Два–в–одном (полностью)
Шрифт:
Приглядевшись в две пары реальных глаз, и одну — воображаемую, мы увидали, как отряд человек в двадцать-тридцать с визгом, воплями и прочими звуковыми эффектами влетел в сорванные и валяющиеся бревенчатые ворота. На единственной широкой улице селения поднялся ор и вопиёж.
— Так ребята, если мы не хотим, чтобы эти хамы съели все то, что предназначалось нам — надо что-то делать! — тут же засуетилась я, перебирая множество вариантов спасения продовольствия.
— Таки надо, — кивнул головой дан. — У кого какие идеи?
— Ну…
— Ага, а мы тогда что кушать будем? — тут же возмутился Сури. — Угольки?!
— Слушайте, а если их того, усыпить? — предложила я. — Тогда можно и всех.
Рэй нервно передернул крыльями.
— Можно попробовать, конечно, но я никогда такого еще не делал…
— Все когда-то случается в первый раз, — философски отозвался дан.
Темный хмуро кивнул и спрыгнул с его спины. Затем вышел на край взгорка, с которого мы и любовались «ожесточенной битвой». Почему в кавычках, да потому, что крестьяне и не думали защищаться, разбегаясь от захватчиков, как мухи от «Дихлофоса».
Крылатик чуть расставил ноги и мысленно обратился ко мне.
— Ну что, проверим, что у нас получилось?
Я согласно кивнула его головой и, достав Солнышко, мы принялись экспериментировать с магией.
Знаете, если смотреть со стороны, то выглядело это следующим образом. Стоит на взгорке тип, вздернув и распахнув крылья, и машет перед собой руками. В одной зажат посох. Затем посох вспыхивает, крылья хлопают — и все. Ни тебе завываний, ни громов-молний, ни прочих атрибутов «страшного и могучего» колдовства.
А вот если посмотреть изнутри… Такое впечатление, что за руками Рэя следовали тени, похожие на длинные ленты темной прозрачной ткани. Которые он переплетал в некое подобие полотна. А потом просигналил мне — «Давай!». И я… скорее всего — подсоединилась к посоху, не знаю, как это еще объяснить. Просто сквозь меня прошла волна тепла, и плетение заискрилось, как наэлектризованное. Вздрогнуло и рвануло к деревне, расширяясь. И рухнуло вниз, накрыв собою все.
В реальности это выглядело просто — народ заснул. Кто на бегу, кто на лету, а кто — спрятавшись под лавку. И вот в это спящее царство мы и вошли, поглядеть на незваных гостей.
А гости оказались теми еще… татарами. Зеленые, клыкастые, с плоскими рожами, когтями, громадные… Брр!
— Т'роши, — презрительно фыркнул Сури. — Те еще бандиты!
— Угу, — согласно протянул Рэй. — Интересно только, что они здесь делали?
— Чего бы они здесь ни забыли, но их надо связать, а потом разбудить всех. А? — выдала ценные инструкции я, облизываясь на накрытые столы. Завтрак-завтраком, но день уже почти прошел!
— Ага, щас же! — возмутился крылатик. — Вот крестьяне их пусть и связывают!
«Я бы тоже не прочь перекусить» — пронеслось на заднем плане.
Достигнув согласия хоть в чем-то, мы направились к наибольшему скоплению населения, оказавшегося как раз возле накрытых столов. Темный взмахнул рукой, снимая заклинание и, пока селяне приходили в себя — занялся едой. Солнышко же был уложен на лавку в пределах досягаемости. А то мало ли, чего спросонья в голову прийти может? Да и придет ли… хоть что-то! Дан тоже околачивался поблизости, выхватывая наиболее привлекательные, на его взгляд, куски.
Жители деревни постепенно приходили в себя. Первым оклемался сидевший во главе стола здоровяк. Раза в полтора больше Рэя. Когда началась эта заварушка, он один не побежал, а подхватил скамейку и с ней наперевес ринулся на врага. И теперь он и спал поперек этой лавки.
«Пф, сравнила! Меня и этого мужика!» — насмешливо фыркнул крылатик, не отрываясь, впрочем, от еды.
А пока что герой битвы за деревню, кряхтя и позевывая, приподнялся и недоуменно оглядел место битвы, усеянное телами. Спящими. Потом его взгляд переместился на что-то жующего темного. Селянин икнул, протер глаза и еще раз оглядел Рэя с ног до головы.
— Ну, чего ты молчишь, поздоровайся, — мысленно зашипела я.
— Шдраште, — покладисто прошамкал крылатик, благостно поглядывая на мужика. — Пришоединяйтешь! Вкушно!
— Ик! — высказался житель деревни. — Г-госп-по-дин? — спотыкаясь на каждом слоге то ли от икоты, то ли от страха выдавил он.
— Мнум! — кивнул головой Рэй.
— Он самый! — влез в разговор дан, подкравшись со спины.
Селянин подпрыгнул на лавке и та, не выдержав такого издевательства, треснула пополам. В результате мы смогли наблюдать только округлившиеся глаза и взлохмаченные волосы. Все остальное скрыл уставленный яствами стол.
— Так это ж, вас же того, этого, самого, которого… — осторожно проговорил мужик, пытаясь задом отползти от стола. Но очень быстро уперся в передние ноги дана.
— Умгум, — согласно кивнул головой темный. — А потом я вошкреш, ум ням, ням. Чав, хлюп!
— Рэй! Прекрати грызть поросенка, когда разговариваешь! — мысленно возмутилась я.
Вот ведь! У него даже образы невнятно проносились. Как будто он и ими вцепился в зажаренную ножку не хуже неделю голодавшего Бобика!
— Не моху оторвашьшя! Кушать хошешьшя… — тоже мне, жертва голодомора выискался!
А пока мы любезничали, селянин уже окончательно пришел в себя и вспомнил, что же тут происходило. Заполошно оглянувшись, он зацепился взглядом за первого же, сладко похрапывающего зеленомордого. Мужик поднялся, осторожно подошел и попинал недовольно всхрапнувшее тело.
— Эта… Это вы их… того? — осторожно осведомился он у пьющего что-то из глиняного кувшина крылатика.
— А кто же? — ответил ему дан, поскольку темный был не в состоянии сказать хоть что-то, без риска захлебнуться.