Шрифт:
«Нам кажется недостаточным оставить тело и душу детей в таком состоянии, в каком они даны природой, – мы заботимся об их воспитании и обучении, чтобы хорошее стало много лучшим, а плохое изменилось и стало хорошим».
Лукиан
«Первая проблема родителей – научить детей, как вести себя в приличном обществе; вторая – найти это приличное общество».
Роберт Орбен
1989 год
Двое друзей встретились в парке культуры и отдыха им. Кирова. Стоял солнечный июньский день. Лёгкий ветерок гулял по вершинам берёз, качая их в разные стороны. Иногда
– Ну, как живёте? Как дела? – первым спросил Валентин.
– Живём, хлеб жуём, – важно ответил Николай.
– Точку открыл свою, торгую шмотками. Дали выход на производителя, без посредников, затариваюсь оптом, на рынке толкаю. Тётку посадил туда на зарплату, она ничё вроде, справляется. «Жижку» старую менять скоро буду на «японку». В общем, дела пошли в гору, как говорится. Время видишь какое? Хочешь жить – умей вертеться! Сын вот растет, надо поднимать. Жена шубу хочет дорогую.
– Да, молодец! Я и гляжу: майка модная, шорты. Дорогие шмотки-то. Дай-ка закурить, что там за сижки крутые у тебя!
– На вот, попробуй, «фирма»! – парень неспешно вынул из кармана новенькую пачку «Мальборо». Друзья закурили, сладкий заграничный дым поплыл в лёгкие.
– Значит, вот так пахнет свобода?! – смеясь, сказал Валя.
– Теперь она наша. Нам всё запрещали, пришёл и на нашу улицу праздник! Если у тебя есть мозги и сила – иди и возьми, что тебе принадлежит по праву! – коммерсант выпустил через ноздри две дорожки дыма, харкнул в сторону.
– Ну что про меня, ты-то как живёшь?
– Да никак. Ты же знаешь, на нашу зарплату инженера «Мальборо» не покуришь. Не говоря уж.… А, ладно, проживём как-нибудь. Жена скоро выйдет на работу, протянем.
– Ноги протянешь ты со своей работой! Шёл бы тоже в торговлю, давно бы хорошо сидел! Всё надеетесь на кого-то, на государство. Оно вас всегда имело, и будет иметь. Кто бы там ни был у руля, Горбач или ещё кто. Простому народу не дадут жить хорошо. Вы должны пахать и пахать, чтобы не поднимать глаза к небу и рта не разевать на лучшую жизнь. Я не хочу ждать с моря погоды. Сам всё возьму. Через всё и через всех пройду, но я буду жить достойно, и семья моя будет обеспечена. Они никогда не позавидуют соседям. И сына своего я так воспитаю: пусть даже по головам идёт, если нужно для достатка. Какие моральные нормы? Какая честность? Долг? Перед кем? Этой страной, которая ничего не дала тебе? Этим обществом, которое этим словом-то и не назовёшь? Жизнь сильно изменилась, мой друг. Человек стал человеку волк. Каждый тянет одеяло в свою сторону. И кто сильнее и хитрее, тот согреется под ним. Я не допущу, чтобы мой сын стал интеллигентным нищим, неспособным прокормить семью. Лучше пусть он будет коммерсом или даже вором. Пусть его осуждают бабушки во дворе и ненавидят ботаники друзья с несчастными талонами в карманах – люди, у которых нет денег сводить девушку в кино. Может, он будет плохим, но зато счастливым человеком, берущим от жизни всё, а не наблюдателем, глотающим слюни при виде роскоши, брошенным женой в коммуналке, после 40 спившимся от безысходности!
– Николай выбросил окурок на дорожку. Достал ещё одну, раскурил.
– Надо же, как ты точно описал моё будущее, – шутя с улыбкой, ответил Валя.
– Похоже, я уже в пути. Но вот с воспитанием сына, пожалуй, я с тобой не соглашусь. Мне кажется, прежде всего, в любой ситуации и в любое время он должен оставаться человеком. Быть настоящим другом, мужчиной, которому можно доверять. А если на старости лет твой сын тебя бросит умирать и руки не подаст с таким воспитанием, как ты расписал?
– Пусть бросает, если ему так выгодно. Главное, чтобы он был счастлив, а я уж сам о себе позабочусь.
– Интересно говоришь,
– Валентин поднялся со скамьи, подошёл к урне и бросил в неё окурок. Приятель наблюдал за ним искоса, улыбаясь и качая головой. Солнце начинало потихоньку красть площадь земли, скрытую тенью, в которой сидели друзья.
– Нет, – сказал,вернувшись, Валя.
– Я не хочу, чтобы мне было стыдно перед людьми за своего сына. Ты поступай как знаешь, а я мальчика воспитаю хорошим человеком. Возможно, мне не удастся дать ему материальных богатств, но уж духовными – наделю. А дальше время покажет, кто будет счастлив, а кто нет. Время –лучший судья…К парням подошёл милиционер. Фуражка его была сдвинута набок, руки засунуты в карманы. По блестевшим глазам его определялась лёгкая степень опьянения.
– Почему нарушаем? Курение в общественном месте! Сейчас выпишем штраф!
– Начальник, ну зачем так грубо? – улыбаясь, нагло ответил Николай.
– Вот угощайтесь, американские! Охранник правопорядка выдернул сразу штук 5 сигарет из пачки. Искривил лицо в довольной улыбке и спросил менее официально и тише:– А, может, ребят, у Вас и на пивко найдётся деньжат? Вчера юбилей майору отмечали, башка болит…Коля достал из кармана шорт новый портмоне, вытащил деньги, протянул милиционеру. Тот спрятал добычу во внутренний карман и отрапортовал:– Поскольку причина правонарушения устранена на месте, не смею задерживать! Приятного отдыха, товарищи! Он отдал честь, развернулся и, снова засунув руки в карманы, побрёл по аллее под палящим солнцем. Парни молча смотрели ему вслед…
2003 год
Сын Валентина Максим учился прилежно. Мальчиком он рос спокойным, тихим, стеснительным. Всегда вежливый, готовый помочь всем и каждому – он не пользовался особой популярностью в школе, как среди парней, так и среди девчонок. Да и сам он со своим явно советским воспитанием чувствовал себя чужим в любой компании, в обществе одноклассников. Над ним частенько посмеивались, старались всячески унизить. Сверстники считали себя по отношению к нему более продвинутыми, смелыми, умными. Доказывать им обратное у Максима не было желания – он отлично понимал, что значит мнение большинства, даже если оно неверное. Мальчик старался просто учиться и не влезать в конфликты с ребятами. Незаметно, словно привидение ходил он на занятия, радовал учителей безупречным выполнением домашнего задания.
И всё бы ничего, но подойдя к возрасту, в котором мальчики усиленно стараются обратить на себя внимание девочек любыми способами (лучше плохими, так как девочкам во все времена нравились хулиганы), одноклассники начали чаще цепляться к Максу. Когда не хватает мозгов выделиться какими-то своими заслугами, люди обычно повышают себя в глазах окружающих, публично принижая выбранную жертву – человека, который не может за себя постоять. Максим на роль козла отпущения подходил вполне. Физически слабый, не участвовавший в драках, он понимал, что в случае драки будет побит. Поэтому все оскорбления сносил смиренно, делая вид, что не обращает внимания. На самом же деле парень очень сильно из-за этого переживал. Девчонки взрослели, и перед ними всё больше становилось стыдно за отсутствие силы. А тут ещё как назло из-за неудачного прыжка и нелепого смешного падения на уроке физкультуры главный хулиган в классе Андрей прилепил Максиму кличку «Подстилка». С этого момента одноклассники постоянно издевались над пареньком. Однажды на уроке литературы молодая учительница вызвала Макса к доске отвечать. Как только он раскрыл рот, чтобы начать доклад, Андрей на весь класс выдал: