Два танкиста из будущего. Ради жизни на земле
Шрифт:
— Ну, Яков Григорьевич, могу вас поздравить. Наш гранатомет официально принят на вооружение под маркой АГС-40 и шифром «Василек». Теперь нам поручено добиться большей эффективности боеприпаса. — Коровин улыбается, его хорошее настроение видно невооруженным глазом. Еще бы, суметь уложиться в срок и добиться, чтобы после полугода суровых фронтовых испытаний оружие, которое все считали абсолютно бесперспективным, было официально признано поступившим на вооружение…
— Боюсь, Сергей Александрович, все, что можно получить от существующих технологий, мы уже использовали. Вот если бы взрывчатку помощнее, — несмотря на радость от успешно выполненной
— Вы, Яков Григорьевич, ну прямо-таки пророк. Нам направлен новый образец взрывчатки, получим где-то через пару дней.
— А что за взрывчатка, не знаете?
— Нет, увы. Слышал краем уха, что вроде в Ленинграде моряк какой-то изобрел. Говорят, лично товарищ Сталин утвердил образец и приказал лабораторию по совершенствованию этой взрывчатки создать.
— Интересно, интересно. Что же, будем ждать взрывчатки. А сейчас мне бы хотелось обсудить проблемы в связи с недопоставкой спецстали номер семь с директором и снабженцами. Пожалуй, я пойду?
— Ну конечно, Яков Григорьевич, сходите. А я — в третий цех. Да, и еще, — Коровин несколько секунд помолчал, словно обдумывая, как лучше выразить свою мысль: — Вы понемногу забирайте все в свои руки. Есть у меня такое предчувствие, что меня, скорее всего, назад в Тулу переведут.
Весь день, решая текущие вопросы, казалось, полностью углубленный в эти проблемы, Таубин раздумывал о перспективах, открывающихся перед ним.
Вечером в заводской столовой, сидя за одним столиком с Коровиным и Барышевым, он, немного горячась и иногда непроизвольно начиная жестикулировать вилкой и ножом, рассказывал: — Первоочередное — это уменьшение трудоемкости и стоимости гранатомета, ну и конечно, решение поставленной перед нами задачи с повышением эффективности боеприпаса. Например, можно разработать в существующем калибре бронепрожигающую гранату, я уже дал указание начать предварительную проработку этой темы. Но кроме этого, перед нами огромное поле деятельности. Я немного подумал и считаю, что теперь мы можем начать разработку перспективных минометно-гранатометных автоматических комплексов. Представляете себе увеличенный гранатомет, способный стрелять миной или гранатой, в том числе и противотанковой бронепрожигающей, причем очередями! А при необходимости — задираем ствол и стреляем как из обычного миномета, закрепив боек в выдвинутом положении. Вот вам универсальное орудие поддержки в батальонном — полковом звене, калибром восемьдесят два и сто двадцать миллиметров. А еще, — тут Таубин непроизвольно вздохнул, — осталась незаконченной тема гранатомета для вооружения речных катеров…
— Знаете, Яков Григорьевич, — улыбнулся Коровин. — Вы придумали неплохую программу работ для нашего, вернее уже вашего, бюро. Только что получена телеграмма, меня отзывают в Тулу. Так что теперь решать вам. Да, чуть не забыл. Вы, конечно, попозже все равно ознакомитесь, но там еще было задание на разработку авиационного варианта гранатомета.
— Авиационного? — Таубин с недоверием посмотрел на Коровина, отставив в сторону стакан с недопитым компотом.
— Да, авиационного. Подробности прочтете в телеграмме, могу только добавить, что такой гранатомет собираются ставить на легкие автожиры, как противопехотное оружие.
— Интересно, а я и не знал, что автожиры на фронте используют, — проговорил до того молча и с интересом слушавший разговор начальства Барышев.
— Сам узнал с удивлением. Кстати, там еще написано, что для взаимодействия к нам из конструкторских бюро Братухин и Миль приезжают, — добавил Коровин.
— Неожиданно и непонятно, — Таубин странно отреагировал на это известие, выдав непонятную реплику и уклоняясь от возможных расспросов, взял стакан и допил оставшийся компот.
— Что же, после ужина начнем передачу дел. Так, Яков Григорьевич? — сказал, заканчивая разговор, Коровин, и, подмигнув удивленному непонятным окончанием разговора Анатолию Филипповичу, встал из-за стола. Вслед за ним поднялись и Барышев с Таубиным.
«Из вечернего сообщения Совинформбюро от 30 июня 1942 г.
В течение 30 июня наши войска веди бои на МУРМАНСКОМ, ЛУЖСКОМ, ВОРОНЕЖСКОМ, ИЗЮМСКОМ, РОСЛАВЛЬСКОМ, ХЕРСОНСКОМ направлениях. Наши войска продолжают отбивать упорные атаки противника.
Наша авиация продолжала наносить удары по войскам противника и атаковала его аэродромы. В воздушных боях, на аэродромах и зенитной артиллерией уничтожено за 29 июля 80 немецких самолетов. Наши потери 32 самолета.
На Черном море во время обстрела порта Констанца нашими эскадренными миноносцами уничтожены два танкера водоизмещением в пятнадцать тысяч тонн и транспортное судно. При отходе наши корабли подверглись ожесточенным воздушным налетам противника. Потерян эскадренный миноносец „Способный“. Экипаж, понеся незначительные потери, спасен другими нашими кораблями. Немцы потеряли 24 бомбардировщика от меткого огня зенитной артиллерии кораблей и действий истребителей.
В боях вновь отличились танкисты гвардейской танковой части под командованием гвардии полковника Мельниченко. Ими уничтожена рота новейших тяжелых танков противника».
Завидую иногда интуиции Андрея прямо-таки черной завистью. Точно ведь определил, что отходить будем. Впрочем, поэтому-то он и был генеральным директором фирмы, а я «страшным инженегром». Да, уже через сутки немцы прорвались южнее, а нам пришел приказ отступать. Вот и отступаем, сдерживая напирающие части противника арьергардными боями. Опять на тезку Олеговича и его ребят основная нагрузка. Мотаются на своих Т-50, БА-64 и БТР-64 как бешеные. Интересно, а у нас в мире БТР-64, или как его индекс-то, БА-643, [2] что ли, в серию не пошел. Здесь же эти легкие безбашенные в буквальном и переносном смысле бэтээры с шестью разведчиками в экипаже используют на полную катушку. Разведгруппы на них ездят, при необходимости пехотные заслоны перебрасывают. Даже как-то ухитрились три расчета ПТР с их «удочками» — противотанковыми ружьями Симонова перебросить. Как уж там они разместились — тайна сия велика есть, думаю, заднюю дверцу вообще закрыть не могли.
2
В данном случае Сергей ошибается, БА-64 в варианте легкого бронетранспортера носил индекс БА-64Е. С индексом 3 был построен специальный снегоходный вариант бронеавтомобиля.
Да, вот так и воюем. Сейчас вот моя группа организует очередную засаду на неприятельском пути. Ну а я, дав указания, пользуюсь привилегиями своего ранга — вместо того чтобы вместе со всеми готовить к бою «Рыжего», осматриваю в бинокль местность и почему-то вспоминаю позавчерашний день.
Черт, вот уже, кажется, всего понавидался за свою жизнь, в том числе в Афгане и здесь, а все равно цепляет вот эта вечная загадка человеческой натуры. Сподличать, струсить и тут же назвать виновными всех вокруг, оправдывая себя.
В общем, пригласил меня неожиданно Стонис и давай допрашивать о почти забытом мной посещении Харьковского машиностроительного завода. Ну, вспоминал я, вспоминал, а потом не выдержал и поинтересовался:
— А в чем, собственно, проблема?
Стонис немного подумал, а потом и говорит: — Понимаете, задержали мы одного человека. А он в показаниях вас назвал.
Тут меня вообще заколодило. Кто, думаю, мог меня назвать и с чего бы? Еще попаданец, что ли?
— Кто? — спрашиваю. — Я там никого и не знаю.