Два завоевателя
Шрифт:
— Это вовсе не обязательно, Бард, — и тут же повернулась и ушла.
Он хотел было последовать за ней, однако в эту минуту в зале появились музыканты и сразу заиграли знакомую мелодию. Бард вернулся и вновь сел рядом с отцом. В другом конце зала начались танцы, женщины вышли в круг, однако краем глаза Бард заметил, что Мелисендры среди них нет. Он наклонился и негромко спросил отца:
— На каком основании Джереми заявляет, что эти земли принадлежат Хастурам? Ведь само название Астуриас — производное от нашей фамилии. Астуриас — значит «земли, принадлежащие ди Астуриен». При чем здесь Хастуры?
— Он заявляет, — ответил дом Рафаэль, — что когда-то ими владела одна из ветвей
— Он сумасшедший!
— Если и так, то это очень удобная форма помешательства. Исключительно в свою пользу. Одним словом, Джереми заявляет, что сувереном Астуриаса является король Карелии из каркосских Хастуров.
— Фантастическое заявление! — развел руками Бард и тут же выпрямил спину, как-то подобрался. — Давай-ка покончим с главным. Я скорее соглашусь с претензиями принца Валентина на трон — пусть даже ты прав, говоря, что несчастья приходят на землю, где в правителях двухлетний ребенок, — чем с требованиями Джереми, основанными на преданиях и мифах о потомках Хастура и Кассильды. Я никогда не присягну тому, чье право на корону основывается на бабушкиных сказках.
— Я тоже, — поддержал его дом Рафаэль. — Я скорее поверю, что когда-то, как утверждают легенды, Хастуры являлись богами и первый Хастур был сыном Властелина Света. Да пусть он окажется сыном самого Алдонеса — все равно они не дождутся, чтобы я безропотно уступил свое право на земли Астуриаса, которые все эти годы принадлежали нашей семье. К тому же народ решительно настроен против Хастуров. Однако я и пальцем не могу пошевелить, пока Аларик в их руках. Возможно, Джереми рассчитывает использовать Аларика как марионетку, но для этого они должны сломать парня. — Рафаэль на мгновение задумался, потом бросил в сердцах: — Негодяй!
— Как только Хастур узнает, что я вернулся, у него появится веская причина для беспокойства, — заметил Бард. — Однако все происходит как-то странно. Я считал, что для Джереми есть более короткий путь к трону. Всего-то жениться на дочери короля Одрина и якобы сохранить трон для ее детей!
— Ты имеешь в виду Карлину? — И, не дожидаясь ответа, дом Рафаэль покачал головой: — Я о ней ничего не слышал, однако знаю наверняка — Джереми на ней не женился, иначе я бы узнал об этом.
Вскоре, когда музыкантов отпустили, леди Джерана позволила уйти и женщинам. Дом Рафаэль пожелал сыну спокойной ночи.
Когда Бард явился в свою комнату, постель уже была расстелена. В комнате царил полумрак. Он разделся, разулся, и тут в дверь постучали. Пришел лакей, чтобы забрать его одежду и обувь. Уже стоя у порога, слуга почтительно осведомился — не желает ли молодой господин женщину? Бард долго раздумывал, и слуга вышел из комнаты. Он хотел было вернуть его, потом зевнул, пожал плечами… Он очень устал за долгий путь. К тому же девицы, что прислуживали в зале, не заинтересовали его. Он задул свечу и полез под одеяло. Тут рука наткнулась на что-то теплое и мягкое. Кто-то уже занял его место.
— Зандру меня побери! Кто здесь?
— Это я, Бард, Мелисендра.
Женщина села в постели. На ней была длинная тонкая полупрозрачная рубашка, рыжие волосы светились в полумраке. Бард рассмеялся:
— Значит, ты все-таки пришла, хотя, помнится, хныкала и горько жаловалась, что я тебя принудил. А теперь явилась по своей воле?
— Нет, Бард. По воле леди Джераны, — ответила Мелисендра. — Возможно, она опасается, как бы ты не испортил еще одну лерони. Что касается меня, я уже потеряла то, что можно потерять единственный
20
Официальной любовнице.
Барда озлобила тихая, безразличная покорность. Тут же понял, что, окажи она сопротивление, прояви недовольство, это тоже вызвало бы раздражение. Он уже совсем было собрался вышвырнуть женщину из постели и пинками прогнать из комнаты, однако мысль, что и это унижение она примет без ропота, заставила смириться. Чертова баба! Мелисендра, должно быть, считает, что он обидел ее тогда, но, если здраво рассудить, он подарил ей сына благородной крови и достаточно почетное место барраганьи в знатном доме. И леди Джерана, чертовка! Тоже что-то замышляет, интригует потихоньку. Что за жизнь — куда ни плюнь, повсюду эти бабы. Только одна является исключением — Карлина. Она должна была лежать в этой постели, даже если в темноте все бабы выглядят одинаково.
Что было делать? Бард ничего не мог придумать.
— Ладно, оставайся, — мрачно объявил он. — Только лежи тихо. Не люблю, когда от женщин сплошная суета. И больше не упоминай при мне о богинях… Вообще помалкивай…
Она удивленно глянула на него и, когда Бард обнял ее, улыбнулась.
— Как прикажете, господин. Я покоряюсь. Боги… — Тут же спохватилась, ойкнула, но все-таки закончила: — Боги запрещают мне хоть чем-нибудь, хоть самой малостью вызвать ваше неудовольствие.
Больше Мелисендра рта не открывала. Бард потом долго не спал, терзался от гнева, ждал… Чего ждал, сам понять не мог — может, ее болтовни, хныканья, упреков, восторгов, обвинений, оправданий?.. Одним словом, лежал и ждал, чтобы был повод спихнуть женщину с кровати. Можно было и поддать хорошенько, только ради того, чтобы взглянуть, будет ли она при этом улыбаться.
Как сейчас, уже во сне, отвернувшись, улыбается…
2
Бард проснулся от грохота и криков — тут же сел в постели. Он участвовал во многих битвах, приходилось засыпать, не окончив сражения, так что он хорошо знал, что означает этот шум. Мелисендра прижалась к нему.
— Нас что, штурмуют?
— Похоже. Как же это, дьявол их побери, случилось? — Он уже выскочил из постели и быстро начал одеваться.
Мелисендра тоже встала, набросила поверх ночной рубашки накидку.
— Мне необходимо спуститься к моей госпоже, позаботиться о безопасности женщин и детей. Позволь, я помогу тебе обуться.
Бард удивился — как она догадалась, что отсутствие слуги в самый нужный момент, когда нельзя медлить, вызвало у него раздражение. Ну, конечно, Мелисендра же лерони… Была…
— Вот твой меч и плащ, — сказала женщина, протягивая ему вещи.
Бард бросился к выходу, уже у порога бросил через плечо:
— Побереги ребенка!
Тут он совсем расстроился — вчера еще этого мальчишку знать не знал, а сегодня, когда шум за окном ясно свидетельствовал, что началась осада, он вдруг вспомнил о нем. Мало того что вспомнил, еще и сердце защемило…