Два солнца

Le Ri

Но получилось лишь сдержать судорожный вздох: рука Иана тихонько зацепила край футболки, ненароком касаясь голого участка кожи в районе пупка. Он знает, что играет с огнём? Кажется, сегодня мои нервы на пределе. Чуть что – и сорвусь с цепи, Соны ведь уже нет.

– Спокойной ночи, пап. Спасибо за организацию нашей встречи, – всё, пока уже. Отвали, отстань. Иди в свой мир, оставь меня в моём.

– Спокойной, Селена. Найди потом время и на брата.

Он отключился. А я не удержалась и громко фыркнула. Через брата уже хочет подобраться. Трус!

Вздохнула,

мгновенно забываясь и теряясь в массе новых приятных ощущений. Уткнулась носом в щёку Ши, потёрлась о щетину, испытывая приятные покалывания. Телефон тут же исчез, благодаря руке огненного монстра, которой он потом обхватил меня за подбородок, чтобы зафиксировать. Потеряв его щёку, почувствовала разочарование, но зато вновь ощутила вкус сладких губ. Они отдавали зубной пастой и в то же время какой-то сладостью, будто он ел конфету. Мягкие, нежные. Ши теперь всегда ассоциируется у меня с нежностью, хотя раньше никогда бы не подумала, что его небрежность может граничить и уживаться с чем-либо настолько контрастным.

Такая же нежность коснулась спины между лопаток. Иан оставил цепочку поцелуев через ткань на каждом позвонке, заставив выгнуться и немного дёрнуться от невероятной отдачи в разных частях тела. Что он со мной делает?

Нежность Иана никак не похожа на Ши. Она иная: тягучая, сильная, более ощущаемая и твёрдая.

Твёрдая нежность. Сона-сценарист бы здесь хохотала.

Но Селена послала её ко всем чертям, запретив отвлекаться на нелепые раздумья и ассоциации.

Рука Иана чертила какие-то пентаграммы, треугольники, круги возле пупка, постепенно поднимаясь вверх и задирая футболку. Движения руками тут, движения губами там – и от каждого я дёргаюсь, стараясь убежать от них и одновременно желая снова испытать дразнящие прикосновения. Так горячо, чёрт.

Горячо и сладко. Во рту. Язык Ши. Он тоже чертил пентаграммы, заигрывая с моим языком. Водил по краю безумия. Вонзался, заполняя собой всё пространство. Вонзался с таким отчаянием, словно, этот поцелуй последний в жизни.

Что мне оставалось? Кроме как столь же отчаянно принимать, ласкать, втягивать в себя. И не только его язык, а и все прерывистые вздохи.

Одно дыхание на двоих.

– Чёрт, – почти рык Ши заставил словить его затуманенный взгляд. Такого взгляда ему не дарил даже алкоголь.

От этого внутри где-то в районе сердца родился жар, он растёкся по венам, живот стянуло в жуткой потребности найти источник желания. Я осознала, что мои руки блуждали везде по телу огненного монстра, задрав ему футболку и приспустив штаны. Ладонь накрыла его возбуждённый орган и неистово поглаживала, теперь будучи остановленной мужской ладонью.

Другая мужская ладонь, которая поднялась от живота к груди и обласкала её, раздразнив соски, теперь требовательно заставила повернуться на другую сторону. Иан. Его взгляд казался не менее многообещающим и затуманенным.

– Сводишь с ума, – тихонько произнёс призрак и прильнул к моим губам.

Ши. Ши застонал позади, откинувшись на подушки. Его прерывистое дыхание

доносилось до ушей сквозь звуки собственного бившегося сердца. Потом он сразу же повернулся на бок, прижал пульсирующий член между моих ягодиц и легонько потёрся, а подбородком откинул мешающие волосы с шеи и покрыл её поцелуями и укусами.

Свожу с ума? Может быть, схожу, а не свожу?

Руки под футболкой, сжимающие грудь, дразнящие напряжённые соски, заставляли беспрерывно стонать. Губы и языки тоже. Я уже даже перестала замечать, кто где. Отличать их между собой. Какая разница?

Между ног стало слишком жарко, это заставляло меня извиваться и тереться попой о член Ши в попытках ощутить его внутри, приблизить. Намекнуть, что я. Хочу.

Очень сильно нуждаюсь.

Бесцельно проживая минуты БЕЗ этого единения.

И единение – это не просто секс. Это влажные тягучие поцелуи, стелившиеся дорожками, будто моё тело – целая платформа чувственности и притягательности. Движение тел в попытках прильнуть друг ко другу, соединиться…Это слияние душ, ведь мы так стремились друг к другу.

Точно схожу с ума.

Жутко хотелось проникнуть. Под кожу. Раствориться в них. Получить ещё, выпить это до дна, до самого конца, а потом умереть. Умереть такой счастливой.

Иан. Иан передо мной. Он не стонал, нет. Он выдыхал так судорожно, а звуки, вырывавшиеся изнутри, напоминали что-то между рычанием и хрипом. Этот великолепный мужчина терял с каждой секундой своё привычное хладнокровие.

Знаешь ли ты, какие умелые у тебя руки?

Великолепный.

Хотелось отчаянно выгибаться ему навстречу лишь потому, что именно он был тем, кто настойчиво целовал меня сейчас, вбирая в себя мой язык и губы, проглатывая все страхи и сомнения.

Горячий.

Ладони проникли под его футболку, такой смелой раньше быть не приходилось. Нет, с ним я всегда старалась быть смелой. Всегда касалась Иана, плевав на предрассудки, сплетни и его собственные запреты. Он ворчал, тоже злился, но не отталкивал. Не отталкивал настолько, чтобы я могла позволить себе оттолкнуться.

И сейчас. Я окончательно осмелела и решительно намеревалась исследовать ладонями каждый участок его тела, который ещё никогда ранее не был в такой доступности.

Иан позволял аккуратно трогать твёрдые кубики пресса, мощную грудь, к которой хотелось прильнуть губами, облизать соски так же, как он облизывал мои. Попробовать на вкус каждый сантиметр этой кожи.

Позволял провести подушечками по ключице, а потом медленно завернуть на бок, спуститься вниз до преграды в виде плотного ремня. Затем блуждать пальцами по заветной линии брюк параллельно с поясом, очертить пупок.

– Чёрт, – почти с такой же интонацией произнёс Иан, как это сделал недавно Ши. Взгляд призрака был осознанным, без тумана. И в нём горел огонь, опасный, сметающий всё на своём пути.

Он сел в кровати, заставив сесть и нас. Синхронно с Ши они стянули с меня футболку, покрывая с двух сторон поцелуями.