Два венца. Стена отчаяния

Райт Виктория

– Надо же. Очень даже неплохо.

– Ну вот! А он хотел удалить! – Ветта обиженно поджала губы.

Впервые Рэну было сложно разобраться в своих чувствах. Он никак не мог решить, что ему хотелось сделать с девчонкой больше: прибить, чтобы не мучать окружающих, придушить, чтобы получить моральное удовольствие, или просто наорать, чтобы выплеснуть всю бурю, что бушевала внутри. На этом варианты заканчивались: фантазия впала в ступор под напором эмоций.

Этот мир поражал. Дома Айра никогда бы не ворвалась к нему в спальню

без разрешения. В торговом центре Рэна тоже смущали беззастенчивые взгляды. Только сейчас он понял, что его фото уже давно разгуливают по просторам всемирной сети, как назвал Дэни интернет, – он несколько раз замечал, что его фотографируют. И что делать? Как себя вести?

Но его спасла Божена. Она бодро защелкала, удаляя фото и игнорируя вопли дочери. Рэн с облегчением перевел дыхание и смутился, столкнувшись с насмешливым взглядом Ричарда. Он почувствовал, как жар охватывает лицо. Ричард хмыкнул, но голос его прозвучал холодно и строго:

– Фотографии отличные, дочь, но если ты еще раз ворвешься к Рэну без его разрешения – уедешь к бабушке на все лето.

– Па-а-а!

– Я все сказал! А за неподобающее поведение будешь месяц мыть посуду сама.

Ветта отчего-то посмотрела на Рэна вместо отца и отразила во взгляде всю глубину разочарования и безнадежности. Он хотел искренне возмутиться, но Ветта обиженно отвернулась, зыркнула на родителей, забрала у матери смартфон и гордо удалилась, громко хлопнув дверью.

Рэн неловко поклонился, придерживая грозящее свалиться одеяло.

– Простите за этот инцидент и мой неподобающий вид. У меня даже в мыслях не было скомпрометировать или оскорбить вас и Ветту.

Божена тяжело вздохнула:

– Какой кошмар.

Сердце Рэна глухо ухнуло и во рту пересохло. Естественно, мать Ветты будет крайне недовольна его поведением. Как только эта девчонка смогла к нему пробраться?!

– Это все ты виноват! – Божена раздраженно посмотрела на мужа. – Это твоя вседозволенность стала причиной этого!

Рэн несмело попытался вмешаться:

– Божена, как я могу искупить свою вину? Ричард ни в чем не виноват…

– Не виноват?! – она возмущенно всплеснула руками. – Это так, значит, называется?!

Ричард, смущенно поглядывая на Рэна, произнес:

– Дорогая, давай не будем при Рэне выяснять кто прав, а кто виноват.

Всевышний, Рэн впервые в жизни попал в неловкую ситуацию из-за женщины, которую и женщиной то пока не назовешь: ребенок ребенком с нестабильным потенциалом и таким же взбалмошным характером, как у всех необученных магов-стихийников. Он прикрыл глаза, понимая, насколько глупо выглядит со стороны: раздетый и отбирающий у девочки смартфон. Улес! Рэн сделал повторную попытку исправить сложившееся положение:

– Божена, простите меня, пожалуйста, я сделаю все, что скажете, – он запнулся, осознавая, что ляпнул, и быстро исправился: – Почти все.

Божена расстроено оглядела его с ног до головы и обратилась к мужу:

– Вот почему наши оболтусы не такие вежливые, как Рэн? Как бы я хотела выдать замуж дочь за…

– Нет! – Душа замерла, а потом рухнула вниз, словно дракон, вошедший в смертельное пике. Рэн поспешил сразу все объяснить, хотя и понимал, что это невежливо: – Простите, Божена, но жениться я еще не могу.

Она искренне удивилась:

– Почему?

Жар залил щеки, а одеяло стало греть сильнее камина. Рэн, старательно отводя глаза, нехотя пояснил:

– Я не вошел в возраст самостоятельности, поэтому жениться не могу, – и добавил про себя: «К счастью».

Ричард удивленно переглянулся с женой.

– То есть? Ты несовершеннолетний, что ли? – и на удивленный взгляд Рэна уточнил: – Тебе сколько лет? Ну возраст у тебя какой?

– Возраст? У нас возраст измеряется в периодах. Мне двадцать четыре.

– В периодах? А двадцать четыре – это много или мало? – Божена удивленно посмотрела на Рэна.

Рэн растерялся:

– Смотря с чем сравнивать. Мне еще год до самостоятельности, и за свои поступки я отвечаю лишь частично. В двадцать пять я стану самостоятельным, если Совет семьи утвердит это право. Но должно пройти еще время, чтобы мне дали право голоса, и я смог что-то решать. А до этого я могу только присутствовать на Советах.

Говорить о том, что он Хранитель Жезла, и поэтому на него это правило, по идее, не распространяется, Рэн не собирался. Он сам еще никак не мог привыкнуть к тому, что он – Хранитель. И вспомнил об этом только сейчас.

Божена ахнула:

– Так ты несовершеннолетний! – она удивленно переглянулась с мужем. – Но почему так поздно? Какая же у вас в среднем продолжительность жизни?

Теперь пришла очередь удивляться Рэну:

– Поздно? Почему поздно? У нас в среднем доживают от трехсот периодов, но некоторые маги могут жить и дольше. К двадцати пяти периодам потенциал мага обретает стабильность, а сам маг становится достаточно зрелым и самостоятельным. Но даже у тех, кто не одарен магически, градация такая же. Думаю, не стоит сравнивать мой возраст и ваш. Как я понял, они отличаются. Мне кажется, что у нас иначе идет время, – он осторожно уточнил, наблюдая за задумчивыми лицами Ричарда и Божены: – Так как я могу искупить свою вину?

Его в данный момент не интересовало время. Им с Лалом еще жить здесь, и Рэну не хотелось испортить отношения, особенно из-за такого.

Божена с неожиданной грустью произнесла:

– Не бери в голову, Рэн. Это скорее наша вина, чем твоя. Просто некоторые, – она покосилась на мужа, – позволяют дочери слишком много и все спускают с рук, вот она и ведет себя так, словно весь мир должен идти на поводу ее желаний, – Ричард недовольно поморщился, а Божена мягко улыбнулась Рэну: – Одевайся, и пойдем завтракать.