, книжки читает! Хотя знающие говорят, что ерунда это, барон от старости помер, а баронетку сглазили за красоту невероятную! А ведьма наговаривает, чтобы и к ней девицы захаживали, она рядом с дорогой живёт. Говорят, что она вампирша! И ужасная! Но никто не слышал, чтобы она кровь пила. И она отбила и вернула в село наших девиц и парней, которых в полон увели во время набега. И я с подружками видела её на том берегу, несмотря на двести лет очень хорошо выглядит, и не страшная совсем, звала нас, предлагая погадать и помочь чем. Улыбалась. Как эльфийка, только черноволосая совсем и кожа белее. И клыков нет.
Я погладил вовсе и не напуганную Катю и сказал:
– Можете и сходить. Кровь пить не будет, а иначе уже вычислили бы её. Запомните, что сказать, если вдруг решит… обидеть: «Равампа запретила». Ну, если знает, хотя если умная… И не надо бояться ручейника и дриады, хотя опасаться стоит и их, и Фиги и Родника.
Ещё любовь с ошарашенной тайнами миров красоткой, и прекрасная правильная учёба – я даже про физику немного рассказал, и про магию – и перед рассветом Катя выскользнула из моего логова. А я уставший, но довольный наконец заснул.
Разбудила меня очень поздним утром симпатичная молодая батрачка, притащившая старательно, хоть и не совсем мастерски перешитый и удлинённый, благо что подвороты были большие, теперь мой выходной костюм, и крынку молока. Прохихикала, теребя подол и приподнимая его от чёрных от въевшейся земли ступней почти до коленочек:
– Крепко спишь, городской! Уже полдень скоро. Батраки уже с утренних работ возвращаются. Только я увильнула с шитьём для учителя. Хотя тебя можно понять. Захворал наверно, переплясал вчера. Танго! Мммм… Так стонал ночью, как девка! Мы же рядом ночуем. Даже моя старшая сестра с подругой к парням за перегородку отправились, тоже хворали до рассвета. Может тебя полечить? Я в молоке бодрящие корешки настояла, и знаю…
Я отставил молоко, со смехом сгрёб проказницу и не дал ей договорить, показав, что и она хворает, ха. Преодолел сопротивление под писк, что ей запрещено… Потом сказал вместе с Катей Кузнецовой – прикольное прозвище я придумал, ха – сходить прогуляться. И ещё раз лечила меня красивая проказница… Ещё и обшарила моё логово и помахала шприцами, хихикая, что хочет меня и так полечить. Получила шлепков и лечила правильно…
В дом я зашёл уже к обеду, в новеньком щегольском наряде. Полюбовался как моя батрачка получила подзатыльника от хозяйки, краснея и сочиняя, что перешивала мой сюртук, послушала от хозяйки сердитое пророчество, что ей шитьё уже не поможет, показала язычок завистливо смотревшим хозяйским девицам, и ускакала обедать с батраками. А я послушал радость трактирщика, что он сэкономил на моём завтраке, и ворчание, что я обдурил с пивом его брата.